Синяя муха Синяя муха большая Носится быстро, кругами, Жарким жужжаньем тревожа Утренней дремы лень. Значит, волна золотая В окна влилась лучами. Так начинался погожий Детства далекий день Двери балконные настежь. В тюлевой занавеске Прячется ветер, как птица, Складки ее шевеля. Тучка, ты солнца не застишь, Солнечный праздник длится… Озеро в ряби и блеске. В зелени яркой земля. Манят луга земляникой, Манят озерные воды. Как хорошо окунуться В синюю хрупкую гладь! В заросли пышной и дикой — Сколько счастливых находок! — Ягод полное блюдце На солнцепеке набрать. Милая синяя муха, Летний будильник знакомый! Только дойдет до слуха Жаркая песня твоя, Вижу сквозь пепел потери Стены отцовского дома, В рамках отворенной двери Солнечный мир бытия. 1946–1947 Рождественские стихи Затерянные холмики могил И камня закоптелые развалин, Сойдя из тучи, нежен и печален, Крылами снежный ангел осенил. Истоптанная, устлана земля Кристаллами, упавшими из рая. Снежинки реют, стаями слетая На взрытые, пустынные поля. Ложатся на засохшую траву, На рытвины, на угли пепелища… Земля становится всё тише, чище, Метель готовит землю к Рождеству. Взойдет звезда над россыпью морозной, Отметив час в двадцатой сотне лет С тех пор, как засиял в пещере свет, И мир склонился перед вестью звездной. Блеснет звезда, зажгутся тихо свечи, И мирный вечер подойдет к окну. Поверим, сердце, в эту тишину И в луч сияющий звезды-предтечи! По ней искали путь в библейской мгле, Она указывает нам дорогу. …И сквозь столетья: — Слава в вышних Богу, Благоволение и мир земле! 1947 Замысел Судьба свой замысел не спеша Высекает из камня резцом. В гранитной глыбе томится душа, Но спит она каменным сном. Для сомкнутых глаз лишь мир темноты, Тоски громоздкой слепой. Но все яснее спящей черты Выступают под твердой рукой. Не знает слепая душа, почему, За что ей удары судьбы, Не знает, что нужно выдержать тьму И вынести тяжесть борьбы. Недаром ложатся за следом след, И ранит за взмахом взмах. …Очнулась душа, и забрезжил свет В прозревших глазах. 1948 Ноябрь
Над черной оградою сквера Сплетения черных ветвей. Весь город сиренево-серый В штрихах предвечерних теней. Намечены мелом перила И крыши крутые домов, И тщательно тушь выводила Решетки прибрежных садов. Еще у моста серебрится Свободной воды чешуя, Но изморозь дымом ложится, И меркнет живая струя. Ни красок, ни линии четкой, Всё смыто грузною мглой, И мост не мостом, а лодкой В тумане плывет над водой. Погаснет за тучами скоро Беспомощная заря… Проходит северный город Сквозь темный туннель ноября. 1948 «Из мира смутных сновидений…» Из мира смутных сновидений, Из тусклой теплой глубины, Где полузвуки, полутени… Но здесь оборван бег волны. Разбиты сомкнутые створки Непрочной раковины сна. Еще глаза твои не зорки, В них дымкой дремлет глубина, А мир другой, предметно-резкий, Уж обступил тебя кругом. Ты поднимаешь занавески: Что в этом мире за окном? Над угольным квадратом дома Край неба в розовом огне, Совсем прозрачный, невесомый Ущербный месяц в вышине. Он тает, синью окруженный, Обломок бледно-золотой, И лиловатые колонны Над крышей строит дым витой. И ты уносишь в день рабочий Все эти чистые тона И хрупкое наследье ночи — Осколки матового сна. Они бесследно канут в память, Забвеньем порастут глухим, Но временами будут ранить Неясным острием своим. Пока опять волна с разбега Со дна не выплеснет на свет Те звезды снившегося неба, Которых на надземном нет. Перемешав цвета и тени, Два разных неба вместе слив, Тебе несет в дрожащей пене Виденья новые прилив. 1948 |
