Через некоторое время оба возвращаются. Янкеле шепчет на ухо той даме, что сидит на крайнем месте:

— Это не вам я наступил на ногу?

— Да, мне, — игриво отвечает дама, решившая, что он хочет извиниться. Но Янкеле поворачивается к жене:

— Идем, Сара, мы сидели в этом ряду!

Еврей идет по улице. Внезапно он останавливается, широко открыв глаза, вглядывается в тротуар и разочарованно произносит:

— Провались он сквозь землю, тот, у кого плевок так похож на монету в пять крон!

— Гольдшлегер, вы слышали такое? Маца всего по два злотых за килограмм!

— Где?

— Нигде. Но как дешево!

Грюн приглашен на обед. Он спрашивает хозяйку дома:

— Сударыня, вы любите загадки?

— Да.

— Тогда слушайте: в чем разница между супницей и ночной вазой?

— Не знаю.

— Тогда я не стану есть у вас суп.

Фрау Розенберг очень боязлива. Каждый вечер она несколько раз проверяет все оконные запоры и дверные замки, смотрит под всеми кроватями и шкафами, нет ли там взломщика. Однажды ночью она слышит какой-то шум и будит мужа, чтобы он выяснил, в чем дело. Розенберг идет в соседнюю комнату — и видит мужчину, который с мешком столового серебра собирается выскочить в окно.

— Стойте! — кричит Розенберг. — Не удирайте! Моя жена ждет вас уже пятнадцать лет!

Восточная Галиция. Перед деревенским трактиром останавливается карета, из нее вываливаются несколько подвыпивших помещиков. Один из них кричит хозяину, старому еврею:

— Тащи сюда бутылку вина! Только старого и самого лучшего!

Еврей спускается в погреб и приносит бутылку, всю в грязи, пыли и паутине. Он осторожно вытаскивает пробку — и оттуда вылетает живая муха. Еврей жестом отгоняет ее и строго говорит:

— Пошла вон, старуха!

Нью-Йорк. Фирме "Кон и компания" требуется машинистка, и хозяин дает объявление в газете. По объявлению являются три девицы, и Сэм Кон проверяет их одну за другой.

— Ну и как они? — спрашивает его партнер.

— Все три великолепны, — отвечает Сэм. — Я спросил первую, сколько будет один плюс один. Она ответила: одиннадцать. Бойкая девица! С какой скоростью она соображает, в чем суть вопроса! Потом я спросил вторую, сколько будет один плюс один. Она ответила: "Дайте немного подумать". Должен признать — обстоятельная личность. Она ничего не сделает наобум, такой можно доверять. Наконец я задал тот же вопрос третьей, и она в одно мгновенье ответила: два! В самую точку! Будет замечательно работать с такой сообразительной девушкой.

— Ну, и какую же ты решил взять?

— Тоже мне вопрос! Конечно, ту, у которой грудь больше!

Американское захолустье. Владелец питейного заведения избран мировым судьей. Книг не то что юридических, но и вообще никаких у него нет, есть лишь каталог "Товары — почтой".

К нему приводят пастушонка, обвиняемого в какой-то малости. Мировой судья долго молчит, потом с умным видом открывает каталог и возвещает:

— Четыре доллара восемьдесят восемь центов!

Обвиняемый возмущенно вскакивает, но коммивояжер

Сэм Каминкер, случайно оказавшийся при этом, одергивает:

— Тебе еще повезло, что он открыл книгу на "детском белье", а не на "пианино"!

Кон побывал в Мексике. Он рассказывает:

— Ты только представь себе, что со мной было! Приезжаю в какую-то деревню, выхожу из машины — меня вмиг окружают индейцы! Справа индейцы, слева индейцы, впереди индейцы, сзади индейцы…

— Шма Исроэл! ("Слушай, Израиль/" — первые слова молитвы, которые инстинктивно вырываются у еврея в трудную минуту.) Как же ты поступил?

— Я купил у них ковер.

Нью-Йорк. Гинсберг рассказывает:

— Я не верю, что еще встречаются настоящие индейцы. На Кони-Айленд, это я сразу понял, только подделки. Там были два индейца. Один сказал: "Ты имеешь мне немного табак для мой трубка мира?" А второй ответил с настоящим бруклинским акцентом: "Эфшер (может быть), ты покуришь свой собственный?"

Потом я столкнулся с этим же на Среднем Западе. Там индейцы развлекали публику. Но когда они дули в свой боевой рог, я отчетливо слышал мелодию Рош а-Шона (еврейский Новый год), исполняемую на шофаре: "Текиа! Шварим! Труа! (эти слова выкрикивают при звуках шофара, бычьего рога)".

В последний раз я попытался увидеть настоящего индейца на Дальнем Западе. Там в вигваме сидел вождь, сидел совершенно неподвижно — впечатляющее зрелище! Но когда он встал, я увидел, что из заднего кармана его штанов торчит еврейская газета…

В Нью-Йорке Файнберги очень разбогатели и переехали в район вилл. Пользуются известностью коктейль-парти, устраиваемые фрау Файнберг по воскресеньям. Особенно популярны ее булочки с черной икрой.

Однажды на такой вечеринке к хозяйке подходит дворецкий и шепчет ей на ухо, что запасы икры на исходе, а в воскресенье магазины деликатесов закрыты. Госпожа Файнберг после короткого раздумья шепчет в ответ:

— Пойдите в охотничью комнату господина Файнберга, высыпьте дробь из всех ружей и подмешайте ее к икре. И будем надеяться на лучшее…

Дворецкий вносит в столовую новые подносы с булочками, их едят с такой же охотой, как и предыдущие. Но незадолго до прощания одна из дам отводит госпожу Файнберг в сторону и смущенно признается:

— Когда я вышла в соседнюю комнату, чтобы попудрить нос, я решила заодно поправить пряжки у туфель — и тут у меня получился, как бы это сказать, задний выдох…

— Ничего страшного, — деликатно отвечает хозяйка, — забудьте об этом!

— Конечно, — продолжает дама, — но при этом я застрелила вашу кошку!

Праздник совершеннолетия бар-мицва в Америке отмечают нередко с безумной помпой.

К бар-мицве своего сына миллионер Гинсберг из Бруклина решил предложить гостям нечто особенное. Он арендует два самолета, чтобы полететь вместе с гостями в Африку, и заказывает у тамошнего вождя племени праздничный обед на двести персон.

Вся компания направляется со слонами и погонщиками в девственный лес на охоту и вечером возвращается смертельно голодная. Они ждут и ждут обещанного обеда, и наконец Гинсберг спрашивает вождя:

— В чем дело? Когда подадут обед?

На это вождь отвечает:

— Простите, но у нас тут еще три другие бар-мицвы, которые были заказаны раньше!

Беженец из Восточной Европы подходит к окошку кассы лондонского метро и просит билет до Пикадилли:

— То Picadilly.

Кассир дает ему два (two) билета (to и two произносятся одинаково).

— Нет, — объясняет беженец, — for Picadilly!

Кассир дает ему четыре (four) билета.

— Nein, Picadilly! — умоляет несчастный, от волнения переходя на немецкий.

Кассир протягивает ему девять (nine) билетов.

В кабинет хозяина торгового дома вбегает взволнованный коммивояжер:

— Господин Лейбзон, на нас движется страшная гроза!

— Что значит "на нас"? — презрительно спрашивает хозяин. — Ты считаешь себя членом фирмы?

— Ну ладно, пускай молния ударит в вас одного!