Однако она уже была в воде, и им обоим пришлось ринуться вперед вплавь, чтобы поравняться с ней. Они были хорошими пловцами, и им не потребовалось много времени, чтобы ее догнать. Вскоре вся троица мерно плыла к кораблю. Спустя десять минут они к нему приблизились и подплыли к якорной цепи, по которой только и можно было вскарабкаться на борт.

Первоначальный план заключался в том, чтобы, воспользовавшись лодкой Джеймса, открыто подойти к кораблю и заявить, что привезли из города еще одного матроса с «Мэйден Энн», которого для порядка и следует запереть вместе с остальными. Вести переговоры должна была Джорджина, причем держась на виду, так как из троих ее скорее всего бы не узнали. Дрю предстояло находиться позади, а Бойду отводилась роль «пленного» и ему следовало идти между ними. Как только бы она оказалась подле первого вахтенного, ей предстояло отскочить в сторону и дать возможность Бойду ударом оглушить его. Очень просто. Но поскольку они не могли приплыть к кораблю, волоча «пленного» на буксире, план пришлось отбросить, по крайней мере, пока на палубе не станет относительно безопасно. Так что Дрю и Бойд, отстранив Джорджину от участия в действиях, вскарабкались на борт, ей же оставалось пребывать в воде и ждать развития событий.

Она ждала, хотя терпение ее истощалось по мере того, как проходила минута за минутой, а она была лишена возможности узнать, что там, наверху, происходит. Вселяло надежду отсутствие шума. Но что она могла расслышать сквозь плеск воды, когда к тому же уши ей закрывала вязаная шапочка — неотъемлемая деталь ее наряда? И поскольку ничто ее не отвлекало, вскоре заработало воображение, подстегнутое ее вынужденным пребыванием в воде.

Водились ли здесь акулы? Разве не выловил акулу в прошлом году один ее сосед, отправившийся ловить рыбу в районе этого побережья? Тень, отбрасываемая судном на воду, не позволяла ей хоть что-нибудь различать на поверхности, тем более что-то находящееся в глубине рядом с ней самой или под ней.

Спустя минуту, как эти мысли пришли ей в голову, она уже карабкалась вверх по якорной цепи. Не для того чтобы добраться до ее конца. Ей было велено ждать, причем прозвучало: «Иначе...», а у нее не было желания злить Бойда с Дрю после того, как они выразили желание ей помочь. Но одно дело намерения, другое — то обстоятельство, что руки ее не были приспособлены, чтобы удерживать ее в висячем положении. В итоге они почти что разжались, когда она добралась до поручней. А учитывая перспективу шлепнуться в кишащую акулами — в этом не было сомнений — воду, она испытала облегчение, перевалившись через борт. И первое, что увидела — полдюжины мужчин, готовых ее встретить.

Стоя в озерце воды, образующемся у ее ног, дрожа от свежего ночного ветра, гулявшего по палубе, Джорджина услышала, как кто-то грубоватым голосом с явным пренебрежением произнес:

—Неужто это наш старина Джордж? Решил навестить нас, да?

—Конни? — задохнулась Джорджина, увидев, как вперед вышел высокий рыжеволосый человек, набросивший в следующий момент ей на плечи тяжелую куртку. — Но... как вы очутились на свободе?

—Так тебе известно, что здесь произошло?

—Конечно, но... мне не понятно. Вы сами освободились?

—Как только крышку люка они приподняли. Эти твои селяне не семи пядей во лбу, правда, шустряк? Проще простого было с ними местами поменяться.

—О, Боже, но вы не слишком их отлупили?

Это заставило его нахмуриться.

—Да нет, просто скинули туда, куда прежде нас бросили. А почему ты спрашиваешь?

—Они пытались вас освободить! Вы что, не дали им возможности сказать вам об этом?

—Черта с два, — ответил он с нажимом. — Так что, я должен понимать, что это твои друзья?

—Мои братья, вот и все.

Он усмехнулся, поняв, что она очень расстроена.

—Ну, ничего страшного не произошло. Иди-ка, Генри, притащи нам этих двоих, и будь на сей раз с ним поделикатней. — Затем продолжил: — А теперь, Джордж, не будешь ли ты так любезна нам поведать, где находится Джеймс?

—Ну, это длинная история, а поскольку времени сейчас в обрез, вы, может быть, позволите мне все объяснить по дороге к берегу.

