Бадмай Владимирович глубоко вздохнул, налил еще по стаканчику и грустно улыбнулся:

– Тут, как в России говорят, без бутылки не разберешься. Итак, вначале солдатики смотрели, как инженер в отставке Николай Николаевич Ипатьев спешно вывозил свои вещи. Чудно им было – как много, оказывается, барахла надо человеку для жизни…

Потом в дом Ипатьева на подводах привезли больше 50 сундуков барахла царской семьи. И опять удивлялись солдатики. У них-то все богатства умещались в заплечном мешке.

А потом привезли и царскую семью – самого государя, государыню и их детей. Царя и царицу Батай уже видел раньше, на экране. Им показывали кинохронику летом 1917 года. Цесаревич в кинокадрах тоже был рядом с царем. А царевен Хотиев раньше никогда не видел. Они все были очень красивы. Но одна – он потом узнал, что это Ольга, – так просто ангел.

Так в сердце юного калмыка поселилась большая и красивая любовь. Раз и на всю жизнь. Он потом так и не женился…

Бадмай Владимирович глубоко и печально вздохнул, вновь плеснул в стаканчики холодной водки.

– По рассказам старика Батая, стражу для охраны заключенных наскоро набрали из рабочих, живших в слободе. Государь с женой и сыном расположились в угловой комнате, из которой два окна выходили на площадь и два – в переулок. В соседней комнате, окна которой выходили в переулок, разместились царевны.

С той поры Батай каждую свободную минуту приходил в переулок, чтобы, если повезет, увидеть в окне второго этажа дивный лик ангела.

Стража Ипатьевского дома состояла из русских. Когда в переулке заметили калмыка, всматривающегося в окна, его схватили и допросили, подозревая заговор с целью освобождения узников. Выслушали путаные объяснения Батая и отпустили. Что с чичмека возьмешь? А может, уже тогда был расчет набрать в караул евреев, калмыков, чехов. Лишь бы не русских. Боялись, что русские могут быть подкуплены заговорщиками.

– А что, был заговор?

– Даже два… Один из них был, вероятно, настоящим. О нем прочитаешь в документах, которые Батай собирал по крупицам почти восемьдесят лет. Как насчет зеленого чая со степными травками? Или еще по стаканчику водочки? Водка имеет такую особенность – она хороша и под веселый, и под грустный рассказ… Так на чем мы остановились?

– На заговоре.

– О, это отдельная тема. Несчастная любовь была не только у Батая к Ольге, но и у великой княжны к морскому офицеру Павлу Воронову…

– Говори короче. Если не ценишь свое время, береги хотя бы мое. Я тебе плачу зарплату российского министра.

– Российские министры за свою зарплату стремительно ведут экономику к краху…

– А ты?

– А я уже увел от налогов пять ваших миллиардов. Это уметь надо, – советник олигарха по внешним связям Хамад Хамадов был невозмутим.

– А что толку, черт побери, если эти миллиарды придется отдавать? Кредиторы ждать не хотят…

– Так и отдайте. На красивую старость останется, даже с лихвой.

– Что ты понимаешь, финансист хренов… Кому я буду нужен в этой стране без своих денег? Да, да, не улыбайся – своих. Ни к чему так быстро не привыкаешь, как к чужим деньгам.

– Может, пошлете меня в командировку – в Москву, в Тбилиси, на Украину? Разрулим ситуацию…

– Вот когда ты меня совсем достанешь своими дурацкими предложениями, возьму да и пошлю. Генпрокуратура только этого и ждет.

– Но ведь вы уже дважды рисковали – ездили в Тбилиси и в Элисту.

– Да, рисковал, особенно – в Элисте. В Тбилиси – там проще… Слишком мы с Мишико тесно повязаны. А вот Люмиджинов? Хорошо, что не сдал. Плохо, что не помог решить загадку Нострадамуса. Хитрый лис. Все партии на несколько ходов просчитывает. Осторожен. Особенно, когда дело близится к эндшпилю.

– А вы полагаете, оно близится?

– Да, да, черт возьми, полагаю. Развязка близка. Пока против меня были эти два маленьких президентика, я еще мог отсидеться на островах… Потом представили к оплате счета олигархи. Когда-то я взял на себя сдуру сохранность общака… Такие финансовые схемы были красивые!.. Не пойму, в чем тут фокус, но теперь я на арене один и с голой задницей. Они – каждый по-своему – выкрутились, а я за все в ответе! Они повинились. Я не успел. Не приведи господи – воевать с Наполеоном!

