— А я-то была уверена, что, наградив его по-царски, обеспечила себе полное инкогнито!

— И сколько же ты ему дала?

— Двадцать тысяч лир.

— Ты называешь это — наградить по-царски? — И Джулио де Брос расхохотался, как мальчишка.

— А разве нет? — смутившись, спросила Соня и тоже засмеялась.

Потом они любили друг друга долго, страстно и ненасытно, как в свою первую ночь; их соединенные тела на узкой вагонной полке покачивал мчащийся поезд и освещали короткими вспышками пролетающие мимо станционные огни.

Соня предложила ему вернуться и снова жить вместе, но Джулио ей резко ответил:

— То, что сегодня ты принимаешь за любовь, завтра окажется обыкновенной жалостью из-за моей неполноценности, а я ненавижу, когда меня жалеют. В один прекрасный день ты поймешь, что погубила свою жизнь, взвалив на себя роль сиделки, и уйдешь. Для меня это будет конец. Так что оставим эти разговоры раз и навсегда.

В словах Джулио была жестокая правда, и Соня понимала это.

— Что же мне делать? — чуть не со слезами спросила она.

— Жить своей жизнью. Найти нормального мужчину, а за мной оставить роль главного консультанта, — пошутил Джулио и с нежностью добавил: — Будем встречаться иногда, как сегодня.

— Я рассказывала тебе про Антонио Ровести. Между нами пока ничего не было.

— И не будет, если ты не сделаешь первый шаг. Антонио очень застенчив, даже инфантилен, и в этом виноват его отец.

— Ты его хорошо знаешь?

— Неплохо. Когда-то ребенком я часто бывал с матерью в их доме на улице Сербелонни. Антонио был уже подросток, а отец, как маленького, при всех сажал его к себе на колени.

— Сейчас и того хуже. Антонио материально зависит от отца. На жалованье, которое он получает в издательстве, прожить невозможно, а тем более снять для нас двоих квартиру.

— Но он любит тебя.

— Мне этого недостаточно, чтобы броситься в его объятия очертя голову.

— Он хороший человек, но тебе видней. Рано или поздно он станет полновластным хозяином одного из крупнейших европейских издательств, об этом тоже не стоит забывать.

— Пожалуй, это будет не лишним, — пошутила Соня.

Они расстались на стоянке такси. Джулио поехал в суд, а Соня в аэропорт, чтобы лететь обратно в Милан, где ее ждал Антонио Ровести.

Антонио заехал за ней уже под вечер.

— Прости, Соня, ты, наверное, заждалась меня, — извиняющимся голосом сказал он.

— Тебя задержал отец?

— Ты права, он меня буквально изнасиловал, заставил сделать одну работу, которая могла спокойно подождать до завтра, а то и до следующего месяца. Когда он появляется в конторе, все должны плясать под его дудку.

Антонио оправдывался, как маленький мальчик, который боится, что его накажут.

Силия спустилась с ними к машине, чтобы помочь уложить багаж. Антонио предложил Соне провести выходные в Венеции, в их дворце, недавно приобретенном Джованни Ровести и уже полностью отреставрированном. Соне очень хотело увидеть знаменитое палаццо Маццон, и она с радостью приняла предложение своего поклонника.

Семья Ровести приезжала в Венецию лишь раз в год, в сентябре, на время кинофестиваля. Что касается Антонио, он частенько проводил в палаццо Маццон уик-энды, но впервые в жизни осмелился взять с собой женщину.

Через несколько часов в одной из самых красивых комнат дворца Соня стала его любовницей. Антонио, стесняясь своей физической непривлекательности, был скован, но его переполняла любовь к Соне — такой красавицы он в жизни не встречал. Соня испытывала к нему почти материнскую нежность и сама удивилась новому для себя чувству.

— Спасибо тебе, — сказал Антонио. — Я впервые почувствовал себя мужчиной. Теперь я знаю, что такое счастье.

С восторгом глядя своими близорукими глазами на совершенное тело лежащей рядом с ним женщины, он мечтал, чтобы она осталась с ним на всю жизнь.

— Соня, даю тебе слово, — сказал он с мужской твердостью, — ты не пожалеешь, если станешь моей навсегда.

