Кадотт подошел ближе и потер большим пальцем мой подбородок.

— Перестань так много думать.

— Ну и заявленьице от преподавателя.

— Просто ответьте на вопрос, детектив.

— Я уже закончила. Тебе достались мои сверхурочные.

— Не по обязанности, а по велению сердца. Я польщен.

— Так и было задумано.

— Полагаю, ты была в шаге от подкупа, чтобы самой не приезжать сюда.

Я моргнула. Почти попал. Как он мог так хорошо меня знать, когда не знал меня вообще?

Кадотт надел очки. Я снова задумалась, как бы он выглядел, если бы на нем кроме них больше ничего не было. Мне и правда очень, очень нравились его очки.

Взяв папку, он сердито посмотрел на ярлык на ней, затем отложил эту папку и выбрал другую.

— Ты встретишься сегодня со мной? Поужинаем, и я расскажу тебе, что выяснил о тотеме.

— Встретиться с тобой? — эхом отозвалась я.

— Или ты предпочитаешь, чтобы я за тобой заехал?

— Нет. Я имею в виду… — Я не была уверена, что имею в виду.

Мысль об ужине с Уильямом Кадоттом на публике вызвала у меня огромное беспокойство. Для начала, я не хожу на свидания. Ужин с мужчиной вызвал бы множество вопросов. Ужин с этим мужчиной — и того хуже.

Он индеец, а я нет. Он симпатичный, я — опять же нет. По словам моего босса, он для меня под запретом. От Кадотта могло быть больше неприятностей, чем он стоил.

Я позволила себе пройтись взглядом от кончиков его блестящих черных волос до носков его… больших пальцев ног.

На нем не было обуви. Ступни были гладкими и загорелыми, пальцы прямыми, ногти чистыми и подстриженными.

Проклятье. Меня возбуждали даже его ступни. Беда, беда, беда.

Я по-прежнему хотела видеть его. Хотела больше, чем чего-либо за довольно долгое время.

— Лучше приходи ко мне, — выпалила я.

Кадотт посмотрел на меня поверх очков:

— Почему?

Причин было немало, а самая важная заключалась в том, что мы, похоже, не можем держать руки подальше друг от друга, даже на людях. Если бы я верила в подобную чушь, то решила бы, что на меня наложили заклятье.

— Потому что, — ответила я и на том остановилась.

Кадотт нахмурился, и в его глазах промелькнула неуверенность. Я никогда раньше не видела его нерешительным.

— Что? — спросила я.

— Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?

— Нет! Дело не в этом.

И это правда. Почти. Я бы не возражала, чтобы меня с ним увидели. Черт, да я бы с радостью ухватилась за такую возможность. А какая женщина бы нет? Но мне не хотелось сталкиваться с вопросами, взглядами и досужими домыслами.

Какого черта такому мужчине, как он, делать с такой женщиной, как я? Неизбежный ответ: я, должно быть, невероятно хороша в постели.

— А в чем же?

Кадотт снял очки, чтобы посмотреть на меня открытым, пристальным, испытующим взглядом. Я отвела глаза.

— Не хочу обсуждать дела на публике.

Он ничего не сказал. Я услышала шелест бумаг, глухой удар книги по столу.

— Прекрасно. — Его голос был холодным и резким. Я хотела вернуть сексуальную хрипотцу назад. — Я заеду к тебе в?..

— Семь.

— Хорошо. Прихвачу свои записи. А ты принеси тотем.

— Что? — Я бросила на него испуганный взгляд.

Стараясь не уронить две книги и три папки, он прошел мимо меня и сунул обнаженные ступни в сандалии, которые оставил у двери.

— Принеси тотем, чтобы мы смогли сравнить отметины на нем с теми рисунками, что я нашел.

Снова этот камень. Я провела большим пальцем по выпуклости в кармане. На мгновение я готова была поклясться, что штуковина на ощупь горячая. Но дело наверняка было всего лишь в моей коже, все еще разгоряченной и чувствительной после штурма Кадотта.

Профессор открыл дверь и остановился на пороге, давая мне возможность рассмотреть его. Я не нашла в его твердом взгляде никакого намека на обман. Если бы он хотел оставить тотем себе, то не стал бы его возвращать.

