А Вогел лишь кивнул, беря стакан; он то и дело поглядывал на дверь в кабинет, в которую только что вошел Оливер.

– Что не так, Тони? – спросил Оливер. Лед в стакане Тони отчаянно позвякивал.

– Ничего. – Он опустил глаза на свои ноги, не в состоянии встретиться взглядом с Оливером.

Оливер сделал глубокий вдох и тут краешком глаза увидел мужчину в синем комбинезоне, стоявшего с револьвером в руках в дверях кабинета.

– Какого черта...

– Извини, Оливер. – Торчелли отхлебнул апельсинового сока, затем спокойно поставил стакан на старинный кофейный столик. – В последние две-три недели я взял ситуацию в свои руки. Вынужден был. Другого выхода я не видел.

– Я... я не понимаю, – заикаясь, произнес Оливер.

Торчелли посмотрел на мужчину в комбинезоне.

– Все под контролем? – спросил он.

Мужчина кивнул.

– Женщина и мальчишка в спальне наверху, – угрюмо произнес он. – И горничная тоже. А больше тут никого нет.

– Хорошо.

Отчаяние внезапно породило ярость.

– Ах ты чертов мерзавец! – И Оливер кинулся на Торчелли, но мужчина в комбинезоне шагнул в комнату и нацелил револьвер на грудь Оливера. Оливер остановился как вкопанный и словно загипнотизированный уставился на дуло револьвера.

– Все кончено, Оливер, – сказал Торчелли. – Ты стал обузой. Стал морально неустойчив. И я, и остальные доверенные лица опасаемся, что ты не выдержишь давления и выдашь нас. А я не собираюсь идти из-за тебя в тюрьму, – решительно сказал он. – Все будет выглядеть как ограбление. Из особняка исчезнут некоторые вещи, которые потом появятся в Бруклине и Бронксе. Полиция решит, что воры спланировали преступление на тот момент, когда никого не будет дома, но горничная застала их, а потом и вся семья неожиданно вернулась домой. К сожалению, ни ты, ни твоя семья не спасетесь. – Торчелли скривил губы. – Другого выхода, Оливер, просто нет. Хотя, насколько я тебя знаю, заботит тебя только собственная смерть. Свяжи его. – И Торчелли жестом приказал сделать это мужчине в синем комбинезоне.

– Дэвид, прошу тебя, – взмолился Оливер. – Я никому не скажу ни слова. Ты же это знаешь.

– Нет, – прошипел Торчелли.

Мужчина в комбинезоне вытащил из кармана моток веревки и, заставив Оливера опуститься на колени, резко завел ему руки за спину. При этом мужчина на секунду положил револьвер на ковер.

В эту секунду Джей отбросил проволочную дверь и выскочил в кабинет. Он уже полчаса стоял на веранде возле задвижной двери, прижавшись к каменной стене, еле-еле скрытый от глаз тех, кто находился в комнате. Джей навалился на мужчину в комбинезоне, который никак этого не ожидал, и отбросил его от Оливера и револьвера. А сам потянулся к оружию.

С секунду мужчина смотрел на Джея, затем улыбнулся, поднялся на ноги и бросился на него, уверенный, что Джей не выстрелит.

Он был не прав. Джей прицелился в левое бедро мужчины и, спокойно нажав на курок, попал ему в ногу, раздробив кость. Мужчина, схватившись за раненую ногу и дико крича от боли, рухнул на пол. Грохот выстрела заставил Вогела броситься на диван.

Несколько секунд никто не двигался – единственным звуком были лишь стоны мужчины, лежавшего на полу. Из раны его хлестала кровь.

А Джей, не отрывая взгляда от Торчелли, тем временем развязал путы на Оливере.

– Скрутите этого парня, – сказал Джей, кивком указав на лежавшего на полу мужчину и бросая веревку Оливеру.

Оливер быстро повиновался.

– А теперь принесите еще веревок, – сказал Джей. – Найдете их в подвале, где вы держите дрова. – Когда он входил в особняк, то заметил несколько мотков веревок, висевших на вбитых в стену гвоздях. – И проверьте, как обстоит дело наверху с вашей семьей и горничной.

Оливер в панике бросился из комнаты.

– Эй, малый, думай о том, что ты делаешь! – крикнул Торчелли. Он уже не был так спокоен.

А Вогел сидел на диване и плакал, закрыв лицо руками.

– Чего ты хочешь? – спросил Торчелли. – Денег? Сколько? Мы тебе выделим. Клянусь.

