26 апреля 1921 «Тирсис под сенью ив…» Тирсис под сенью ив Мечтает о Нанетте, И, голову склонив, Выводит на мюзетте: Любовью я, — тра, та, там, та, — томлюсь, К могиле я, — тра, та, там, та, — клонюсь. И эхо меж кустов, Внимая воплям горя, Не изменяет слов, Напевам томным вторя: Любовью я, — тра, та, там, та, — томлюсь, К могиле я, — тра, та, там, та, — клонюсь. И верный пёс у ног Чувствителен к напасти, И вторит, сколько мог Усвоить грубой пасти: Любовью я, — тра, та, там, та, — томлюсь, К могиле я, — тра, та, там, та, — клонюсь. Овечки собрались, — Ах, нежные сердечки! — И вторить принялись, Как могут петь овечки: Любовью я, — тра, та, там, та, — томлюсь, К могиле я, — тра, та, там, та, — клонюсь. Едва он грусти жив Тирсис. Где ты, Нанетта? Внимание, кущи ив! Играй, взывай, мюзетта: Любовью я, — тра, та, там, та, — томлюсь, К могиле я, — тра, та, там, та, — клонюсь. 10 июня 1921 Одна любовь (1921) Amor «Ты только для меня. На мраморах иссечен…» Ты только для меня. На мраморах иссечен Двойной завет пути, и светел наш удел. Здесь наш союз несокрушимо вечен, Он выше суетных, земных, всегдашних дел. В веках-тебе удел торжественный и правый. Кто скажет, что цветы стихов моих умрут? Любовью внушены, и осиянны славой, Цветы бессмертные, нетленные цветут. Повсюду вел меня мой страннический посох, И в рай земной, и в ад, стремительно крылат, И я нашел цветы в неиспаримых росах, — Века не истощат их сладкий аромат. Ты только для меня. Судьба нам не лукава. Для светлого венца, по верному пути Подруги верные, любовь моя и слава, Нас радостно ведут. Не страшно нам итти. Ты только для меня. Таинственно отмечен Блистающий наш путь, и ярок наш удел. Бессмертием в веках союз наш будет встречен. Кто скажет, что венец поэта потускнел? «В моем безумии люби меня…» В моем безумии люби меня. Один нам путь, и жизнь одна и та же. Мое безумство манны райской слаже. Наш рдяный путь в метании огня, Архангелом зажженного на страже. В моем горении люби меня. Только будь всегда простою, Как слова моих стихов. Будь мне алою зарею, Вся обрызгана росою, Как сплетеньем жемчугов. В моем пылании люби меня, Люби в безумстве, и в бессильи даже. Всегда любовь нам верный путь укажет, Пыланьем вечным рай наш осеня. Отвергнут я, но ты люби меня. Нам путь один, нам жизнь одна и та же. Отворю я все дворцы, И к твоим ногам я брошу Все державы и венцы, — Утомительную ношу, — Все, что могут дать творцы. «Не весна тебя приветит…»
Не весна тебя приветит, Не луна тебе осветит Полуночные мечты. Не поток тебя ласкает, Не цветок тебя венчает, Даришь радость только ты. Без тебя все сиротеет, Не любя все каменеет, Никнут травы и цветы. Вешний пир им не отрада, Здешней неги им не надо, Жизнь даруешь только ты. Не судьбе земля покорна, Лишь в тебе живые зерна Безмятежной красоты. Дочь высокого пыланья, В ночь земного пребыванья Льешь святое пламя ты. «Твоя любовь — тот круг магический…» Твоя любовь — тот круг магический, Который нас от жизни отделил. Живу не прежней механической Привычкой жить, избытком юных сил. Осталось мне безмерно малое, Но каждый атом здесь объят огнем. Неистощимо неусталое Пыланье дивное, — мы вместе в нем. Пойми предел, и устремление, И мощь вихреобразного огня, И ты поймешь, как утомление Безмерно сильным делает меня. «Имя твое — воскресение…» Имя твое — воскресение, Имя мое — Божий дар. Их роковое сплетение — Сладостный вешний угар. Божьи дары не растрачены, Я их ревниво сберег. Их разгораньем означены Все перекрестки дорог. Нет для огней угасания. Тают бессильные сны. Верные дни воскресания Верному сердцу даны. «Снова покачнулись томные качели…» Снова покачнулись томные качели. Мне легко и сладко, я люблю опять. Птичьи переклички всюду зазвенели. Мать Земля не хочет долго тосковать. Нежно успокоит в безмятежном лоне Всякое страданье Мать сыра Земля, И меня утешит на последнем склоне, Простодушным зельем уберет поля. Раскачайтесь выше, зыбкие качели! Вейте, вейте мимо, радость и печаль! Зацветайте, маки, завивайтесь, хмели! Ничего не страшно, ничего не жаль. |
