— Чем больше нас, тем ве-се-лее! — пропел Фред, обнимая обеими руками бутылку виски.

Запал уже некоторое время горел ярким пламенем, и сейчас искра достигла динамита. Мистера Смита взорвало.

— Уходите вон! — завопил он, подступая к Фреду. — Убирайтесь отсюда! Живо!

— Вот это здорово! — крикнул Джордж с порога.

Но мистер Смит на этом не успокоился, — вспышка ярости была слишком сильна. Не прошло и двух секунд, как он опрокинул столик. Бутылки виски и портвейна, грязные стаканы, пирожки, печенье, апельсины разлетелись по комнате. Все превратилось в бушующий хаос. Фред орал, обе дамы визжали, Дот пронзительно хохотала, Эдна рыдала, Джордж кинулся вперед, а мистер Смит стоял среди всего этого разрушения, мычал и топтался на месте. Все вскочили, поднялась суматоха, у мистера Смита свалились очки, и он не надеялся разыскать их среди такого кавардака. В общем шуме ничего нельзя было расслышать, а мистер Смит, лишившись очков, и разглядеть не мог ничего. Жена как будто трясла его за плечо и кричала на него. Миссис Митти, кажется, бросилась к Фреду, готовясь защищать его. И Джордж принимал деятельное участие во всем происходившем. Но прошла еще минута — и мистер Смит остался один, а все остальные где-то за дверями кричали во весь голос. Почувствовав, что у него кружится голова, мистер Смит шагнул к ближайшему стулу и наступил на какое-то стекло. Его очки все еще валялись на полу, и, наверное, кто-нибудь уже раздавил их. Он тяжело рухнул в кресло и машинально снял с левой подошвы что-то липкое и мокрое. Это еще недавно было куском великолепного слоеного пирога. Затем он обрезал руку острым осколком разбитого стакана. Он чувствовал себя совсем больным. Голоса в передней несколько минут не умолкали, но мистер Смит не двинулся с места. Пускай судачат о нем, пускай говорят и делают что хотят. Ему все равно.

Дверь стояла открытой, и он слышал, как уходили гости и как потом Джордж говорил что-то матери и Эдне. Все трое вошли в столовую и закрыли дверь, но звук их взволнованных голосов доходил до его кресла. Он пошарил немного здоровой рукой вокруг себя, нашел только два бисквита и сжевал их как-то механически, как всегда жуют бисквиты. Голоса теперь поутихли — очевидно, в столовой больше не кричали друг на друга, а мирно разговаривали. Прошло еще несколько минут. Он слышал, как Эдна ушла спать. Затем, после короткой паузы, во время которой он, дрожа, с жадностью ловил каждый звук, в гостиную вошла миссис Смит. Не ворвалась, как ожидал ее муж, а вошла бесшумно и закрыла за собой дверь. Но это вовсе еще не означало, что буря миновала, и мистер Смит приготовился встретить ее.

Однако никакой бури не было. Первый гнев миссис Смит прошел, хотя она все еще была сильно взбудоражена.

— Если бы не Джордж, я бы с тобой так поговорила, Герберт, что ты надолго бы это запомнил! Но Джордж сказал, что ты очень расстроен из-за службы.

— Да, расстроен, — подтвердил мистер Смит тихо.

— Он говорит, что ты потерял место. Это правда?

— Правда, Эди. «Твигг и Дэрсингем» приказали долго жить. Через неделю или две я буду безработным.

— На этот раз наверное, папа? Это не одна из твоих ложных тревог, а?

— Хотел бы я, чтобы это было так. Но нет, эта тревога не ложная.

— Все равно! — воскликнула миссис Смит срывающимся голосом. — Это не причина вести себя так! Честное слово, если бы кто-нибудь мне сказал, что ты — ты! — способен прийти и устроить такой скандал, я бы ему задала! Разорить, расколотить все вдребезги! Посмотри вокруг себя! Посмотри на себя!.. Впрочем, раз ты так сильно расстроен, с тебя спрашивать нечего… Послушай, папа, ты наверное, наверное знаешь то, что сказал насчет службы? Может быть, ты хотел… может быть, ты только попробовал опять меня припугнуть?

— Да нет же, что ты, Эди!

— Никак мне не верится. Что такое вдруг стряслось?

Мистер Смит стал рассказывать все по порядку и в конце концов сумел убедить жену, что это не шутка.

— И если ты думаешь, Эди, что я скоро найду другое место или вообще какой-нибудь сносный заработок, то ошибаешься. Я знаю, как обстоит дело с конторской работой… А мне придется искать только такую, потому что я занимался ею всю жизнь. Мне уже скоро стукнет пятьдесят, а на вид я еще старше. Да, на вид мне можно дать больше…

— Неправда, папа. Ничуть не бывало.

