Стакан выскользнул из ее рук и разбился о линолеум. Встревоженный этим шумом в комнату вбежал Борис, глаза его горели из-за выпитого спиртного.

— Что ты творишь!? — нервно спросил он, заметил стакан и почему-то испугался.

Люся молчала.

— Зачем стакан разбила!? — начал нападать мужчина, — что, совсем из ума выжила?!

Люся молчала.

Он двинулся на нее, явно замышляя что-то недоброе и тогда она выхватила из подставки нож и демонстративно выставила перед собой. Бориса это позабавило, он довольно улыбнулся и сказал:

— И что ты мне сделаешь? Какая смелая девочка!

— Я не Таня, — уверенным голосом ответила Люся и почему-то имя подруги вызвало у нее новый приступ дрожи, — зарезать могу.

— Да ладно! — расхохотался Борис, — и многих ты уже зарезала?

— Ты будешь первым! — крикнула Люся и бросилась на него. Мужчина был совершенно не готов к нападению и не устоял на ногах. Нож вошел по рукоятку ему в плечо и он завыл от острой резкой боли. Люся схватилась за свое оружие, вытащила его и уже было собиралась нанести следующий удар, как осознала то, что сделала и отшвырнула его в ужасе. Она выбежала в прихожую, вставила ноги в старые кеды и бросилась прочь, слыша несущиеся в след проклятья.

Она вылетела из подъезда и, не удержав равновесия, упала в снег лицом, холод сразу же сжал ее в своих ледяных тисках. Люся подумала, что неплохо было бы так и остаться здесь в снегу и больше не вставать, уснуть под снежным саваном и позволить зиме подарить ей тяжелые холодные сны.

— Люся!? — донесся до нее чей-то встревоженный голос. Кто-то вытащил ее из сугроба, поставил на ноги и принялся отряхивать от снега. Этим кем-то был Миша.

— Люся, что случилось? — спросил юноша, снял с себя куртку и накинул ей на плечи, — что у тебя с руками?

Девочка заторможено посмотрела на свои руки и только теперь заметила, что они испачканы в крови Бориса. Ей стало противно, она бегло вытерла их о свою юбку.

— Поранилась, — тихо буркнула она.

— Ладно… пойдем, — Миша знал, что она не очень разговорчива и взяв ее под руку решил отвести домой, но она засопротивлялась.

— Нет, — слабым голосом сказала девочка, — я хочу погулять.

— В таком виде? — Миша был очень-очень удивленн и даже очки чуть не упали у него с носа от такой неожиданности, он поправил их своим привычным движением, — ладно, — он махнул рукой, — бог с тобой. Я за Танькой…

— Стой! — чуть ли не крикнула девочка, — ее там нет…

— Что? — изумился ее одноклассник, — как нет?

— Она ушла… она попрощалась со мной, — вспомнила Люся, — вроде она уехала…

Лицо Миши исказилось неожиданной болью, он снял свои очки и принялся тереть рукой лицо. Снежинки падали ему на голову и на плечи в легкой белой рубашке, но он как будто не замечал холода.

— С ним? С тем мужчиной? — спросил он упавшим голосом.

— С каким мужчиной? — переспросила Люся и в ее голове что-то начало вырисовываться. Значит, Таня защищала Кира не просто так. Неужели он задурил еще и ее?

А сам распинался перед ней, рассказывая про свои добрые намерения! Люсей вдруг овладела прежняя жгучая ярость, и она снова, впервые за много времени, почувствовала себя живой.

На могиле Наташи ничего не изменилось. Засохшие лепестки цветов печально глядели в небо, а медвежонок, выцветший от солнца и потемневший из-за сырости улыбался все той же добродушной и глупой улыбкой. С ним Люся не так сильно чувствовала свое огромное одиночество. Она привыкла относиться к этой игрушке, как к живому существу, и порой подолгу разговаривала с ним. Она любила разговаривать с ним, с небом, с лицом Наташи на фотографии, с ветром и дождем, а с людьми у нее почему-то больше не получалось. Поэтому когда Миша сказал, что не хочет ехать на кладбище по определенным причинам, она вздохнула облегченно, закуталась поплотнее в его куртку и мысленно послала его к черту.