В Антонио не было ничего от грубой чувственности Онорио, полностью подчинявшего ее своей воле, от утонченной нежности Джулио де Броса, с которым она каждый раз испытывала счастье полного слияния. Этот добрый неуклюжий толстяк вызывал у нее материнскую любовь, ей хотелось защитить его, как маленького слабого ребенка, хотя он и годился ей в отцы. Она подумала, что с Антонио Ровести обретет наконец покой. Устав от жизненных бурь, она затосковала по тихой гавани, куда не доходят гигантские морские волны. О браке она не думала. Антонио женат, у него двадцатилетний сын, жену он вряд ли бросит. Да и Соня не свободна, развод с Альдо Порта она до сих пор не узаконила, поэтому официально считается замужней женщиной.

— Хочешь прокатиться на моторке в Лидо? — спросил Антонио. — Поужинаем в «Эксельсиоре», сходим в казино, а дальше решим, что делать.

Антонио везло, поэтому в казино они провели почти всю ночь.

— Выигрывая, я обретаю уверенность в себе, — объяснил он Соне, — компенсирую свою несостоятельность. В самом деле, кто я такой? Крупный издатель? Нет, всего лишь сын крупного издателя, издатель по рождению. Отец создал свою империю из ничего, собственными руками, а я пришел на готовенькое, от меня ничего уже не зависит. Рулетка — другое дело. Только от моего везения, от моей интуиции зависит, выиграю я или проиграю. За этим столом я себе хозяин.

Слушая Антонио, Соня испытывала жалость к этому полумальчику-полумужчине, обделенному судьбой и пытающемуся обрести уверенность за игрой в рулетку.

Уже светало, когда они покинули казино и, разувшись, пошли вдоль моря по пляжу, прилегающему к отелю «Эксельсиор». Был отлив, они шли по кромке воды, нагибаясь за ракушками и оставляя следы босых ног на влажном темном песке. Поднявшееся солнце осветило беспорядочно разбросанные кресла и лежаки, душевые кабинки и странную пару в вечерних туалетах, бредущую босиком по мокрому и еще холодному песку.

Выигранные в казино деньги торчали у Антонио из карманов его смокинга, и Соня, чтобы он не потерял их, спрятала часть за корсаж своего шифонового платья. Они прошли по молу до самой пристани и оглянулись, чтобы полюбоваться на знаменитый венецианский отель, связанный с именем Д'Аннунцио.

— Выиграв столько денег, не грех потратить немного и на даму, — заявила Соня.

— Что хочет дама? — в тон ей шутливо спросил Антонио.

— Дама хочет кофе с молоком и парочку свежих бриошей.

Оба засмеялись и направились к отелю.

Следующей ночью Антонио проиграл все, что выиграл накануне, и еще сверх того, но впервые в жизни его не расстроила неудача за игорным столом.

С этого дня Антонио изменился. Соня с ее жизненным оптимизмом и энергией защищала его, придавала ему силы. Даже на работе он отстаивал теперь свои проекты, горячо споря с отцом, и радовался, когда ему удавалось его убедить. Он словно заново родился, почувствовал вкус к жизни.

Несколько месяцев спустя, когда осень уже оголила деревья и в холодном воздухе чувствовалось дыхание зимы, раздался телефонный звонок.

— Синьорина Бренна? — услышала Соня незнакомый мужской голос.

— Это я, — ответила Соня, — а кто со мной говорит?

— Ровести. Джованни Ровести. — Голос звучал решительно и жестко. — Антонио рассказывал мне о вас, поэтому, будучи в курсе ваших отношений…

— От великого Ровести ничего не может укрыться, — Соня перешла на шутливый тон. — Так чем могу быть вам полезна?

Ее волнение прошло, она была совершенно спокойна. Возможно, от этого разговора будет зависеть ее жизнь с Антонио, ее будущее, но унижать себя она никому не позволит, даже этому всесильному богачу, этому знаменитому издательскому магнату!

— Ничего существенного, — голос в трубке стал мягче. — Просто меня порадовало, что Антонио не побоялся рассказать мне о вас, я бы даже сказал, что он сделал это с удовольствием.

— Мне не хотелось бы в ваших глазах выступать в роли миссис Симпсон, ради которой Эдуард VIII отрекся от английского престола.