Еще более странным Иоанну, неплохо знавшему историю, было увидеть на иконе украшающий одеяние Божией Матери знак христианского ордена госпитальеров иерусалимский крест. Позднее дружба с князем Патрикеевым, графом Чижевским и князем Миловановым-Миловидовым помогла Иоанну многое понять в загадках ордена.

Он помнил, как в далеком уже 1764 году ворвался в его камеру в Шлиссельбургской крепости безумный Мирович.

– Государь, вы свободны!

И тут же был пронзен шпагой начальника караула.

Попытка окончилась неудачей. Теперь окровавленная шпага начальника караула и палаши караульных направлены на него. Вот и смерть.

Но что это? Падают со стоном его убийцы. На пороге камеры князь Патрикеев и граф Чижевский.

– Правь нами, император Иоанн!

И он правил. Шесть лет. Потом, в 1770-м, вдруг пропали его друзья и советники – Патрикеев и Чижевский. Обратный заговор вновь привел на престол Елизавету, а его – сюда, в камеру Шлиссельбургской крепости. В ту камеру, в которой он уже провел много лет. Ирония судьбы. Возможно, Елизавета за время ссылки в монастыре чему-то да научилась и правит сейчас Россией как надо. Он этого уже не узнает. На окне – решетки. Ему шестьдесят семь лет. Все в прошлом. Или нет?

В коридоре послышались крики, звон клинков. Сдавило сердце. Издалека он услышал крик князя Патрикеева: «Где император?»

Или показалось?..

Взмокшими от волнения пальцами он нащупал рукоятку кинжала… Сон был страшный. Снилось Михаилу Ивановичу Романову, что, неслышно вскрыв толстую стальную дверь, в его квартиру в Лялином переулке проникли грабители.

A брать в этой четырехкомнатной квартире ворам было что. Михаил Иванович с тех пор, как осознал, что носит ту же фамилию, что и русские цари, увлекся историей России – в юности собирал книги, альбомы… А в зрелые годы, когда в начале 90-х создал при своем НИИ, косвенно связанном с космосом, коммерческое предприятие, кооператив «Крупорушка», смог собирать и вещи, напрямую связанные с династией Романовых. На каком уж сэкономленном материале бывшие конструкторы космической техники создавали эти крупорушки, сейчас никто и не вспомнит. Взлетел бизнес до небес, наделали крупорушек, напродавали их по стране, и производство прекратилось. То ли космическая сталь на складах кончилась, то ли рынок насытили, а скорее всего, заработав первый миллион и поняв, что границы бизнеса четко определены, Михаил Иванович переключился на инвестиции, удачно вложив все деньги, полученные от красиво выполненного банкротства своей космической фирмы, в банковское дело.

Нет смысла подробнее описывать дальнейшую деловую биографию Михаила Ивановича Романова, тем более что не о ней речь, да, честно говоря, и жить-то ему осталось всего ничего.

Тут куда интереснее, во что вкладывал Михаил Иванович честно, своей собственной смекалкой и беспринципностью заработанные деньги.

А вкладывал он их, конечно же, не только в расширение бизнеса, но и в углубление удовольствия.

Михаил Иванович коллекционировал царское оружие. Царское не по определению, а по принадлежности. То есть то оружие, которым владели представители династии Романовых.

Не нужно обладать особой фантазией, чтобы представить себе, какие это были дорогие вещи. Во-первых – раритет, во-вторых – историческая ценность, в-третьих – ценные металлы и драгоценные камни, которые при изготовлении этого оружия использовались.

Диапазон был велик: от шпаги для фехтования, принадлежавшей последнему государю Николаю II (золоченый клинок, золотая гарда) до кинжала царя Михаила Романова, входящего в саадачный набор.

Это была самая ценная реликвия в коллекции Михаила Ивановича.

Саадачный набор, состоящий из футляра для лука и колчана для стрел, являлся неотъемлемой частью «Большого наряда русских царей». Над ним целый год трудились десять лучших кремлевских мастеров.

Среди прорезного, покрытого эмалью узора, украшавшего поверхность обоих предметов, были размещены медальоны с эмалевыми же изображениями. На луке – московский герб, Георгий Победоносец, поражающий дракона, двуглавые орлы, единорог, лев и грифон, на колчане – двуглавый орел и единорог.

