1918 «Плачет безутешная вдова…» Плачет безутешная вдова, Бледный лик вуалью черной кроя. Что мои утешные слова Для подруги павшего героя! Для нее и той отрады нет, Чтоб склониться тихо над могилой. Не обряжен к смерти, не отпет, Где-то брошен в яму, тлеет милый. Истощатся злые времена, Над землей заря иная встанет, А теперь смятенная страна За нее погибших не вспомянет. Как же могут бедные слова Боль стереть о гибели героя! Плачет безутешная вдова, Бледный лик вуалью черной кроя. 30 мая 1920 «В лунном озарении…» В лунном озарении, В росном серебре Три гадают отрока На крутой горе. Красный камень на руку Положил один,— Кровь переливается В глубине долин. Красный камень на руку Положил второй,— Пламя полыхается В стороне родной. Красный камень на руку Третий положил, — Солнце всходит ясное, Вестник юных сил. Странник, пробиравшийся Ночью на восток, Вопрошает отроков: — Кто уставит срок? Отвечают отроки: — Божий человек, Мечут жребий ангелы, День, и год, и век. В землю кровь впитается, Догорит огонь, Колесницу вывезет В небо светлый конь. Январь 1920 Баллада о высоком доме Дух строителя немеет, Обессиленный в подвале. Выше ветер чище веет, Выше лучше видны дали, Выше ближе к небесам. Воплощенье верной чести, Возводи строенье выше На высоком, гордом месте, От фундамента до крыши Все открытое ветрам. Пыль подвалов любят мыши, Высота нужна орлам. Лист, ногою смятый, тлеет На песке, томясь в печали. Крот на свет взглянуть не смеет, Звезды не ему мерцали. Ты всходи по ступеням, Слушай радостные вести, Притаившись в каждой нише, И к ликующей невесте Приникай все ближе, тише, Равнодушный к голосам Петуха, коня и мыши. Высота нужна орлам. Сердце к солнцу тяготеет, Шумы жизни замолчали Там, где небо пламенеет, Туч расторгнувши вуали. Посмотри в долину, — там Флюгер маленький из жести, К стенкам клеятся афиши, Злость припуталася к лести, Люди серые, как мыши, Что-то тащат по дворам. Восходи же выше, выше, Высота нужна орлам. Послание:
Поднимай, строитель, крыши Выше, выше к облакам. Пусть снуют во мраке мыши, Высота нужна орлам. 14 июля 1920 Костер дорожный (1922) Внешний круг Перекресток Не знаю почему, опять влечет меня На тот же перекресток. Иду задумчиво, и шум разгульный дня Мне скучен так и Жесток. Потрясена душа стремительной тоской, Тревогой суетливой, И, как зловещий гром, грохочет надо мной Шум гулкий и гулливый. Несется предо мной, как зыбкая волна, Толпа, толпу сменяя. Тревожа душу мне, но обаянье сна От сердца не сгоняя. Очарователь-сон потупленный мой взор Волшебствами туманит, И душу манит вдаль, в пленительный простор И сердце сладко ранит. Но что мне грезится, и что меня томит, Рождаясь, умирает, — С безбрежной вечностью печальный сон мой спит, А жизнь его не знает. И вот очнулся я, и вижу, что стою На месте первой встречи, Стараюсь выразить всю грусть, всю скорбь мою. Кипят на сердце речи, — Но нет ее нигде, и я стою один В растерянности странной, Как будто не пришел мой жданный властелин Иль спутник постоянный. Как звезда Видишь, милое дитя. Как звезда горит над нами Между мелких звезд блестя Разноцветными огнями? Пусть бы жизнь твоя была, Как звезда небес далеких, Разноцветна и светла Светом радостей высоких, И осталась бы чиста, Как звезда, краса ночная, Гордых мыслей красота, Не тускнея, не сгорая. Дачные мальчики Босые, в одежде короткой, Два дачные мальчика шли С улыбкою милой и кроткой, Но злой разговор завели. — Суровских не видно здесь лавок. Жуков удалось наловить, Боюсь, не достанет булавок, А папу забыл попросить. — — Хотел бы поймать я кукушку И сделать кукушкин скелет, А то подарили мне пушку, Скелета же птичьего нет. — — Да сделать приятно скелетик, Да пушкою птиц не набьешь. Мне тетя сказала: Букетик Цветов полевых принесешь. — — Ну, что Же, нарвем для забавы, Хоть это немножко смешно. — — Смотри — ка, вон там, у канавы, Вон там, полевее, пятно. — — Вон скачет, какая-то птица. — О, птица! А как ее звать? Сорока? — Ворона. — Синица — И стали камнями швырять. |
