В нашем организме все сбалансировано. Создание нового препарата, убивающего все бактерии, нарушает равновесие и уничтожает работу многих веков эволюции. