Джордж вытянул вперед руку, и фотоэлементы услужливо распахнули перед ним створки двери. В полузабытьи он провалился в проем и побежал по коридору в сторону выхода. Сзади послышался истеричный вопль охранника, требовавший, чтобы двери заблокировали, но было уже поздно. Джорджа уже было не догнать. Он уже смешался с толпой. Только тут он осознал, что даже приблизительно не представляет, где находится выход из Сибуя.

Можно было попросить помощи у той виртуальной девицы-гида, что привела его сюда, но от одной мысли о лицезрении огромного голографического лица, висящего в воздухе, его вырвало на некстати подвернувшуюся пьяноватую девицу, одетую в яркую флуоресцентную краску, замысловатыми узорами нанесенную на обнаженное тело. Судя по акценту, с которым она произносила посылаемые в сторону Джорджа проклятья, она была из родных Соединенных Штатов. Тут же на ее крики подтянулась парочка дюжих молодцов, не проявляющих признаков интеллекта, и, недолго думая, поволокла Джорджа по коридору. Он больше не мог сопротивляться, поэтому тело его безвольно повисло, ноги скребли по синтетическому ковру. Несколько поворотов коридора привели к турникету, а дальше — к выходу из развлекательного центра, куда Джордж и был с позором вышвырнут. Сервис на высшем уровне: не знаешь, где выход, — тебя туда принесут.

Джордж издал сдавленный то ли хрип, то ли скрип, который должен был означать смех. Попытка засмеяться привела к новому приступу головной боли, заставившему вздрогнуть в судороге все тело.

На улице было темно, на улице уже была ночь. На улице было время гуляк и разбойников, и Джорджу нужно было как можно быстрей добраться домой. Действие наркотика, видимо, закончилось, уступив место жуткому отходняку. Голова болела все сильней и сильней. Джордж уже не мог обращать внимание ни на что, кроме этой всепоглощающей боли. В желудке что-то со страшными звуками вздыбливалось и сокращалось, тошнотой подкатывая к горлу. О скорости мышления, которая так радовала его, когда он только налепил кругляк на запястье, не осталось и следа. Теперь он с трудом мог вспомнить, что с ним происходило десять минут назад. Он не хотел мыслить ни о чем. Вообще ничего не хотел. Только бы прошла эта боль!

Нужно вызвать такси. Джордж пошарил рукой в кармане пальто, где лежал мобильник. Вот он. Перед его взором все плыло, он не видел кнопок. Но как набрать номер? Он лихорадочно перебирал пальцами, не понимая, что делает. Потом накатила тьма.

Когда тьма снова отступила, он обнаружил себя сидящим на заднем сиденье такси. Машина куда-то ехала по заснеженным улицам ночного Токио.

—

Куда мы едем? — спросил Джордж. Голос его охрип и стал совершенно незнакомым.

—

Хм, — усмехнулся таксист. Похоже, ему было не впервой подвозить клиентов, теряющих в дороге память. — Если я правильно понял ваш заказ, то домой вас везем. Скоро уже будем на месте. Так что — соберитесь.

—

Хорошо.

Джордж попытался собраться. Стал всматриваться в проносящийся за окном автомобиля пейзаж, пытаясь разглядеть признаки знакомого района, но от напряжения снова нахлынул приступ головной боли.

Скоро и на самом деле такси остановилось, и Джордж узнал в стеклобетонном небоскребе свой кондоминиум. Он протянул таксисту пластиковый квадратик кредитки.

Подъем на лифте на тридцать четвертый этаж, на котором жил Джордж, довел его почти до беспамятства. Как только дверь, открывшаяся после прикладывания большого пальца к сканеру, захлопнулась за спиной Джорджа, он как подкошенный рухнул прямо в прихожей и заснул тяжелым нездоровым сном.

Когда они, наконец, добрались до дороги, по которой хотя бы изредка проезжали машины, оба выдохлись совершенно. Настя с трудом волочила ноги, Мухомора то и дело заглючивало, он начинал дергаться, а несколько раз даже падал в пыль в жутком приступе судорог. Несмотря на то что каждый раз Настя металась в панике, не зная, чем помочь страдающему товарищу, боялась за его жизнь, в глубине души она была рада той передышке, что давали ей приступы Мухомора. В это время никуда идти было не надо. Вернее, невозможно.

