Она бросилась в комнату, но он успел прийти в себя и догнать ее. Он схватил ее за волосы и толкнул на пол. Люся не успела среагировать, когда его нога соприкоснулась с ее лицом. Это было очень больно и из носа сразу пошла кровь, но она не позволила себе даже пискнуть.

— Характер будешь показывать в другом месте, — назидательно изрек Борис, — иначе твое смазливое личико быстро утратит всю свою привлекательность и на тебя без слез нельзя будет взглянуть…

— Я все расскажу Антонине, — спокойно перебила его Люся и посмотрела ему прямо в глаза полным ненависти взглядом. Мужчина не выдержал этого и отвернулся, отпустив ее волосы. Она безвольной куклой опустилась на пол, пытаясь руками остановить кровь.

— Попробуй, — нервно рассмеялся Борис, — только тогда Танюша твоя пожалеет, что вообще родилась на свет.

Люсю как будто укололи иголкой в сердце. Конечно, она была безумно зла на Таню и больше знать ее не хотела, но десять лет дружбы не были одним днем и позволить ему что-то сделать с ней она не могла.

— Ты будешь послушной девочкой, Люсенька? — надменно поинтересовался он.

— Буду, — глухо согласилась она, и тогда он снова схватил ее за волосы и потащил в спальню, но звонок в дверь не дал ему закончить начатое. Он грязно выругался и ушел открывать.

Люся проследила за ним и прошептала одними губами:

— Это ты пожалеешь, что на свет родился.

Владимир забыл зонт и промок до нитки, к тому же он безумно волновался за Таню и боролся с собой, чтобы не отыскать место, где она живет и не проверить, все ли с ней в порядке. В обшарпанном подъезде дома, где находилась та самая злосчастная двадцатая квартира, его раздражение достигло критической точки, он пнул носком ботинка валявшийся на полу кусок разбитой бутылки из-под портвейна и решил, что если найдет друга опять безбожно пьяным, то просто побьет его за все хорошее, чтобы выместить накопившийся негатив. Но дверь никто упрямо не открывал, и это бесило Владимира не меньше того.

— Ну и куда тебя понесло в такой дождь!? — ворчал мужчина, наворачивая круги по лестничной клетке. Ему хотелось обсудить варианты выхода из Таниной ситуации, но ни с кем кроме Кира, он не мог этого сделать, а думать о чем-то другом ему не хотелось.

«Просто взять ее и увезти отсюда, — думал он, — подальше от этого серого города и ее ужасной семьи! И не подпускать к ним! Усыпить хлороформом, чтобы не сопротивлялась, и увезти! И уехать. Самому…»

Владимир достал телефон, набрал домашний номер друга и услышал, как за дверью звонит телефон. Но когда там же зазвонил сотовый ему стало как-то не по себе. Он забарабанил в дверь кулаками, но никто не отозвался.

«Что за черт? Упился что ли совсем?!» — гадал Владимир.

— Кира! Открой! — крикнул он и не услышал никаких признаков жизни внутри квартиры. Ему стало страшно. А что, если и в правду? Он здесь стоит, пытается докричаться, а некого уже звать. Некого…

Он судорожно порылся в карманах в поисках ключей, он помнил, что брал копию, но ее почему-то не оказалось на связке. Догадка не заставила себя ждать, скорее всего этот идиот сам незаметно забрал у него ключ, как раз для таких случаев. Случаев, когда с ним что-то случится.

— Ну что же за придурок! — взвыл Владимир и бросился звонить в соседнюю квартиру. Скоро на пороге нарисовалась миловидная, кудрявая как болонка, старушка и вперилась в него подозревающим взглядом из-под очков с толстыми линзами.

— Простите… — нервно начал он, — мне нужна ваша помощь, пожалуйста… мой друг живет в соседней квартире. С ним что-то случилось, мне очень нужно попасть туда!

— Чем я то помочь могу, милок? — хитро улыбнулась бабушка.

— Я с вашего балкона…

— Одурить меня хочешь? — недоверчиво спросила она.

— Пожалуйста! — взмолился Владимир, — я вас очень прошу…

— А пропадет у меня что-нибудь, что мне? — начала старушка, но потом подумала о чем-то своем и махнула рукой, — ладно. Лезь. У меня перцовый баллончик есть, задумаешь что плохое, сам пожалеешь, — она проводила его на балкон.