По кладбищу гулял холодный февральский ветер, который легко пробирался в душу, миновав незначительную преграду одежды. Люся обняла себя за плечи и закрыла глаза.

— Заберите меня отсюда… — прошептала она. Кто-то мягко коснулся ее рук и накрыл их своими. Она вздрогнула, боясь открывать глаза. Мама… Или Наташа… Да, точно, Наташа. «Ты пришла за мной, сестренка… спасибо…» Ей стало так тепло и спокойно, что можно было бы так умереть, пока мгновение сладкого самообмана не закончилось.

По щекам медленно, одна за другой поползли горячие, как парное молоко, слезы, мешаясь с ледяными каплями растаявшего снега. Кто-то заключил ее в объятья.

— Я не хочу так больше… я не могу так больше… — срываясь на крик проговорила Люся, — не могу, не могу… не могу…

— Тише-тише… — звук его голоса вернул ее в реальность, она испуганно вырвалась из его рук и попятилась назад, чуть не рухнув на могилу сестры. Тепло мгновенно растаяло и сменилось отрезвляющим холодом. Люся стояла в полной растерянности. Они же с Таней куда-то уехали!? Что это значит?!

— А где Таня!? — пробормотала она. Воспаленное воображение уже рисовало страшные картины и предлагало ей версии того, что он мог с ней сделать.

— Почему ты спрашиваешь об этом меня? — искренне изумился Кир.

— Потому что она сбежала с тобой! — уверенно заявила Люся. У нее кружилась голова и подкашивались ноги, но она пыталась сохранять равновесие.

— Нет. Они собирались сбежать с Вовой, — объяснил мужчина. Она растерялась еще больше, потому что понятия не имела кто такой Вова, откуда он взялся и почему вдруг обычно благоразумная, недоверчивая и осторожная Таня решила с ним куда-то уехать. Или… это из-за отчима? Люсю посетила неожиданная догадка, и ей стало грустно, потому что ей бежать было некуда и не с кем.

Но она заблуждалась.

Девочка обернулась лицом к могиле сестры и встретилась с взглядом Наташи на фотографии. Она сбежит… Она тоже сбежит… туда… где нет слез, боли и одиночества. Где нет мерзких грязных людей, где нет лжи и фальши… Туда, где всегда весна и пахнет жасмином…

Люся прикрыла глаза и почти ясно увидела зеленый луг, поросший дикими цветами, благоухание которых кружило голову. Она ступила босиком на траву и почувствовала, как та щекочет ступни, это было приятное, давно забытое ощущение… На встречу ей медленно шла божественно красивая девушка в белоснежном льняном платье с очень длинными волосами, в которых запутался теплый шаловливый ветерок, перебирая их. Она улыбнулась Люсе и девочка узнала в ней свою старшую сестру, но такой очищенной и счастливой она не видела ее никогда прежде. Все черты Наташи чудесным образом преобразились, а глаза сияли теплым радостным светом.

Люся протянула к ней руки и девушка оказалась рядом и обняла ее прозрачными руками, обдав сладким ароматом цветочных лепестков и ладана.

— Люся! — Кир едва успел подхватить упавшую девочку. Она была такой легкой, словно питалась одним только воздухом.

Он испуганно вглядывался в ее побелевшее, как у мертвеца, лицо и с ужасом понимал, что со времени их прошлой встречи она очень сильно изменилась, но эти перемены не говорили ни о чем хорошем. Она похудела так, словно носила в себе тяжелую неизлечимую болезнь, пожиравшую ее изнутри, даже по-детски округлые раньше щеки теперь были впалыми. Она казалась хрупкой, словно какое-то неземное эфемерное создание, и он боялся, что она просто рассыплется в прах от неосторожного прикосновения.

— Люся… Люсенька… Что с тобой? — он аккуратно потряс ее за плечи, но ее глаза были по-прежнему закрытыми.

Дыхание было совсем слабым, а пульс очень медленным, сердце грозило вот-вот остановиться.

— Не умирай, пожалуйста… Люся! Люся! — она не слышала его криков, продолжала также безмятежно спать каким-то странным пугающим сном, и, судя по страдальческому выражению лица, снилось ей что-то неприятное, — Люся, Люся…

Кир снял пальто и закутал ее в него, а потом бережно взял на руки и понес к выходу с кладбища.