Пока все возились с потерявшей сознание Люсей у Тани появилась замечательная возможность незаметно исчезнуть из дома.

Она шла по заснеженной улице, с грустью думая о том, что теперь происходило с ее бывшей лучшей подругой. Вначале она даже решила, что та попала в дурную компанию и стала принимать наркотики, но проследив за ней она увидела, что если Люся куда-то и уходит из дома или после школы, то на автобусную остановку, откуда можно было доехать до кладбища. Это ничего не меняло. Таня делила свою комнату с живым ходячим трупом с совершенно мертвыми глазами и безразличной ко всему душой и ей было страшно порой оставаться с ней наедине. А что, если пустота, поселившаяся на дне серых когда-то таких живых и чарующих глаз, поглотит и ее заодно? Лишит воли, превратит в такую же безразличную сомнамбулу?

Опускался вечер и город становился уютным и праздничным, благодаря фонарям, золотившим снег и разноцветным окошкам квартир. Где-то играла музыка, шумно разговаривали люди, смеялись… У помойки стояла облезлая, измученная жизнью новогодняя елка и Таня подивилась тому, как долго кто-то продержал ее у себя. Ей было мучительно жаль эти деревья, выращенные для того, чтобы недолго покрасоваться в броской мишуре и быстро сгнить.

Душа этого дерева тихо плакала, поднимая к небесам облезлые веточки. Тане захотелось коснуться их, но она сдержалась. На глаза почему-то наворачивались слезы, но она уже достаточно давно не могла позволить себе такую роскошь.

Кто-то имеет право прыгать с балкона, кто-то имеет право сжигать себя заживо изнутри, но только не она. Потому что мир держится на сильных людях и если вдруг все кругом станут слабыми, он просто рухнет.

— Таня! — она вздрогнула, услышав знакомый голос и чуть не бросилась наутек от неожиданности.

— Ты меня напугал! — сердито сказала она, хотела было начать отчитывать Мишу, но обернувшись, увидела перед собой Владимира. Он улыбался ей своей обворожительной улыбкой и его светлые детские глаза тоже улыбались.

Прятаться и убегать было бесполезно.

— Ты что, следил за мной? — поинтересовалась Таня, он виновато отвел взгляд и кивнул.

— А куда ты собралась на ночь глядя? Это не безопасно! — беспокойно начал он, но осекся. Это было уже слишком.

— Ты волнуешься за меня? — растерянно спросила девушка, но тут же напомнила себе, что все это может очень плохо закончится, — да ничего хуже того, что со мной было, со мной уже не случиться.

— Таня… — Владимир хотел что-то сказать, но осекся и нахмурился, — пройдешься со мной?

— Угу.

Они долгое время шли молча, каждый запрещая себе начать говорить о чем-то, чтобы случайно не натолкнуться на так старательно избегаемые опасные темы.

Таня любовалась ночными огнями этого города. «Все-таки маленькие города куда уютнее» — думала она, но сравнить ей было не с чем, потому что за всю свою жизнь ей так и не довелось нигде больше побывать. Но ей так нравились эти маленькие улочки, старые обшарпанные дома с грязными подъездами, заросшие неведомой травой клумбы и пустыри, залив всегда хмурый и неспокойный даже в солнечную погоду. Ей не нравились только люди. Без них этот город стал бы куда лучше, но они не желали никуда исчезать. Может быть лучше исчезнуть Тане? Куда-нибудь в другое место? Ну что опять за мысли! Куда она побежит, ну куда она побежит.

— Я устал гоняться за тобой, — признался после долгого молчания мужчина, — если ты меня избегаешь, скажи открыто, что не хочешь…

— Да нет, я хочу, — не дала ему договорить Таня, они остановились, — но я не уверена. Что что-то из этого получиться.

— Из этого? — поднял одну бровь Владимир, эта формулировка почему-то показалась ему смешной.

— Ну… семья там. Любовь. Я не знаю, — Таня слабо улыбнулась, жалея, что говорит все это.

— Дружба же получилась, — заметил он, — значит стоит попробовать.

— Возможно… — прошептала она и задрала голову.

Небо было светлым из-за городских огней, но где-то за тучами там прятались звезды и в это мгновение ей больше всего на свете хотелось увидеть хоть одну маленькую звездочку.

