— Двадцатая, — ответила старушка и оставила Люсю в одиночестве, что-то приговаривая, похоже, что-то про того самого отца, о котором сейчас вспомнила. Это не имело значения, Люся слишком торопилась. Она пулей взлетела по ступенькам на последний этаж и стала нервно звонить в дверь без глазка с номером двадцать.

Никто не торопился открывать и девочка начала бояться, что опоздала, но через какое-то время она все-таки услышала шаги.

— Ты… — изумленно прошептал Кир, смотря на Люсю так, словно увидел привидение, — ты…

— Где Наташа? — вместо ответа поинтересовалась Люся, решительно прошмыгнула мимо него в квартиру, заглянула в комнату и вдруг остановилась.

— Ее здесь… нет, — как-то заторможено ответил мужчина, закрыв дверь и догнав ее, — она ушла… — Люся вдруг поняла, что сама запрыгнула в паутину к пауку, впрочем, у ее положения был один плюс. Наташа была в безопасности, ведь теперь в лапы к этому чудовищу попалась она.

— Что вы с ней сделали? — на всякий случай спросила она.

— Ничего, — пожал плечами Кир, — ни-че-го. Она просто ушла.

— Хорошо, — Люся вздохнула облегченно, — послушайте вы. Если вы ее еще хоть пальцем тронете я… Я убью вас. И мне плевать на ответственность, на все плевать…

— Нет, не нужно, девочка, — совсем тихо проговорил он, — не ломай свою жизнь. Хочешь моей смерти — ты только скажи, — эти слова заставили Люсю насторожиться и попятиться, как-то сильно ей стало не по себе, — и… — он напротив сделал шаг к ней, внимательно глядя в глаза, — мне не нужна твоя сестра. Мне нужна ты…

— Что?! — вырвалось у Люси, она уперлась спиной в стену и поняла как безвыходно и ужасно ее положение, — да вы просто чокнутый…

— Да, пожалуй, — согласился он, схватил ее за руку, до боли сжав запястье, девочка от неожиданности уронила на пол школьную сумку, попыталась вырваться, но тщетно. Он схватил ее и за вторую тоже и повел к разобранной постели.

— Отпустите меня! Я закричу! — затараторила она, но сама не поняла какой смысл обещать закричать, когда лучше сделать это. Или он этого и добивается? В этом доме толстые кирпичные стены, вряд ли кто-то услышит, если кто-то и есть дома в такой час.

— Тихо, — он толкнул ее на кровать и закрыл ей рот ладонью, — не шуми. Люся, так? — «Лучше бы я закричала сразу» — тоскливо подумала Люся, еще пытаясь вырваться.

— Ты такая маленькая… как кукла. Совсем игрушечная, совсем ребенок, — ее порядком и раздражал и нервировал тот бред, который он нес, но она не могла поделать абсолютно ничего, — но глаза… у кукол не бывает таких глаз. У тебя просто божественные глаза. Они похожи на шторм… И такие грустные. Почему ты грустишь?… — сейчас он выглядел как самый настоящий маньяк, блуждая по ее телу каким-то безумным и одновременно очень восторженным взглядом, в тоже время, не торопясь ничего делать. Пусть и не торопиться, — решила она, еще надеясь на спасение. Может быть, вернется Наташа? Или… ну хоть кто-то. Кто-нибудь!

— Что же ты со мной сделала? — спросил он, наклонившись к ее уху, слегка обжигая кожу дыханием, — это же безумие какое-то… действительно безумие… зачем ты пришла, ну зачем ты пришла? — он позволил себе коснуться кожи, но очень осторожно, впрочем, это все равно было пыткой, потому что Люсе не сложно было догадаться, что остальное он оставит на потом и от этой мысли ей становилось страшно как никогда в жизни. Она чувствовала, как его пальцы скользят по ноге под плотную ткань юбки и легкую белья, и это было уже слишком. Она зацепилась взглядом за лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке, совершила неимоверное усилие и схватилась за нее — а потом обрушила со всей силы Киру на голову. Удар был слабым, но нужного эффекта она достигла — он растерялся, отпустил ее, заторможено смотря на осколки стекла и пластмассы, рассыпавшиеся по постели.

Она бросилась бежать, схватила в коридоре свою сумку и была уже у двери, когда он опомнился и догнал ее.

