Когда все потенциалы нейронов мозга Джорджа перешли в нейтральное положение, Голос смолк. Золотые листья остановили свое движение, и воцарилась полная тишина. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что этот сервер не обладает никакими признаками интерактивности. Он стал статичен, как картинка.

Потом листья вздрогнули снова. Голос зазвучал с такой силой, что, если бы у Джорджа осталась хоть малейшая способность к восприятию, он бы наверняка лишился разума. Неведомая сила разрывала в его мозге связи клеток, заставляла аксоны и дендриты изгибаться, искать новые пути. Клетки выращивали новые отростки, их становилось все больше и больше, они переплетались между собой сложнее и сложнее в новую, до того недоступную людям сеть.

Мозг Джорджа насильно переформатировался в новую файловую систему, как сказали бы программисты. Только никто из программистов и нейрокибернетиков не смог бы понять устройства этой файловой системы и заставить ее работать. Никто. На это был способен только Голос, который звучал все громче, наполняя все уголки своей вселенной, словно трубы Страшного суда.

Когда форматирование было завершено, а из глубинных стволовых структур (которые по аналогии с компами можно назвать ПЗУ с зашитым в него БИОСом) на новый жесткий диск, кору мозга, сбросились загрузочные файлы, вся память Джорджа, все его переживания и чувства, все то, что было безжалостно стерто Голосом, полилось обратно, повинуясь вибрациям листьев Древа. Поток информации оказался столь силен, что сознание Джорджа не выдержало и, пытаясь спасти мозг от перегрузки, отключило восприятие.

Мир погрузился во тьму, и только где-то далеко, где-то у самых врат Рая звучал Голос. Только эти сладостные звуки остались в пустоте виртуального пространства. Потом исчезли и они.

Взамен появилось лопотание старого седого человечка, склонившегося над Джорджем и пытающегося приподнять его голову. С трудом разлепив глаза, Джордж понял, что это старик-японец, и лопочет он по-японски. Он попытался ощупать голову, готовую взорваться в любой момент. Руки повиновались плохо, но все же он успел заметить, что проводок вирт-коннектора воткнут в гнездо нейроконтакта за ухом. Наверняка по нему все еще бегут электрические импульсы, порождаемые вирт-платой компа, — его опять выбросило из Сети вопреки его желанию.

Взор постоянно мутился и приобретал

красноватые оттенки. Джордж провел рукой по глазам и понял, что из-под век у него течет кровь. Опустил глаза вниз, и ему стало ясно, что кровь течет у него практически отовсюду — под ним на полу медленно и лениво расплывалось густое бордовое пятно.

В последнем волевом порыве, сам не зная зачем, он выскреб оставшийся кругляшок с наркотиком из кармана и прилепил его к запястью. Дальше он перестал воспринимать окружающий мир.

Поначалу Исиро решил, что старик зол. На него, на Карнера, просто брюзжит, как все старики. Но теперь он отчетливо понимал, что Мастер напуган. До глубины души. Он действительно не понимал происходящего. Наверное, Исиро стоит детально изучить то, что так напугало старика. Ведь этого старого волка на сетевых аферах не проведешь. Тем более сейчас, когда он уже четверть века, можно сказать, живет в Сети.

Изображение на голографическом экране, висящем перед лицом молодого японца, дрожало и покрывалось рябью — видеопроцессоры не справлялись с напором эмоций. Из нарисованного голоэкраном рта летели крупные капли слюны, которые исчезали, долетев до границ действия голограммы. Исиро понимал, что нарисованная лазером слюна никак не могла навредить ему, но сжимался весь внутри, когда очередная смачная капля летела в его направлении, чтобы случайно не дернуться в рефлекторной попытке увернуться.

Мастер был недоволен, Мастер боялся, что может не дотянуть до цветения, что ему могут не дать дотянуть, и тогда все надежды, все годы ожидания пойдут прахом. Исиро все это понимал, поэтому стоически слушал крики, спокойно и уверенно, но с обычной покорностью во взгляде, смотря старику прямо в глаза и немного склонив голову в почтительном поклоне.

