Перестрелка на иорданской границе. Старый Мойше идет между израильскими солдатами с двумя глиняными кружками и выкрикивает:

— Свежая вода, двадцать пруто (разменная монета в 1949–1960 гг.) кружка!

Тут в одну из кружек попадает пуля. Мойше кричит:

— Сорок пруто кружка!

Вариант.

Война в Израиле. По израильскому окопу идет лоточник Йойне и выкрикивает:

— Шнурки для ботинок, пуговицы, расчески — все по дешевке!

Тут взрывается граната. Йойне с трудом поднимается и продолжает выкрикивать:

— Йод, лейкопластырь, бинты!

На памятнике Неизвестному солдату в Тель-Авиве высечено: "Здесь покоится неизвестный солдат Давид Робичек, кормовое зерно оптом и в розницу".

Изумленный иностранец спрашивает местного жителя, как это может быть.

— А что такого? — отвечает тот. — Как коммерсанта его знали все, но как солдат он был совершенно неизвестен.

Вариант.

Но еще неизвестно, был ли он солдатом.

Иностранный офицер в больших чинах наносит визит в израильскую танковую часть. Он просит Кона, водителя танка, объяснить, как переключаются передачи. Кон включает передачу и поясняет:

— Это первая задняя передача.

— То есть как это — первая задняя? — переспрашивает офицер.

— Ну, если противник стреляет. А вот это — вторая задняя передача.

— Да, но зачем…

— Если противник энергично наступает. А это — третья задняя передача…

— Еще и третья?

— Конечно, если противник лупит из всех калибров. А вот это — передний ход.

— Но, дорогой Кон, зачем вам еще и передняя передача?

— Видите ли, противник может иногда атаковать и сзади!

Война. Ицика включили в разведгруппу. У вражеской артиллерийской позиции он слышит дистанционные данные: 1000 1100 1200…

Ицик мчится назад:

— Ура! Война окончена! Они уже продают свои пушки!

Семейство Боргес приехало в Израиль. Их сына призывают в армию. Спустя несколько недель госпожа Боргес радостно сообщает мужу:

— Представь себе, наш Сами стал рыцарем в Назарете! Мне сообщили об этом по телефону.

— Какую ерунду ты мелешь! — отвечает супруг. После нескольких звонков в разные инстанции он сообщает жене: — Ну и здорово же ты ослышалась! По телефону тебе сказали: "Он лежит с триппером в лазарете".

Арабо-израильская война. Под английским мандатом доставать оружие было очень трудно, тем не менее у евреев есть пулеметы. Один из них установлен на позиции и направлен в сторону арабов. Осталось только выяснить, работает ли он.

Стрелок хочет уже нажать на гашетку, но напарник нервно хватает его за руку и просит:

— Не полагайся на чудо! Сначала скажи Теилим (псалмы)!

(Эта история показывает, насколько велика у рассеянных по миру евреев вера в силу молитвы и неверие в действенность реальности. Для них действенность молитвы — нормальное явление, а нормальное действие реального предмета — чудо.)

Два еврея хотят служить в израильском военно-морском флоте. Их направляют на медицинское освидетельствование. Врач спрашивает:

— Вы умеете плавать?

Один из евреев оборачивается к другому:

— Ну, что я тебе говорил? Кораблей у них тоже нет!

Еврейский флот. Первый помощник говорит капитану:

— Господин капитан, надвигается шторм, барометр падает…

Капитан, встревоженно:

— Что? Падает? Продавать немедленно!

Мойше и Янкель призваны в израильскую армию, их направили в парашютную часть. Перед первым тренировочным прыжком сержант объясняет:

— Все очень просто. Вы прыгаете из самолета, считаете до двадцати и нажимаете на кнопку вот здесь, справа, после чего парашют раскрывается. Если он все же не раскроется — а это бывает в одном из ста тысяч случаев, — то вы еще раз считаете до двадцати и нажимаете вот здесь, на левую кнопку. Тут уж он наверняка раскроется. А внизу уже будут ждать машины, которые отвезут вас на базу…

Мойше и Янкель прыгают, считают до двадцати и нажимают на правую кнопку — парашюты не раскрываются. Они опять считают до двадцати, нажимают на левую кнопку — парашюты не раскрываются. Тут Мойше говорит Янкелю:

— Типично еврейская организация. Вот увидишь, когда мы окажемся внизу, машин там тоже не будет.

Вариант.

Грюн и Блау прыгнули с парашютами. У Блау парашют не раскрылся. Блау кричит вверх Грюну:

— На помощь! Мой парашют не раскрывается!

Грюн кричит ему вниз:

— Не паникуй! Это же только маневры!

Израильская военно-авиационная база. Хаим Левин только что сообщил: "Говорит ноль-двадцать один. У меня отказал левый двигатель". С пункта управления поступает инструкция: "Включите правый двигатель!" Через несколько минут новое сообщение: "Левин с борта ноль-двадцать один. Новые трудности. Быстро теряю высоту, вхожу в штопор!"

С пункта управления: "Левин, повторяйте за мной: Йитгадал вейткадаш шмей раба…" (начальные слова поминальной молитвы "Кадиш").

Мойше, приехав в отпуск, рассказывает:

— Раньше я прыгал с парашютом один-единственный раз и, конечно, боялся. Офицер орал на меня и толкал к открытой двери самолета. Я шагнул туда ни жив ни мертв и тут только понял, что неправильно надел парашют. И действительно, он не раскрылся. А я уже лежал на земле — живой! Я ощупал себя — ни одной царапины!

— Мазлтов (пожелание счастья)! У тебя, наверное, выросли крылья, пока ты летел.

— Какие еще крылья? Ведь самолет еще не успел взлететь!

Американский еврей-летчик воюет на стороне Израиля против арабов. Ночью его сбивают, и он приземляется на парашюте недалеко от кибуца. Но что будет, если кибуцники в темноте примут его за араба? Ведь иврита он не знает!

И вдруг его озаряет: он бежит к кибуцу и кричит что есть мочи то немногое, что знает: "Гефилте фиш! Гефилте фиш!" ("фаршированная рыба" на идише).

Мойше предоставили отпуск, поскольку он утверждал, что у него жена на сносях. Товарищ, провожая его к автобусу, спрашивает:

— А когда должно произойти радостное событие?

Мойше:

— Тсс, не так громко! Точно я не знаю, но предполагаю: через девять месяцев после моего возвращения.

Ученый пражский еврей в Израиле попадает на фронт. Ему точно объяснили, как он должен себя вести, если услышит что-нибудь подозрительное.

Ночью он стоит на посту и вдруг слышит какой-то шум. Не до конца проснувшись, он вскакивает и кричит:

— Алло, кто говорит? Я доктор Ледерер.

В кибуце недалеко от границы объявлена награда в сто пиастров за каждого пленного араба. Старый Мойше тоже просит винтовку. Ему говорят, что есть мужчины помоложе, им и положено воевать, но он уходит только после того, как получает старое ружье.