— Прости, прости меня, пожалуйста… Умоляю тебя, — затараторил он, словно в приступе истерии.

— Не приближайтесь ко мне, — пригрозила Люся, пытаясь открыть дверь, — а то я буду так орать, что соседи вызовут милицию. И вы ей расскажете все. И про мою сестру, и про меня тоже… — ее голос дрогнул и она замолчала.

— Люся, прости, пожалуйста, я не должен был, я идиот, я… — продолжал он.

— Как открывается эта чертова дверь, — почти по слогам спросила девочка.

— Не уходи, прошу тебя… — начал он сначала, но потом вдруг сдался и сказал упавшим голосом, — щеколда, а потом ключ на один оборот…

Люся сделала все в точности так, как он сказал, и бросилась бежать по высоким ступенькам, каким-то чудом удерживая равновесие, хотя в глазах у нее темнело, а голова кружилась от волнения.

Он стоял на верхнем лестничном пролете и слушал ее шаги, с трудом удерживая себя от того, чтобы не броситься следом. Нет, нельзя… Нужно оставить ее в покое, забыть… потому что это становится опасно, потому что это что-то куда большее, чем просто желание.

Но нужно забыть об этом, пока еще не слишком поздно.

Пока?

— Что я наделал! — крикнул он, ударил кулаком в стену рядом с дверью, конечно же, разбив его в кровь, но не почувствовал ничего. Внутри у него вдруг появилась пустота, страшная, поглощающая и даже эта боль рухнула туда.

Вернулась? Вернулась… Неужели…

На пороге стоял Владимир, который выглядел озабоченным и грустным.

— Ты, — разочарованно протянул Кир, вернулся на кухню, не сказав ему ничего больше и сел за стол, уронив голову на руки.

— А кого это ты опять ждал? — поинтересовался Владимир, закрыл дверь и тоже явился на кухню. Он заметил опустевшую бутылку вина, и рядом с ней уже полупустую коньяка и чертыхнулся.

— По какому это случаю? — поинтересовался он, — ты в своем уме? Это что все значит?

— Отстань от меня, — отмахнулся Кир, — проваливай, не хочу тебя видеть…

— А кого ты хочешь видеть? — спросил Владимир, не послушавшись. Он сел на второй стул возле стола и отодвинул коньяк от греха подальше.

— Ее здесь точно не будет, — буркнул Кир, — ну правда… уходи, мне плохо…

— Мне плохо и я буду сидеть, и нажираться, как последняя свинья, — передразнил Владимир и скривился, потом схватил Кира за волосы и заставил посмотреть себе в глаза, — а ты не забыл со всеми своими бабами, как папочка твой кончил?

— Почему бы и нет? — Кир почти с омерзением стряхнул его руку и положил голову обратно на стол, закрыл глаза и поморщился.

— Он тоже любил женщину, которая не любила его, — добавил он после некоторой паузы и эти слова заставили Владимира насторожиться.

— Тоже? — переспросил он, Кир оставил это без ответа. — Тебе уже вообще все равно? Да что случилось?

— Ничего… я просто все разрушил, все… — пробормотал его друг, ударил уже и без того разбитым кулаком по столу.

За окном небо затянули хмурые непроглядные тучи, и от вчерашней потрясающей погоды не осталось и следа. Кажется, природа тоже была не в духе.

— Ты о Наташе? — изумился Владимир, но он догадывался, что ошибается. Кир только подтвердил его догадку.

— Нет, — возразил он, наконец-то выпрямился, отбросил с лица спутанные волосы, дотянулся до коньяка, воспользовавшись рассеянностью Владимира и отхлебнул из горла, — я о ее сестре, — глаза Владимира округлились как две монеты, он скривился, хотел уже было что-то спросить, но Кир ему не дал, он продолжал, — ко мне пришла Наташа. Я ее прогнал. Но… тут появилась ее сестра, она, кажется, шла следом. И я… — он сделал еще один глоток, но уже последний, потому что Владимир не вытерпел и вырвал у него бутылку, — пытался ее изнасиловать… а она вырвалась, убежала… но она никогда меня не простит, никогда…

— Не удивительно, — хмыкнул Владимир, обдумывая все услышанное, — едва ли кто-то обрадовался бы, если бы его пытались изнасиловать, и с радостью бросился бы тебе на шею. Ну и что? Надеюсь, ты не собираешься повторить попытку?