Часчи и субчасчи подбежали к боту, гортанно и визгливо перекликаясь между собой. Одни взобрались на корпус и заглядывали внутрь, другие осмотрели тело и голову Пола Уондера, подняли их и отнесли на летающий плот.

Внезапно с галереи донесся тревожный крик. Часчи и субчасчи оглядели небо, затем поспешно отвели свое судно под деревья, полностью укрыв его. Небольшая поляна снова опустела.

Прошло несколько минут. Рейш, закрыв глаза, размышлял о пережитом кошмаре; сейчас он проснется в знакомой каюте на «Эксплораторе»...

Стук мотора вывел его из забытья. На поляну спускался еще один летательный аппарат, созданный, как и первый, с полным пренебрежением к законам аэродинамики. У него было три палубы, центральная ротонда, балконы из меди и черного дерева, нос в форме завитка, купола наблюдения, амбразуры и вертикальный киль, украшенный черно-золотыми гербами. Корабль парил над поляной, а пассажиры на палубах придирчиво разглядывали разведывательный бот. Часть их была негуманоидами: высокие, тонкие длиннолицые создания, безволосые и желтовато-бледные, цвета пергамента, с медленными и жеманными движениями. Остальные, — люди с такими же, как у негуманоидов, тонкими руками и ногами, худощавым телом, длинными лошадиными лицами, безволосыми головами и томными манерами, занимали подчиненное положение. И те и другие облачены в нарядные костюмы, украшенные лентами, бантами и оборками. Позже Рейш узнает, что странные существа называют себя дирдирами, а своих старавшихся во всем походить на них подопечных, — субдирдирами. Но тогда, ошеломленный свалившимися на него бедами, Рейш смотрел на великолепный воздушный корабль лишь с тупым любопытством. Все же у него мелькнула мысль, что либо эти высокие бледные твари, либо чешуйчатые создания, которые появились раньше, уничтожили «Эксплоратор», а потом наверняка и те и другие проследили, как падают разведчики.

Дирдиры и субдирдиры с явным интересом обследовали бот. Один из них обратил внимание своих спутников на следы, оставленные летающим плотом; все встревоженно засуетились. Внезапно из лесной чащи ударили пучки пурпурно-белых лучей; жертвы, корчась, падали на землю. Ящерообразные твари со своими людьми выбежали из укрытия на поляну. Часчи вели огонь, их подопечные бросились к вражескому кораблю и стали набрасывать на балюстраду абордажные крючья.

Дирдиры ответили уничтожающим залпом; их оружие выбрасывало фиолетовое пламя и раскаленную плазму. Часчи и субчасчи сгорали в пурпурных и оранжевых вспышках. Корабль поднялся в воздух, но его крепко держали крюки и привязанные к ним канаты. Дирдиры рубили их ножами, поджигали плазменными пистолетами: в конце концов, под отчаянно-визгливые вопли чешуйчатых врагов, они сумели освободиться.

Взлетев на сотню футов над болотом, дирдиры направили лучи своей тяжелой артиллерии на лес и выжгли несколько источающих едкий дым просек. Но им не удалось уничтожить вражеское судно-плот, с борта которого часчи начали обстрел из пушек большого калибра. Первый снаряд пролетел мимо. Второй поразил цель снизу; от удара корабль сделал крутой вираж, потом рванулся в небо, трепеща, кренясь и содрогаясь всем корпусом, как раненое насекомое; он повернулся вверх килем, потом правым бортом; Дирдиры и субдирдиры падали вниз, словно черные точки, скользящие по серому небу. Однако корабль сумел выпрямиться, повернул на юг, потом на восток, и вскоре скрылся из вида.

Выйдя из леса, часчи и субчасчи наблюдали за бегством врагов. Их плот взлетел и низко завис над разведывательным ботом. Они прицепили его сброшенными сверху крюками, вытащили из трясины. Потом забрались на свое судно, подняли его по наклонной линии; оно направилось на северо-восток, унося с собой подвешенную на канатах добычу.

Шло время. Рейш продолжал висеть в постромках парашюта, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Солнце садилось за деревьями; спускались сумерки.

Внизу снова появился отряд воинов. Они вышли на поляну, бегло осмотрели ее, оглядели небо и повернули обратно.