На попутках они добрались до Пулкова, где, наконец, удалось немного отдохнуть и перекусить.

На оставшиеся деньги Настя воспользовалась компом в виртуальном кафе аэропорта. Взлом сервера компании, торгующей недорогими билетами на чартерные рейсы, оказался делом несложным, и спустя пятнадцать минут они с Мухомором стали обладателями двух билетов на чартер, вылетающий в Калькутту всего через четыре часа. Везение было просто неправдоподобным — второй ближайший чартер на Калькутту был через четыре дня. Опоздай они всего на пару часов, и пришлось бы добираться до пункта назначения на перекладных, а значит — подвергаться риску быть пойманным при очередном взломе сервера авиакомпании.

И тут оказалось, что у Мухомора нет документов.

— Чего ж ты молчал? — спросила его Настя.

— Так откуда я мог знать, что ты об этом не догадываешься? — удивился бродяга. — У бомжей у всех-то бумаг нет. А то чего еще бомжевать-то?

— И что делать будем? — Настя видела только один выход — лететь без Мухомора. Собственно, зачем он был ей нужен, она понять не могла. Просто Чип сказал, что ему тоже надо лететь в Индию, он и летит. А на самом деле, если разобраться, зачем он там нужен? В Сеть тот же Чип ему ходить запретил, да и сам Мухомор туда не рвался. Тогда зачем эти сложности? Ну, спасибо, ну, помог, на самом деле помог, без дураков. Так не каждый друг поможет, а тут, можно сказать, совсем незнакомый человек. Но в Калькутту-то ему зачем? Разве что от бандитов свалить. Это, наверное, аргумент. Теперь ее очередь помочь ему.

— Какие варианты? — еще раз спросила Настя.

— Пластик стырить только, — ответил Мухомор.

— То есть? — не поняла его Настя.

— То есть — билеты у нас-то не именные, так? — Ну.

— Всего-то и нужно, что пластик с идентификацией показать, чтоб регистрацию пройти.

— Ну.

— Что ну-то? Какая разница, чей пластик показывать-то? Тем более что индусам — тем вообще, по-моему, все параллельно. К ним кто хочет, тот и едет.

— И кто тырить будет? — спросила Настя. Ну, виртуальный грабеж — это понятно. Это как-то и не по-настоящему даже. Но чтобы так, у реальных живых людей что-то украсть… Она не могла себе представить, как она вообще это сможет сделать.

Мухомор сделал странное, неуловимо быстрое движение рукой и спустя секунду с хитрой улыбкой на лице повертел зажатой в ладони бордово-красной пластиковой карточкой — личной картой идентификации, или тем, что раньше называлось паспортом. Теперь кто-то не попадет на свой рейс. Может быть, кому-то очень надо было лететь туда, куда он летел, а теперь он туда не попадет. Во всяком случае, сегодня. Нехорошо это. Насте стало искренне жаль человека, лишившегося своей идентификационной карточки, и, если бы не еще большее чувство жалости и долга перед Мухомором, она бы отобрала карточку у него и вернула бы ее владельцу. Но деваться было некуда, им нужно в Калькутту. Тем более что Чип сказал, что… Да какая разница, что сказал Чип! Этот выживший из ума старик. Теперь, когда они были далеко от обиталища старого нейрокибернетика, ей уже не казался столь серьезным тот бред, который нес Чип. Тогда зачем она летит в Калькутту? Потому что так сказал Чип? «Найдите Лоуба» — как же, найдешь его. По всем официальным сведениям, тот давно уже почил в бозе, а даже если и жив еще, то залег на столь глубокое дно, что не сыщешь его ни за что. Тем более просто сходив на какую-то вшивую индийскую барахолку. Бред какой-то! И как она только могла купиться на такое! Насте вдруг страшно захотелось бросить все это, забыть о мифических файлах, о бандитах и вернуться домой. В свой пусть и маленький, пусть и дешевый, но все-таки милый родной дом.

Только не было теперь у нее дома. Слезы стали наворачиваться на ее глазах.