Ну что же, если ты решила,
Я все слова беру назад.
Конечно, ты права. Меня ты осудила,
И сознаюся я, что тяжко виноват.
Ты справедливое явила мне презренье,
И ненависть, что ты здесь выразила мне,
Тягчит мое законное мученье.
Конечно, ты права вполне —
Тебя страшит мое явленье,
И ты не в силах быть со мной наедине.
Я для тебя предмет ужасный,
Ты мне должна желать всех бед.
Тому, кто оскорбил твой взор прекрасный,
Достойных наказаний нет.
Меня казнить должны как люди, так и боги.
Заслуживаю я за это меру зла,
Чтоб, бросив на меня взгляд беспощадно строгий,
Меня навек ты прокляла.
Но все ж, с тревогой неизбежной,
[85]Став на колени, я простить тебя молю:
Прости меня во имя страсти нежной,
Во имя нежности безбрежной,
С которой я тебя люблю!
Но если тщетно я к Алкмене
Взываю: «Пощади, ответь!» —
Мне, чтобы цепь моих мучений,
Которых нету сил терпеть,
Прервать в их беспрерывной смене,
Одно осталось — умереть.
Да, вкруг меня лишь безнадежность.
Алкмена! Этой речи верь:
Я, потеряв навек твою любовь и нежность
И осужден тобой, жить не могу теперь.
Уже я чувствую: тоска глухая
Вкруг сердца моего свершает свой полет;
Его смертельно поражая,
Как коршун яростно клюет.
Алкмена! Лишь скажи, лишь откажи в надежде!
Когда не будет вновь того, что было прежде,
Вот этот меч, едва успеешь ты вздохнуть,
Пронзит безжалостно перед тобой мне грудь,
То сердце, что удар подобный заслужило
За то, что нанесло оно обиду милой!
И счастлив буду я, сходя в глухую сень,
Что смертью, может быть, я заслужил прощенье
И что в твоей душе оставит этот день
Не гнев и не презренье,
А память о любви и о моем мученье, —
И счастье в том найдет моя немая тень.