Рейш хрипло крикнул. Воины схватились за катапульты, но вожак яростным жестом остановил их. Он отдал приказ; два воина вскарабкались по высокому стволу и обрезали стропы парашюта, оставив кресло катапультирования и пакет с инструментами и лекарствами на ветвях дерева.

Адама не слишком деликатно спустили на землю. От режущей боли в плече у него потемнело в глазах. Над ним склонились неясные тени, переговариваясь на языке с резкими согласными и протяжными гласными звуками. Наконец его подняли, положили на носилки; он ощутил толчки и мерное раскачивание в такт шагам. Потом то ли потерял сознание, то ли уснул.

Очнувшись, Рейш увидел пляшущее пламя костра, услышал приглушенные голоса. Над его головой протянулась какая-то темная полоса, по обе стороны от нее — небо, усеянное незнакомыми созвездиями. Значит это был не кошмарный сон. К Адаму постепенно возвращалось сознание. Он лежал на камышовом тюфяке, от которого шел кисловатый запах срезанного тростника и человеческого пота. С него сняли рубашку; плетенка из ивовых прутьев сжимала плечи, поддерживая сломанные кости. Рейш с трудом поднял голову и осмотрелся. Он находился под открытым с боков навесом на металлических стойках с парусиновой крышей. «Еще один парадокс, — подумал он. — Металлические стойки указывают на высокий уровень технологии; оружие и поведение людей — чисто варварские». Рейш попытался подняться, чтобы получше рассмотреть сидящих у костра, но ему стало больно, и он снова опустился на тюфяк.

Стоянка племени находилась на открытой местности; лес остался далеко позади — это было видно при свете звезд. Рейша больше всего заботил вопрос о том, что случилось с креслом для катапультирования, где лежало снаряжение, инструменты и лекарства. Адам с горечью вспомнил, что оно так и осталось висеть на дереве. Теперь ему осталось надеяться лишь на свою природную живучесть, усиленную обязательными для разведчиков тренировками. Рейш нередко тяготился ими, как ненужной формальностью, придуманной педантами. Ему пришлось усвоить неимоверное количество различных дисциплин, основы лингвистики и теории коммуникации, астронавтики, космической и энергетической технологии, биометрики, метеорологии, токсикологии. Кроме теории, он прошел курс практических занятий по технике выживания: владел самыми разнообразными видами оружия, умел защищаться и нападать, находить пищу в экстремальных условиях, оснащать судно и ходить под парусом; знал ракетную механику, мог ремонтировать электронные приборы и собирать аварийные устройства. Его не убили сразу, как Пола Уондера, так что теперь он сумеет выжить, только в чем смысл его нынешнего существования? Шансы вернуться на Землю практически равны нулю, а это значительно уменьшало его бескорыстный научный интерес к планете, на которую он попал.

На лицо упала тень; Рейш увидел молодого вожака, спасшего ему жизнь. Стараясь разглядеть его в темноте, юноша встал на колени и поднес миску с кашей из грубо размолотого зерна.

— Большое спасибо, — сказал Рейш. — Но я вряд ли смогу есть: у меня руки стянуты шинами.

Юноша наклонился к нему, произнес несколько отрывистых слов. Рейш подумал, что выражение его лица слишком сурово и сосредоточенно для мальчика, которому, казалось, было не больше шестнадцати.

Медленно и осторожно Рейш привстал, опершись на локоть, и взял миску. Мальчик поднялся, отошел на несколько шагов и остановился, глядя, как он пытается есть. Потом он повернулся и хрипловато позвал кого-то. К Адаму подбежала девочка. Она наклонилась, взяла миску и принялась осторожно и сосредоточенно кормить его.

Мальчик некоторое время наблюдал за ними, явно заинтригованный Рейшем; тот был удивлен не меньше. Люди — мужчины и женщины — в мире, находящемся за двести двенадцать световых лет от Земли! Параллельная эволюция? Невероятно! Ложка за ложкой каша исчезала у него во рту. Девочка — на вид не больше восьми лет — была одета в истрепанную довольно грязную одежду, напоминающую пижаму. Полдюжины мужчин, членов племени, подошли посмотреть; между ними завязался тихий разговор, на который юноша не обратил никакого внимания.