– Вы имеете в виду…

– Второго президента России. Его я особенно сильно обидел. Словом. И слово это до него мои «подельники» донесли. А он – Наполеон. И таким, как я, не прощает.

– Может, фамилия «подгуляла»?

– Ты что городишь, идиот? Я же русский. И дело не в фамилии. Гусинский – персона нон грата, а Абрамович – любимый «начальник Чукотки». Я что, не смог бы порулить какой-нибудь Калмыкией или Карелией?

– А вы предлагали?

– То-то и оно, что не успел.

– Может, поскупились?

– Может, и поскупился. Кучу денег тратил на политические игры, выборы, СМИ всякие… А надо было как Абрамович. Ну, что толку локти кусать… Только здоровье зря сгубил. Лекарства пью горстями…

– Вот приедет эта целительница Лада из Москвы…

– То-то и оно, что из Москвы. Проверенные люди мне ее рекомендовали, но опасаюсь – не подстава ли это от Патрикеева? Надо же, какую фамилию предки ему оставили в наследство. Лиса Патрикеевна. Да не родилась еще та лиса… Бодался теленок с дубом…

– Не хотел бы вас огорчать, но когда вы брали меня на службу, я поклялся жизнью дочери, – заговорил Бадмаев, – что, во-первых, не предам никогда и ни при каких обстоятельствах… И что всегда буду говорить правду, пусть и горькую.

– О, господи, что еще? Какую горькую правду приготовил?

– А насчет дуба.

– При чем тут дуб?

– Вы сказали: «Бодался теленок с дубом».

– И что?

– Вы слышали об учении друидов? О магии Короля Артура? О двадцать одном уроке Великого Мерлина?

– Ну, очень что-то приблизительно. «Янки из Коннектикута при дворе Короля Артура», рыцари круглого стола, чародей Мерлин… Сказки.

– Все гораздо сложнее, чем в детских сказках про Мерлина. Но если коротко… По вашему заданию работал я в библиотеке Кембриджского университета, искал английские переводы катренов Мишеля Нострадамуса.

– Помню. Короче. А то уже напугал.

– Да ничего страшного. Скорее – любопытно. Гримасы истории. Кстати, в дубовом зале университетской библиотеки есть стела, на которой выгравированы имена ученых, получивших медаль «За выдающиеся достижения в XX веке».

– И что мне до этой стелы? – криво усмехнулся Осинский.

– Возможно, ничего. Просто я помню, что вы довольно ревниво относитесь к вашему старому знакомцу, Юрию Федоровичу Милованову…

– Командир… – помрачнел Осинский. – А при чем тут Кембридж?

– Его имя на той стеле. Он получил медаль за книги по истории России.

– Какого хрена ты выбрал именно эту минуту, чтобы сообщить столь «приятное» известие?

– Да я не про него. Про друидов, – невозмутимо, с постоянно приклеенной улыбкой продолжил Хамад Хамадов. – Про Атлантиду помните?

– Ну, помню. Короче.

– Столько веков истории – короче трудно. Так вот, если совсем коротко: друиды – преемники жрецов Атлантиды. Профессор Кембриджского университета Дуглас Ронмо, кстати, еще и бакалавр гуманитарных наук, и магистр в области композиторского искусства…

– Хамад, я тебя сейчас убью. Короче. Скоро уже целительница придет.

– …А профессора он получил за цикл лекций по истории кельтов…

– Тебе жить осталось – всего ничего.

– Так вот, он рассказал мне во время долгих прогулок по аллеям парков Кембриджа о рангах деревьев в кельтской Британии. Так вот, есть деревья – крестьяне. Первое из них – осина. Ее знак, по символике голландских художников XVII века – теленок, коса, миска с кашей. Если вы вспомните, например, картины Питера Брейгеля, Иеронима Босха, жанровые зарисовки крестьянской жизни братьев Остаде…

– Убью.

– Вы хотите сказать, еще короче? Извольте. Есть деревья – крестьяне, а есть – вожди. И на первом месте среди них – дуб.