Джей громко расхохотался. Он просто не мог удержаться – так патетически прозвучало предложение Торчелли.

– Не выйдет, дружище.

Через несколько минут вернулся Оливер с двумя большими связками веревки. Сначала он связал Торчелли, потом Вогела. Когда оба были обезврежены, Оливер повернулся к Джею.

– Спасибо, – сказал он. – Семья в порядке. Немножко перепуганы, но, в общем, в порядке. – Он отвел от Джея глаза. – Просто не знаю, как я смогу с тобой расплатиться.

– А я знаю, – холодно произнес Джей. – Мужчина по имени Кевин О'Ши из Бюро генерального прокурора явился сегодня утром, чтобы арестовать меня за сделки на основе инсайдерской информации. – Джей приподнял бровь. – По-моему, он упоминал про «Белл кемикал» и «Саймонс».

Лицо Оливера перекосила гримаса.

– Вот как?

– Как вы могли меня так подставить, Оливер?

Оливер покачал головой.

– Я столько раз задавал себе этот вопрос. И всякий раз не находил ответа. – Он закрыл лицо руками. – Извини меня, Джей. Хотел бы я помочь тебе.

– А вы и можете. Дайте мне все данные о вашей группе. – Джей указал на диван. – О Торчелли и Вогеле, а также о двух других.

Оливер поднял на него глаза.

– Откуда тебе это известно? – подавленно спросил он.

Джей отрицательно покачал головой:

– Это не имеет значения.

– О'кей, – покорно произнес Оливер. Он секунду помедлил, затем подошел к своей картотеке и достал тонкий конвертик. С секунду смотрел на него, затем шагнул к Джею и вручил ему конверт. – Вот, возьми. Он мне больше не нужен. Тут все, что тебе может понадобиться, включая копию завещания Билла Маккарти.

– Господи Иисусе! – воскликнул Торчелли. – Из-за того, что ты отдаешь это ему, Оливер, нам теперь крышка. У нас не будет никакого шанса в суде.

– Завещание Маккарти? – не веря собственным ушам, переспросил Джей, не обращая внимания на Торчелли.

– В нем сказано, как будет поделена между нами прибыль, – пояснил Оливер. – Когда Маккарти умрет, мы пятеро получаем акции «Маккарти и Ллойда», которые компания потом выкупит у нас. Это нас побуждало продуктивно работать. Собственно, количество акций, которые должен получить каждый, зависит от того, сколько подсказок он мне давал и какую прибыль принесли эти подсказки. Таким образом, созданное нами партнерство основано на пропорциональном распределении акций.

– Значит, вы должны были вести учет каждой подсказке, а также фиксировать, кто ее дал, чтобы потом определить, сколько акций дать каждому, – задумчиво произнес Джей. Так вот почему Оливер записал на компьютерной дискете фамилии доверенных лиц и названия компаний.

– Да, – подтвердил Оливер. – Это закон капитализма в наилучшем варианте. Раз мы вступили в такое партнерство, раз каждый давал подсказку, значит, ни один из нас не сможет выдать других, потому что тот, кто выдаст, тоже окажется в тюрьме. И никаких следов денежных переводов. Это была великолепная схема, – мечтательно произнес он.

– Да заткнись ты, черт тебя подери! – рявкнул Торчелли.

– Невероятно, – тихо произнес Джей.

– Да, это так.

– Но Маккарти шел на большой риск, – заметил Джей. – Я имею в виду то, что он включил в свое завещание доверенных лиц.

– В чем же?

– В том, что у вас с самого начала был повод желать его смерти.

– Не обязательно. Благодаря Биллу немало дел прошло через «Маккарти и Ллойд». Он человек с чертовски большими связями. Учти, в нашей компании ведь были и теневые акции. Мы не только брали свою долю из отдела арбитража. В ту пору, когда мы пошли на эту сделку, «М. и Л.» немногого стоила. А мы хотели, чтобы компания разрослась. И без Маккарти этого могло не получиться. – Оливер помолчал. – А ты когда-нибудь думал всерьез убить кого-нибудь, Джей?

– Нет.

– Ну а я думал. Убить не так легко, как это показывают по телевизору или в кино. Ведь противоестественно отбирать у человека жизнь. А кроме того, всегда остается след, как бы ты ни осторожничал. Особенно, если ты для этого нанял кого-то. А смерть человека с такими связями, как Билл Маккарти, тотчас мобилизовала бы множество правовиков, которые вполне могли бы напасть на след.