— Это ты так находишь, Эди. Но ведь не ты будешь меня нанимать. Я знаю, как смотрят на людей моего возраста. — Ему вдруг ярко вспомнилась сценка у дверей их конторы несколько месяцев назад, когда он сказал тому бедняге, последнему в очереди претендентов на место Гоуса: «Желаю удачи!» — и ответом ему была слабая тень улыбки.

— Нас четверо, не забывай, Джордж без работы, хотя он-то, я думаю, скоро найдет что-нибудь. Он у нас молодчина. Потом вот Эдна… И она ничего не зарабатывает.

— У нее будет заработок не позже как через неделю, — сказала миссис Смит поспешно. — Уж я об этом позабочусь!

— Может, будет, а может, и нет. А я через неделю-другую буду безработным. Сбережений у нас сорок с чем-то фунтов, и это все наше достояние, если не считать мебели.

— Я тоже могу работать! — воскликнула миссис Смит сердито. — Не воображай, что я буду сидеть сложа руки. Примусь за что-нибудь. Начну ходить на поденку.

— Но я вовсе не желаю, чтобы ты ходила на поденку, — почти закричал на нее мистер Смит. — Не для того я женился на тебе и работал все годы, не давая себе ни минуты роздыха, не для того мы экономили и изворачивались, чтобы только устроить себе свой угол! Нет, хорошего тут мало! Как подумаю, сколько я трудился… строил планы, отказывал себе во всем, чтобы добиться для нас приличного существования… — Голос его оборвался.

— Как-нибудь проживем. — И, сказав это, его веселая и бесстрашная подруга неожиданно залилась слезами.

— Проживем? Да, придется, — начал было мистер Смит мрачно, но тотчас переменил тон: — Ну, ну, Эди, не надо! Полно, полно… Ты извини, что я сегодня… пошумел…

— Это я виновата, — всхлипнула миссис Смит. — Я одна. Я это заслужила. Я знаю, я слишком много тратила. Да, да!..

— Пустяки. Ты же не могла знать, что «Твигг и Дэрсингем» вылетят в трубу. Даже я этого не ожидал. Никогда в жизни… Ну, перестань, Эди, успокойся. — Он стал рядом с нею.

— О Боже милостивый, — вздохнула она через несколько минут, утирая глаза. Она уже смеялась сквозь слезы. — О Боже, Боже!

Он серьезно смотрел на нее.

— Ох, папа, ну и вид у тебя! Не знаю, что хуже — комната или ты. Никогда не видывала такой комедии, право!

— Я потерял очки, вот почему у меня такой вид, — пояснил мистер Смит с достоинством.

— Да, да, вижу, папа, — сказала миссис Смит, утирая лицо. — Сейчас поищу их, а ты садись. Но если они разбились, ты уж не взыщи. Ведь не я опрокидывала тут столы и швырялась посудой, не я, а?.. Вот они!

— Разбиты?

— Еще бы! Кто-то на них наступил. Придется тебе день-другой носить старые, только и всего. Пойду принесу их тебе, а потом ты мне поможешь прибрать здесь все.

— Ладно, Эди. — Мистер Смит сделал паузу и нерешительно добавил: — А не найдется ли у тебя чего-нибудь поесть? Я проголодался.

— Ты не обедал? Ничего не ел с утра? Ах, глупый, почему же ты сразу не сказал? Сейчас принесу тебе чего-нибудь. Сходи сам за очками, ты знаешь, где они лежат, — в комоде наверху. Не увидишь, так нащупаешь. Да, в верхнем ящике. А я сбегаю на кухню, принесу тебе поесть. О Господи, ну и жизнь! Но что поделаешь, — другой, видно, не будет, так надо как-нибудь мириться с этой и делать все, что возможно.

Она умчалась, а мистер Смит поплелся за ней. Он был очень близорук и без очков почти ничего не видел, так что на лестнице несколько раз спотыкался, а в спальне долго шарил в комоде, пока нашел свои старые очки. Досадуя на это, он подумал, что надо было сначала надеть очки, а потом уж пуститься на поиски. Но тут же сообразил, как это смешно, и в течение нескольких минут забавлялся этим. Впервые за долгое время он ощущал какое-то удивительное спокойствие и отрешенность от всего, и, когда отыскал свои старые очки и надел их, он на один короткий миг увидел новый и более тесный мир, — и этот мир мог сыграть с Гербертом Норменом Смитом любую штуку, строить ему любые каверзы, но не мог никогда завладеть им, проглотить и переварить его целиком.