Скорее ее замешательство, нежели сказанное ею, заставило Конни насторожиться.

—С ним все в порядке, не так ли?

—Конечно... немного синяков... и нуждается в вашей помощи, чтобы выбраться из запертого погреба.

—Он взаперти сидит, да? — рассмеялся Конни к огорчению Джорджины.

—Ничего смешного, мистер Шарп. Они хотят отдать его под суд за пиратство, — сообщила она, что сразу же положило конец всякому веселью.

—Дьявольщина, я же его предупреждал!

—Возможно, вместо этого надо было верхом на него сесть, так как виноват во всем он сам и его замечательные признания.

Еще раз напомнив первому помощнику о необходимости спешить, она все же не избежала необходимости рассказать во всех подробностях о случившемся. Братьев, несмотря на их громогласные протесты, временно оставили здесь: Конни потребовались их лошади, чтобы захватить с собой нескольких матросов. Джорджине была оказана честь разделить седло с первым помощником, как она полагала, ради того, чтобы выведать у нее все до последней детали, что, собственно и произошло. Время от времени он прерывал ее, восклицая:

—Не мог он такого сделать! — Или: — Черта с два он бы это сделал! — И подводя итог, сердито заявил: — Ты очень гладко рассказывала вплоть до этого момента, Джордж, но тебе меня никогда не убедить, что Джеймс Мэлори дал себя стреножить.

На что она ответила:

—Вы можете мне и не верить. Я всего лишь еще одна, кого стреножили.

И так как она даже не старалась его больше убеждать, к тому моменту, когда они подъехали к дому, он все еще не мог в это поверить. Но ей было не до того. Ее очень злило, что она им просто не показала дорогу к погребу — из опасения, что, пробираясь к нему, они случайно разбудят кого-то из слуг.

И она очень жалела, что решила подождать за углом, пока будет открыта дверь. Единственная свеча, которую она раздобыла на кухне, дала Джеймсу возможность рассмотреть своих спасителей — всех, кроме нее, так как она стояла далеко от двери. Однако ей подумалось, что, знай он, что она здесь, не высказался бы он иначе.

—Не стоило беспокоиться, старина. Я чертовски заслуживаю виселицы за то, что допустил, чтобы такое могло со мной случиться.

Джорджина не придала значения слову «допустил». Единственное, что она услышала, было отвращение Джеймса к своему статусу женатого человека. Вероятно, это же услышал и Конни.

—Так это правда? Ты действительно женился на нашем постреле?

—А ты как об этом узнал?

—Как? Да мне, естественно, новобрачная об этом рассказала. — Еще на полуслове Конни рассмеялся: — Так... мне... тебя поздрав...

—Попробуй — и я сделаю так, что ты больше вообще разговаривать не сможешь, — зарычал Джеймс. Затем спросил: — Если ты ее видел, то где же потерял эту неверную шлюшку?

Конни огляделся вокруг.

—Да только что была здесь.

—Джордж!

Джорджина замерла на верхней ступеньке лестницы, застыв от этого рева, громкого, как пушечный выстрел. А она еще считала, что у ее братьев громкие голоса и луженые глотки. Заскрипев зубами и сжав кулаки, она спустилась вниз, чтобы самой разразиться воплями:

—Проклятый идиот! Ты что, вздумал разбудить весь дом? А заодно и наших соседей? Или тебе так полюбился погреб, что...

На этих словах она, на ее несчастье, приблизилась к нему, и широкая ладонь закрыла ей рот, прерывая поток речи. Она и сама замолкла, почувствовав, что ладонь принадлежит Джеймсу. Действовал он стремительно, и прежде чем ей могла прийти мысли о сопротивлении, место ладони уже занял его галстук, из которого был образован кляп, после того, как его несколько раз обмотали вокруг ее головы.

Наблюдая за всеми этими действиями, Конни не проронил ни слова, особенно когда заметил, что Джорджина стоит совершенно неподвижно. Еще более необычно вел себя Джеймс. Он мог бы попросить, чтобы ему помогли, но не сделал этого. Не снимал он одной руки с талии девушки — даже когда ему пришлось затягивать галстук-кляп другой рукой и зубами, хотя ему должно было быть весьма больно, учитывая, что губы были разбиты в кровь. Закончив это, он взял девушку одной рукой, и она оказалась в горизонтальном положении у него под мышкой. В этот момент он заметил, что Конни наблюдает за ним.