«Возможно» — зачем-то повторила она про себя.

Таня стояла на балконе квартиры Владимира и сонным взглядом смотрела как над городом поднимается ослепительный красный диск. С восьмого этажа открывался прекрасный вид, которого не было в их пятиэтажке. Отсюда можно было разглядеть и ее дом, и бывшее место жительства Люси и школу… И где-то совсем далеко в другой стороне, на западе, на горизонте сиял, отражая первые солнечные лучи, залив.

— Красиво тут, — заметила Таня и опустила взгляд, он уперся в распакованную, но так и не тронутую пачку сигарет. Владимир вышел к ней, заметил ее и поспешил убрать в карман, чтобы она не привлекала внимания девушки.

— Ну да, — согласился он, — жаль я редко здесь живу… Электричка — вот мой дом.

Таня тепло улыбнулась и подставила лицо утреннему ветерку.

— Но это же прекрасно, — рассудила она.

— Болтаться, куда шеф прикажет? — Владимир хитро сощурился и пожал плечами, — не знаю, не знаю… Он уже давно намекал, что хочет, чтобы я перебрался в Питер.

Таня недоверчиво посмотрела на него. Значит он надумал все-таки сделать это, но хочет чтобы она была поближе. Не возвращаться же сюда ради какой-то девчонки каждый раз! Но Владимир не дал ей продолжать эти мысли.

— Ну, какой Питер, — вздохнул мужчина, — куда я отсюда? К тому же я не могу бросить Кира…

— Ты так о нем заботишься, — задумчиво сказала Таня, — это даже странно.

— Я знаю, — кивнул Владимир, — но… я чувствую себя виноватым за грехи отца. Ведь они с его матерью были любовниками… Все бы не закончилось так, если бы не мой отец… Да что теперь говорить об этом, — он махнул рукой, — все уже случилось так, как случилось.

— Верно, — согласилась Таня и ей почему-то вспомнился тот ночной разговор с Люсей, и она невольно почувствовала себя виноватой. Зачем было пилить девочку? Может именно чувство вины уничтожает ее сейчас? Ну к чему все эти разбирательства, когда уже не важно, из-за кого погибла Наташа. Она мертва и это факт, который нужно принять.

— Как он сейчас? — чтобы отвлечься от невеселых мыслей спросила Таня.

— После попытки самоубийства он притих и даже вернулся на работу, разгребает все скопившиеся там дела… И строит грандиозные планы на счет того, как удочерит Люсю.

Одно упоминание подруги заставило девушку погрустнеть снова. Они немного помолчали, пока Таня пыталась справиться с отчаянием, душившим ее.

— Она умирает, Вов… — совсем тихо выдала она. Вставшее над горизонтом солнце слепило ее глаза, заставляя их болеть.

— Как? — изумился мужчина.

— Гаснет, — прошептала Таня и вдруг почувствовала, что по щекам текут слезы, — увядает на глазах… Сначала все было нормально, она переживала из-за смерти сестры, но потом вдруг стала совершенно безразличной к жизни. Она как будто уже мертва и теперь ее тело тоже умирает, догоняя душу… Мне… мне страшно, — вырвалось у нее, Владимир осторожно обнял ее, погладил по волосам и поцеловал в висок.

— Она еще оживет, — попытался утешить ее он.

— Да не оживет она, — возразила девушка, — конец неизбежен.

— Но, Таня…

— Пожалуйста… — взмолилась Татьяна, — давай уедем, как ты предлагал, — она подняла лицо и посмотрела на него своими большими миндалевидными красными от слез глазами, — в этом городе меня держали только она и мама… Но с мамой я поговорю, она поймет…

— Хорошо, Танечка, — сказал мужчина, — мы уедем. И все будет хорошо. Веришь мне?

Таня улыбнулась слабо-слабо.

— Да, — твердым и уверенным голосом ответила она.

Огромная серая туча плотоядно проглотила солнце и окутала город мутной пеленой серебристого морока. Из этой тучи сыпался растрепанный пепел ангельских крыл и Владимир ловил его в ладони. Ему было очень холодно и как-то неспокойно, он ждал на вокзале уже много времени, а Тани все не было.