Владимир прикинул, что лезть ему придется далековато и лучше попробовать попасть в квартиру через окно.

— У вас есть молоток? — спросил он. Старушка снова загадочно улыбнулась и исчезла в комнате. Все это время за Владимиром следил ее лохматый рыжий кот, тершийся о его ноги своим упитанным боком.

— Держи, Раскольников, — вернулась хозяйка квартиры. Она отошла к другому краю балкона и тоже стала наблюдать, поглаживая своего кота. Ее ничуть не смущал, падающий с небес дождь.

— Двадцатая квартира как проклятая, — задумчиво сказала она, — то Андрюша-алкоголик там все шум поднимал, теперь…

— … его сын, — мрачно закончил за нее Владимир и виновато обернулся на нее, — я дико извиняюсь за беспокойство.

Он замахнулся и молотком разбил стекло в окне, осыпав разбитую внизу неухоженную клумбу, градом осколков.

— Осторожнее, милок. Не навернись там, — напутствовала его бабушка. Он кивнул и легко дотянулся до рамы и преодолел расстояние, разделявшее его и окно. Осколки впились ему в ладонь, но он не почувствовал боли, куда сильнее было другое ощущение.

Запах газа.

Владимир закашлялся, забыл сказать соседке спасибо и бросился на кухню, чтобы его закрыть, сам чуть не задохнувшись по дороге. Кира он нашел в другой комнате и в первый момент был уверен в том, что безнадежно опоздал.

— Что же ты натворил, дурень, — пробормотал Владимир и потащил друга на балкон, принялся бить по щекам и трясти за плечи. Он был совсем бледным и, судя по всему, не дышал.

Все. Это конец… Владимир вцепился себе в волосы, и ему самому сейчас захотелось надышаться газом и лечь тут рядышком. Бессмысленно! Бессмысленно он столько лет повторял ему, что все не напрасно, что жизнь все-таки стоит того, чтобы жить. Сколько они ругались, спорили об этом! И все попусту… Неужели все закончилось вот так…

— Ну очнись же… Ну ты же не умер… — Владимир чуть не рухнул с балкона от неожиданности, когда то, о чем он про себя умолял небеса все-таки случилось. Кир начал судорожно кашлять и ловить воздух ртом, как рыба, выброшенная прибоем на сушу и открыл глаза.

Владимир выдохнул облегченно и осел на пол, ноги у него подкашивались.

— Я тебя ненавижу, — поделился он, но голос его был радостным, — знал бы ты, как я тебя ненавижу, недоумок! Прямо не знаю, что мне делать с тобой, придушить или расцеловать…

— Я всегда догадывался, что ты меня не просто так обхаживаешь, — хрипло из-за кашля попытался пошутить Кир, он плохо понимал, где он, что произошло и почему он снова оказался под дождем.

— Ну что, милок? — с соседнего балкона спросила обеспокоено старушка.

— Все хорошо, — крикнул Владимир и повторил зачем-то, скорее для себя, чем для кого-то, — теперь все хорошо.

В новогоднюю ночь выпал снег и город снова сделался чистым и сказочным. На улицах было пустынно и тихо, все как будто погрузились в спячку. Тане нравилось гулять по опустевшему району, так ей казалось, что это какой-то другой город.

Рядом с ней был Миша, который после смерти Наташи как будто бы стал ей ближе, она почти готова была рассказать ему свою маленькую страшную тайну, но что-то ее останавливало… Что? Ощущение, что он пытается заполнить пустоту ее обществом или исполнить желания их матерей? Ведь те начали женить их еще с тех пор, как они сели за одну парту в первом классе.

— Таня, ты думала о том, что будешь делать после школы? — говорил он и эти слова напоминали о том, что они учатся в одиннадцатом классе, хотя и вынуждены решать поистине взрослые проблемы. Девочка поправила шапку и нахмурилась.

— Я хочу стать врачом, как мама, — выдала она.

— Но в нашем городе нет медицинского университета… — грустно заметил Миша.

— Значит уеду, — решила Таня и подумала о Владимире и ей стало очень тоскливо. Этот человек оживлял ее душу, погребенную под руинами ее рухнувшего мира и рождал в ней какие-то непривычные новые чувства… Но Таня не доверяла доброте и бескорыстности его намерений, да и к тому же после отчима все мужчины вызывали в ней глубоко скрытое отвращения, какими бы хорошими они не были. Даже Миша.