8 августа 1918 г. «В норе темно и мглисто…» В норе темно и мглисто, Навис тяжелый свод, А под норою чисто Стремленье горных вод. Нору мою оставлю, Построю крепкий дом, И не простор прославлю, Не светлый водоем, Прославлю я ограды И крепость новых стен, И мирные отрады, И милый сердцу плен. Тебя, оград строитель, Прославить надо мне. Ликующий хранитель, Живи в моем огне. Все ночи коротая В сырой моей норе И утром насекая Заметки на коре, Скитаяся в пустыне, В пыли дневных дорог, В безрадостной гордыне Я сердцем изнемог. Устал я. Сердцу больно. Построить дом пора. Скитаний мне довольно. Прощай, моя нора! Хочу я новоселья, Хочу свободных слов, Цветов, Огней, веселья, Вина, любви, стихов! 3 июля 1920 «Людская душа — могила…» Людская душа — могила, Где сотворивший мирно спит. Жизнь живую земля покрыла, Травами, цветами она говорит. Приходи помечтать над могилой, Если сам не умер давно. Проснется с несказанною силой Всё, что казалось темно, И травы приклонятся к травам, Цветы улыбнутся цветам, И ветер зашепчет дубравам, Нивам, полям и кустам. 7 июля 1920 Княжнино «Когда я стану умирать…» Когда я стану умирать, Не запоет ли рядом птичка, И не проснется ли привычка В бессильи силы собирать? Мой вздох последний замедляя, Не встанет ли передо мной Иная жизнь, иной весной Меня от смерти откликая? Не в первый раз рожденный, я Смерть отклоню упрямой волей И отойду от смертных болей Еще послушать соловья, 30 июля 1920 Княжнино «Пройдет один, пройдет другой…» Пройдет один, пройдет другой, И перекресток снова пуст, Лишь взвеется сухая пыль Дыханием далеких уст, И над пустынною душой Синея, тают небеса, И тучи переносят быль Томления за те леса, Где кто-то светлый и благой Благословляет нашу грусть. Безмолвная душа, не ты-ль Запомнила все наизусть, Как шел один, как шел другой, И как вокруг обычность вся Металася, степной ковыль Медлительным дождем рося. 17 ноября 1920 г.
«Снова саваны надели…» Снова саваны надели Рощи, нивы и луга. Надоели, надоели Эти белые снега, Эта мертвая пустыня, Эта дремлющая тишь! Отчего ж, душа-рабыня, Ты на волю не летишь, К буйным волнам океана, К шумным стогнам городов, На размах аэроплана, В громыханье поездов, Или, жажду жизни здешней Горьким ядом утоля, В край невинный, вечно вешний, В Элизийские поля? 18 февраля 1921 «Порозовевшая вода…» Порозовевшая вода О светлой лепетала карме, И, как вечерняя звезда, Зажегся крест на дальнем храме, И вспомнил я степной ковыль И путь Венеры к горизонту, И над рекой туман, как пыль Легко навеивал дремоту, И просыпалася во мне Душа умершего в Египте, Чтобы смотреть, как при луне Вы, люди нынешние, спите. Какие косные тела! И надо ли бояться смерти Здесь дым, и пепел, и зола, И вчеловеченные звери. 15 мая 1921 г. Утешные ночи «В прозрачной тьме прохладный воздух дышит…» В прозрачной тьме прохладный воздух дышит, Вода кругом, но берег не далек, Волна челнок едва-едва колышет, И тихо зыблет легкий поплавок. Я — тот, кто рыбу ночью тихо удит На озере, обласканном луной. Мне дрозд поет. С чего распелся? Будит Его луна? Иль кто-нибудь иной? Смотрю вокруг. Как весело! Как ясно! И берег, и вода, луне и мне Все улыбается, и все прекрасно. Да уж и мне не спеть ли в тишине? 22 июня 1914 г. Тойла. Эстония. «Призрак ели с призраком луны…» Призрак ели с призраком луны Тихо ткут меж небом и землею сны. Призрак хаты с призраком реки Чуть мерцающие зыблют огоньки. А над зыбко-ткущимися снами, И над тихо-зыблемыми огоньками, И над призраками бедных хат Ночь развертывает чародейный плат, Опрокидывает черный щит, И о свете незакатном ворожит. |