Государь надевал саадачный набор во время торжественных церемоний и крупных военных походов. Так, точно было доказано, что именно этот, украшенный самоцветами саадачный набор находился в походной казне, сопровождавшей царя Алексея Михайловича под Смоленск в 1654—1655 годах.

После этого похода в казне появился еще один предмет, не входивший в саадачный набор, но органично с ним сочетавшийся. В октябре 1656 года Россия, опасавшаяся чрезмерного усиления шведов, занявших Познань, Варшаву и Краков, заключила с поляками перемирие и начала военные действия против Карла X. Сие дипломатическое действие, конечно же, было и в интересах Польши, так что Алексей Михайлович не сильно удивился, когда в Москву из взятого русскими войсками Вильно прибыл обоз с дарами польской шляхты. Царь не стал вдаваться в подробности, кто прислал золотые кожи для обоев дворцовых помещений и золоченую мебель – шляхтичи или гетман Брюховецкий да князь Ромадановский. Но одна из вещиц «польского дара» приглянулась государю. Это был тонкий, прямой кинжал дамасской стали. Работы скорее всего немецких или итальянских мастеров. У самой гарды – миниатюра: святой Георгий поражает копьем дракона. Так ведь полки русского царя поразили и поляков, и шведов…

– Не сходя с коня, – улыбнулся царь Алексей Михайлович, любовно коснувшись рукояти кинжала.

Рукоять кинжала была украшена огромным, по сравнению с размерами кинжала, рубином. А еще на рукояти были те же камни, что и на саадачном наборе: изумруды, рубины, сапфиры, бриллианты старинной огранки…

– Эх, жаль, что у меня лишь кинжал, а «саадачный набор» – в оружейной палате, – с горечью сокрушался нынешний Михаил Иванович Романов.

Из всей своей немалой и весьма дорогой коллекции создатель новых российских крупорушек более всего ценил именно этот кинжал. Он и хорош был необычайно, и ценности неимоверной. Ради этого кинжала и панагии XVI века с большим бриллиантом пришлось обанкротить целый военный завод в Нижнем Тагиле. Но ничего не попишешь, продавец запросил много.

Особо же Михаил Иванович любил кроваво-красный рубин в рукояти кинжала. «Яхонт», как его называли на Руси. Этот камень особенно ценили русские цари: Иван III, Иван IV Грозный, царь Михаил и царь Алексей «Тишайший». И он ценил, Михаил Иванович Романов, ибо, как полагали в старину, «камень сей врачует сердце, мозг, силу и память человека».

– Кто яхонт червчатый при себе носит, – говаривал Алексей Михайлович Романов, поглаживая любовно рукоять старинного кинжала, – тот снов страшных и лихих не увидит…

Не известно, видел ли лихие сны Алексей Михайлович, а вот Михаил Иванович видел их по три на ночь.

Первый сон был связан с директором того оружейного Нижнетагильского завода, который Михаил Иванович обанкротил в 1998 году. Умер директор от сердечного приступа. И, умирая, якобы проклял Михаила Ивановича и пообещал ему страшную смерть: «Как мне он пронзил сердце своей подлой махинацией, так пусть и ему пронзит сердце то, что ему дороже всего».

Звучало несколько высокопарно, как в сказке, а в сказки Михаил Иванович принципиально не верил. Да и Лика Семеновна, доверенное лицо Романова в окружении старого директора, побывавшая при его последних минутах в палате горбольницы, могла что-то напутать или даже преувеличить. Была она дама романтическая. С одной стороны, это хорошо, потому что ее услуги ничего Михаилу Ивановичу не стоили. Если не считать утомительных для него ночей с нижнетагильской девственницей. С другой стороны – плохо: она напутала, а ему теперь переживай.

Второй страшный сон, что каждую ночь настырно его посещал, был связан с пугающими болями в левой нижней части живота. Врачи говорят, что если утром болит низ живота, то возможно, это просто приступ радикулита, который «ирридирует» в живот. Если радикулит – это не страшно, от этого не умирают. А умирать Михаилу Ивановичу страсть как не хотелось. Потому что детей у него не было, и ему страшно было представить, кому достанется после его кончины коллекция старинного оружия, по самым приблизительным оценкам, стоившая около 80 миллионов долларов. Но с другой стороны, может, это и не радикулит, а вовсе рак? Но когда он взмокшими от страха пальцами начинал мять низ живота, боль проходила, и он пускал газы, что тут же приносило душевное успокоение. Значит, поживет еще.