Я обвела взглядом разоренный кабинет. Черт, у него здесь идеальное алиби. Притвориться, что тотем украли, а затем припрятать его. Мне влетело бы первой за то, что я вообще оставила у него улику.

— Увидимся вечером. — Он махнул головой в сторону коридора. — У меня занятия.

— Конечно. Вечером. Я… м-м-м… закажу пиццу.

Он улыбнулся:

— Пепперони и маслины?

— Ни за что. Колбаса, грибы и лук.

Он повернул голову, и сережка в его ухе закачалась, сверкая золотом, как полная луна в ночном небе.

— Как насчет пятьдесят на пятьдесят?

У меня было такое ощущение, что я соглашаюсь на нечто большее, чем пицца, но какого черта?

— Договорились, — ответила я, и он ушел.

Я осталась в кабинете наедине с целой кучей вопросов.

Если не Кадотт разворотил это место, то кто тогда? Так как ничего не забрали и не сломали, криминального тут мало. Я могла бы вызвать специалиста по снятию отпечатков пальцев, но тогда нам пришлось бы проверить каждого, кто здесь бывал.

Я подумала обо всех студентах, преподавателях и обслуживающем персонале.

— Удачи, — пробормотала я.

Затрещала моя рация.

— Джесси? — Голос Клайда заставил меня вздрогнуть. Что он делает в диспетчерской?

— Да?

— Что там происходит?

— Да ничего особенного. — Я ввела его в курс произошедшего.

— Скажи мне, что ты забрала улику у Кадотта, и сейчас она надежно заперта в комнате с вещдоками.

Я вытащила тотем из кармана и стала вертеть камень в руке. Почему все так зациклились на чертовой штуковине? Это вырезанная фигурка волка, ни больше, ни меньше.

Интересная, но не судьбоносная, что бы там не думал Кадотт.

— Джесси! — окликнул Клайд. — Где тотем?

Мне не понравился его тон. От него волосы на затылке встали дыбом. За прошедшие годы я научилась прислушиваться к этому знаку. Он всегда предупреждал о неприятностях.

Конечно, они у меня постоянно вставали дыбом и шевелились с тех пор, как в мою жизнь вошел профессор Кадотт. Может быть, именно этим все и объяснялось, но я так не считала.

Я зажала крошечного волка в ладони.

— Я забрала тотем.

— Хорошо.

Был ли его вздох облегчения на самом деле слегка преувеличенным? Когда это я перестала доверять Клайду? Я не была точно уверена.

— Но он не в комнате с вещдоками.

— А какого черта его там нет?

Что ж, когда-нибудь ему придется узнать. Лучше сейчас, когда он находится на одном конце города, а я на другом.

— Потому что кто-то там побывал, и все, что имело отношение к аварии Карен Ларсон, пропало.

— Все?

Я глубоко вдохнула, а потом сделала то, чего никогда раньше не смела. Я солгала своему боссу.

— Все.

Наверное, позже я об этом пожалею, но в тот момент мне так не казалось. Я разжала кулак и посмотрела на странного маленького — не больше ногтя большого пальца — волка, лежащего у меня на ладони. Слишком много народа чрезмерно заинтересовалось этой штучкой.

Пока я не выясню причину, возможно, будет лучше, если они все поверят, что тотем исчез.

Слушая, как Клайд рвет и мечет, я покопалась на столе Кадотта, пока не нашла то, что искала: обрывок бечевки, вероятно используемый для перевязки стопки книг или бумаг, который прекрасно проходил сквозь маленькое отверстие на макушке волка.

Мне все еще с трудом верилось, что кто-то охотится за этим камешком. Но после того как исчезли другие улики, я собиралась удостовериться, что тотем не пропадет следом за ними. Я сохраню его в самом надежном месте, какое только могу придумать, — на себе самой. Завязав узелок, я накинула шнурок с кулоном на шею и спрятала под рубашкой. Тотем скользнул в ложбинку между грудей, и если бы я не знала что это не так, то могла бы поклясться, что он уютно устроился, прижавшись ближе к моей коже, и заснул.

Так же поступила и я, едва попала домой. Мне следовало явиться на работу и составить отчет о происшествии в кабинете Кадотта и пропавших уликах. Но так как в тот момент я не горела желанием встречаться с Клайдом лично, то выключила рацию, сотовый и домашний телефон и нырнула под прохладные приятные простыни своей постели.