—

Вокруг нас происходит черт-те что, — кричал Мастер, — а вы не можете разобраться. Ты меня удивляешь, Исиро! И эта мерзкая американская жаба, этот Карнер — вы что, не можете установить за ним беспрерывное наблюдение?

—

Мы его установили, Мастер, — ответил Исиро.

—

И кто же его так уработал? Вы это пронаблюдали?

—

Нет, Мастер. Я виноват, — бесстрастно заявил молодой японец.

—

Виноват?! — выкрикнул старик. — И ты позволяешь себе говорить, что ты виноват?! Ты, который был мне как сын! Ты понимаешь, что ты теперь должен сделать?!

—

Сейчас другое время, Мастер, — позволил себе возразить Мастеру Исиро — совершать дурацкий обряд сепуку у него не было ни малейшего намерения. И еще ему очень не понравилось слово «был» рядом с определением «как сын». Можно сказать, его выбило это из колеи. Если, конечно, считать, что Исиро вообще можно было выбить из колеи.

—

Вы все стали со мной спорить! — вновь взорвался старик на голоэкране. — Даже этот недоумок Карнер, который был жалок, как мышь, попавшая в клетку к десятку кошек.

—

Мы делаем все возможное, Мастер, — сказал Исиро, склонив голову.

—

Я снова не смог уследить, куда делся америка

нец, — неожиданно тихим и каким-то обреченным голосом сказал старик. — Я шел за ним по улице, большой, старой. В Нет-Сити. Сто лет там уже не был. Ты знаешь, я уже и забыл, как там интересно. И людей много. Я отвык от людей, Исиро. Здесь у меня все, что захочешь. А людей нет. Почти. Только обслуга да безопасность захаживает. А там… Я просто шел, гулял. А впереди шел Карнер. А потом он исчез. Не переместился, не отключился. Просто исчез. Никаких операций в логах не осталось, оборвались записи, и все. Как такое может быть, ты не знаешь, Исиро?

—

Нет, Мастер. Я не знаю о Сети и сотой доли того, что знаете вы.

—

Да уж, — вздохнул старик, — у вас теперь у всех узкая специализация. Ты же у нас замечательный управленец и в Сеть не лезешь. Тебе это ни к чему. Это сделают другие.

Исиро не знал, что ответить на это. В сущности, Мастер был прав — он, прекрасный управленец, ведет компанию к процветанию и незыблемому могуществу. Уверенно и быстрыми темпами. Но возникает непонятная помеха, исходящая из Сети. Все работают, но нет никаких результатов. И, что самое скверное, он, Исиро, не может проверить, хорошо ли все работают. Он может только верить на слово. В отличие от Мастера. Старик всегда все делал сам. И разбирался во всем, чем владел. Раньше, когда еще мог владеть по-настоящему. Ведь он был действительно великим человеком, он полностью оправдывал свой титул Мастера. Правда, теперь от былой славы немного осталось. На секунду Исиро усомнился в правильности того, что собирался сделать. Но лишь на секунду. Он не привык менять своих решений.

Владимир Кириллович Самойлов стоял перед огромным окном, из которого открывался прекрасный вид на Казанский собор, и задумчиво потирал подбородок. Нельзя сказать, что взгляд его был направлен куда-то конкретно — Владимир Кириллович пребывал в глубоком раздумье.

Он не знал, как ему поступить. Прекрасно спланированная операция начинала угрожающе трещать по всем местам. И все из-за его сомнений. Да, наверное, старый стал, раньше никогда он не позволял себе таких слабостей. И смерть Вени… Это совсем не входило в его планы. Смерть старика никак не укладывалась в его голове. Пусть его роль в этой операции была мизерной, да и то, к слову сказать, совершенно случайной.