«Хнык, хнык, хнык!..» — Хнык, хнык, хнык! — Хныкать маленький привык. Прошлый раз тебя я видел,— Ты был горд, Кто ж теперь тебя обидел, Бог иль черт? — Хнык, хнык, хнык! — Хныкать маленький привык. — Ах, куда, куда ни скочишь, Всюду ложь. Поневоле, хоть не хочешь, Заревешь, — Хнык, хнык, хнык! — Хныкать маленький привык. Что тебе чужие бредни, Милый мой, Ведь и сам ты не последний, Крепко стой! — Хнык, хнык, хнык! — Хныкать маленький привык. Знаю, надо бы крепиться, Да устал, И придется покориться. Кончен бал! — Хнык, хнык, хнык! — Хныкать маленький привык. Ну, так что же! Вот и нянька Для потех. Ты на рот старухи глянь-ка,— Что за смех! — Хнык, хнык, хнык! Хныкать маленький привык. — Этой старой я не знаю, Не хочу, Но дверей не запираю, И молчу. — Хнык, хнык, хнык! Хныкать маленький привык. «Как же богат я слезами!..» Как же богат я слезами! Падают с неба дождем, Тихо струятся ручьями, Бьют и сверкают ключом. Только глазам недосужно Слезы еще проливать, Да и не нужно, не нужно Солнечный свет затмевать. «Замолкнули праздные речи…» Замолкнули праздные речи, Молитвой затеплился храм, Сияют лампады и свечи, Восходит святой фимиам. Возносим пасхальные песни От слезно-сверкающих рос. Воскресни, воскресни, Воскресни, Христос, Вливаются светлее вести В ответный ликующий стих; К сберегшей венец свой невесте Нисходит небесный Жених. «Печальный друг, мой путь не прокляни…» Печальный друг, мой путь не прокляни, Лукавый путь веселого порока. К чему влачить безрадостные дни? Желания обуздывать жестоко. Не хочешь ли загробного венца? Иль на земле отрадна долговечность? Греши со мной, люби мою беспечность,— Нам далеко до темного конца. Смотри, сняла я медленные платья, И радостной сияю наготой. Познай любовь, познай мои объятья, Насыть и взор, и душу красотой. Настанет срок, прекрасное увянет, Тогда молись и плачься о грехах, И если плоть твоя грешить устанет, Мечтай о счастье в вечных небесах. «Знаю знанием последним…»
Знаю знанием последним, Что бессильна эта тьма, И не верю темным бредням Суеверного ума. Посягнуть на правду Божью — То же, что распять Христа, Заградить земною ложью Непорочные уста. Но воскресший вновь провещит, Будет жизнь опять ясна, И дымяся затрепещет Побежденный Сатана. «Мой милый друг! я прежде был…» Мой милый друг! я прежде был Такой же, как и ты, И простодушно я любил Весну, цветы, мечты. Любил ночные небеса С задумчивой луной, Любил широкие леса С их чуткой тишиной, Мечтал один, и ждал один Каких-то светлых дней, Каких-то сладостных годин И радостных огней, «Небо — моя высота…» Небо — моя высота, Море — моя глубина. Радость легка и чиста, Грусть тяжела и темна. Но, не враждуя, живут Радость и грусть у меня, Если на небе цветут Лилии светлого дня,— Волны одна за одной Тихо бегут к берегам, Радость царит надо мной, Грусти я воли не дам. Если же в тучах скользит Змеи, звеня чешуей — Волны кипят и гремят, Дерзкой играя ладьей, Буйная радость дика, Биться до смерти я рад, Разбушевалась тоска, Нет ей границ и преград. Клевета Лиловая змея с зелеными глазами, Я все еще к твоим извивам не привык. Мне страшен твой, с лукавыми речами, Раздвоенный язык. Когда бы в грудь мою отравленное жало Вонзила злобно ты, не возроптал бы я. Но ты всегда не жалом угрожала, Коварная змея. Медлительный твой яд на землю проливая, И отравляя им невинные цветы, Шипела, лживая и неживая, О гнусных тайнах ты. Поднявши от земли твоим холодным ядом Среди немых стволов зелено-мглистый пар, Ты в кровь мою лила жестоким взглядом Озноб и гнойный жар. И лес, где ты ползла, был чудищами полон, Дорога, где я шел, свивалася во мгле. Ручей, мне воду пить, клубился, солон, И мох желтел в золе. |
