— Я моложе и красивее, — отмахнулся от него Арсеньев, и тому пришлось признать его правоту:

— Твоя правда!

Сергей улыбнулся, вспоминая эту последнюю встречу. К сожалению, теперь, когда тот в отставке и целиком погружен в дела собственного имения, а Сергею предстоит вскоре покинуть Петербург на время летних общевойсковых маневров, увидеться им предстоит еще нескоро.

Маневры… Сергей откинул голову на спинку кресла, совсем сползая вниз. Варвару Васильевну он тогда отправит в Загорское вместе со старым князем, нечего ей ехать вместе с ним на квартиру, которую совсем недавно снял для Сергея поверенный. Негоже ей присутствовать пока там, хотя там и будут офицерские жены. И он никогда не признается, что просто хочет побыть один, и дело тут вовсе не в возрасте и наивности его молодой супруги. Даже под пытками.

Внезапно в мысли Сергея ворвался негромкий стук в дверь, ведущую в коридор. Он даже бровью не повел при этом, и Степану (а это был именно он) пришлось позвать его, стараясь не потревожить при этом княгиню, чьи комнаты были рядом.

— Барин, барин! Ваше сиятельство! Тут до вас человек!

Сергей качнулся в кресле, доставая из кармана шлафрока брегет. В комнате уже сгустились сумерки, и потому он не сразу сумел разглядеть циферблат, напряженно и долго вглядываясь в него. Десятый час! Кому он мог понадобиться в такое время?

— Сергей Кириллович, записка до вас, говорю! — донеслось тем временем из-за двери, но Сергей только убрал брегет обратно в карман, не имея ни малейшего намерения подниматься с места. Но имя отправителя, что негромким шепотом проговорил Степан из-за дверей, вдруг заставили его сделать это. Сергей подскочил с места одним рывком и, путаясь в полах шлафрока, подошел стремительно к двери, распахнул створки.

— От ее сиятельства графини Ворониной Марины Александровны, — повторил Степан, подавая барину сложенный листок, озадаченный той тревогой, что ясно читалась сейчас у того на лице. Сергей аккуратно, будто бумага может рассыпаться в прах в его руках, взял записку и буквально прорычал Степану:

— Огня! Немедля!

Тот быстро протиснулся мимо барина, захлопнувшего за ним створки дверей, в глубину комнаты и принялся зажигать канделябры от своей свечи, что держал ныне в руках. Затем поставил ее в пустую ячейку в одном из них и метнулся к окнам, чтобы впустить в кабинет свежий воздух взамен этого — спертого и наполненного легким табачным дымом.

Сергей же быстро пробежался по записке, тут же узнав руку, что писала ее к нему. Затем перечитал ее снова и коротко бросил слуге:

— Одеваться! Быстро! Сей же миг!

Степан кинулся в спальню за свежей рубахой и мундиром, а затем принес в кабинет тазик и кувшин с ледяной водой, чтобы привести барина в чувство и избавить его от остатков хмеля, что слетел с Загорского, едва он прочитал записку.

«Mon prince, j'ai une prière à vous adresser. Jadis vous avez dit que je peux compter sur vous. Je vous demande un peu remédier au mal de moi dès en ce moment. Je vous prie, vous êtes seul à pouvoir faire cela [524]»

Всего несколько фраз, но между этими строками Сергей явно прочитал отчаянье, которое владело их автором. И его вдруг захлестнул на мгновение страх, что случилось нечто серьезное, а он будет бессилен помочь ей. Что могло произойти? Что заставило Марину обратиться к нему? Он прикрикнул на Степана, что, по его мнению, уж чересчур завозился с пуговицами его мундира, и когда тот отступил в сторону, пропуская барина к дверям, буквально вылетел из комнаты, оставив позади себя беспорядок в кабинете. Да и Степан не стал обращать никакого внимания на наргиле на столе и разлитую бутылку бренди, что Сергей перевернул случайно, когда вскакивал с кресла, на валяющуюся распахнутую папку на ковре подле письменного стола, а выбежал вслед за Сергеем из комнаты, предварительно погасив все свечи в комнате — не дай Бог пожар!

