«Близ ключа в овраге…» Близ ключа в овраге Девы-небылицы Жили, нагло наги, Тонки, бледнолицы. Если здешний житель, Сбившийся с дороги, К ним входил в обитель, Были девы строги. Страхи обступали Бедного бродягу, И его гоняли По всему оврагу. Из чужого ль края Путник, издалеча, Для того другая, Ласковая встреча. Вдруг на дне глубоком Девы молодые, С виноградным соком Чаши золотые, Светлые чертоги, Мягкие ложницы, В легкой пляске ноги Голой чаровницы, Звон и ликованье, Радостное пенье. Сладкое мечтанье, Тихое забвенье. «Моя верховная Воля…» Моя верховная Воля Не знает внешней цели. Зачем же Адонаи Замыслил измену? Адонаи Взошел на престолы, Адонаи Требует себе поклоненья,— И наша слабость, Земная слабость Алтари ему воздвигала. Но всеблагий Люцифер с нами, Пламенное дыхание свободы, Пресвятой свет познанья, Люцифер с нами, И Адонаи, Бог темный и мстящий, Будет низвергнут И развенчан Ангелами, Люцифер, твоими, Вельзевулом и Молохом. «Упрекай меня, в чем хочешь…» Упрекай меня, в чем хочешь,— Слез моих Ты не источишь, И в последний, грозный час Я пойду Тебе навстречу И на смертный зов отвечу: — Зло от Бога, не от нас! Он смесил с водою землю, И смиренно я приемлю, Как целительный нектар, Это Божье плюновенье, Удивительное бренье, Дар любви и дар презренья, Малой твари горний дар. Этой вязкой, теплой тины, Этой липкой паутины Я сумел презреть полон. Прожил жизнь я, улыбаясь, Созерцаньям предаваясь, Все в мечты мои влюблен. Мой земной состав изношен, И куда ж он будет брошен? Где надежды? Где любовь? Отвратительно и гнило Будет все, что было мило, Что страдало, что любило, В чем живая билась кровь. Что же, смейся надо мною! Я слезы твоей не стою, Хрупкий делатель мечты. Только знаю, Царь небесный, Что голгофской мукой крестной Человек страдал, не Ты. «На тихом берегу мы долго застоялись…»
На тихом берегу мы долго застоялись. Там странные цветы нам сладко улыбались, Лия томительный и пряный аромат. Фелонь жреца небес прохладно голубела. Долина томная зарею пламенела, Ровна и холодна в дыханье горьких мят. Донесся к нам наверх рожка призыв далекий. Бренчали вдалеке кутасы мирных стад. Какой забавный звон! В безмолвности широкой. Янтарный звон зари смирил полдневный яд. «Грести устали мы, причалили…» Грести устали мы, причалили, И вышли на песок. Тебя предчувствия печалили, Я был к тебе жесток. Не верил я в тоску прощания, Телесных полный сил, Твою печаль, твое молчание Едва переносил. Безумный полдень, страстно дышащий, Пьянящий тишину, И ветер, ветви чуть колышущий И зыблющий волну. Завесой шаткой, обольстительной Весь мир обволокли, И грех мне сладок был пленительной Прохладою земли. Маргрета и Леберехт Шутливая песенка С милой, ясной Девой красной, С этой бойкою Маргретой, Знойным летом разогретой, Песни пел в лесочке кнехт, Разудалый Леберехт. Звонко пели, Как свирели. Леберехт твердил Маргрете: — Краше девки нету в свете! Но, Маргрета, вот, что знай: Ты с другими не гуляй! — Ах, Маргрета В это ж пето, Не нарочно, так, случайно, С подмастерьем Куртом тайно Обменяла поцелуй На брегу веселых струй. Но от кнехта Леберехта Не укрылася Маргрета,— Леберехт все видел это. Только лишь слились уста, Леберехт из-за куста. Курт умчался, Кнехт остался. Слов не тратил на угрозы. Кнехту смех, а Грете слезы. Но уж с той поры она Кнехту так была верна! Скоро с кнехтом Леберехтом Под венец пошла Маргрета, Точно барышня одета,— И уехал Леберехт Вместе с Гретою в Утрехт. |