Загорский уже выехал со двора особняка, послав коня тут же чуть ли не галоп, гонимый каким-то странным чувством, что ледяной рукой сжимало сейчас его сердце, как в его кабинет приоткрылась створка двери, ведущей в комнаты его жены. Легкая воздушная фигурка в развевающемся капоте скользнула в комнату и огляделась. Варенька была здесь до сего момента только мельком, походя — в этой святая святых супруга, кабинете. Она убедилась, что в комнате никого нет, а затем ушла в свои половины и вернулась со свечой, которой освещала себе окружающую ее картину.

Сначала она огляделась по сторонам, с любопытством осмотрела ковер на стене, на котором висело разнообразное оружие. Эти кинжалы и сабли не пришлись ей по нраву. Варенька до сих пор переживала, что ее супруг отнимал жизни у других людей. И пусть они были другой веры, но они ведь были все же люди! Она молилась каждую ночь, прося Господа простить грехи ее супругу, вернуть ему спокойствие и умиротворение в его страждущую душу, но Бог пока был глух к ее молитвам, и она все усерднее и усерднее принималась за молитвы и говенья, надеясь когда-нибудь получить его милость.

Варенька устыдилась вдруг собственного порыва тайком пробраться в этот кабинет, пока ее супруг куда-то спешно отбыл. Она надеялась, что эта закрытая для нее до сих пор комната, поможет понять его сущность, его душу, но этого не случилось. Типичный мужской кабинет. И как же тут не прибрано! Варенька едва не упала, споткнувшись о подушку от софы, и тут ее взгляд вдруг заприметил белоснежные пятна на темном ковре комнаты.

Движимая любопытством, она подошла ближе и, опустившись на колени, взяла рисунок с ковра. Он, судя по всему, выпал из папки, что лежала подле ножки низкого столика. Варенька вгляделась в изображение и с удивлением узнала Дворцовую площадь и развод караула на нем. Она взяла следующий листок из папки и увидела снова повседневную картину из жизни офицера. Затем было несколько рисунков солдат, портрет старого князя, много набросков девочки, которая вдруг показалась знакомой Вареньке. Она улыбнулась — эта сторона супруга была ей вовсе известна. Оказывается, внутри этого такого хладного мужчины живет творческая натура!

А потом она вдруг вытащила из стопки портрет женщины и почувствовала, как больно сжалось сердце, улыбка в момент сошла с ее губ.

Это была она. Графиня Воронина. И на последующем рисунке. И еще на одном, и еще. Варенька даже не могла примерно сказать, какое число набросков было посвящено этой хрупкой красивой женщине. Причем, манера их написания, эти образы не оставляли ни малейшего сомнения, каков характер отношений связывал эту женщину и художника, руке которого принадлежали эти рисунки. А этот, что упал со стола, видно, так как лежал несколько в отдалении. Графиня на нем выглядела совершенно непристойно… непристойно маняще. Непристойно счастлива. Непристойно любима…

Варенька отбросила от себя папку с рисунками, словно она жгла ей руки. При этом все рисунки из нее выпали, рассыпавшись веером по ковру. Варенька подавила всхлип, что рвал сейчас ее горло, и вдруг заметила один из рисунков, что разительно отличался от остальных. Она подняла его трясущимися руками, чувствуя, как у нее замирает все внутри. На рисунке были изображена семейная чета и их дочь. И Варенька ясно увидела, что это их ребенок, этих изображенных на рисунке мужчины и женщины, ведь сходство было таким явным.

А потом она вдруг поняла, отчего эта девочка на наброске кажется ей такой знакомой. Варенька вспомнила Летний сад и девочку, что давеча случайно налетела на нее, догоняя бабочку.

— Pardonnez-moi, s'il vous plaît, madam [525], — проговорила та и быстро юркнула к матери, спряталась за ее юбки, краснея за свой конфуз.

— Добрый день, Варвара Васильевна, — улыбнулась та Вареньке. — Простите, прошу вас, мою дочь за эту несуразицу.

Женщины мило улыбнулись друг другу, раскланялись, и каждая продолжила свою прогулку тогда. И не будь этого небольшого происшествия, Варенька никогда бы не узнала, не поняла. Открытие, что ныне вдруг предстало так явно перед ее глазами… открытие, переворачивающее ее жизнь с ног на голову…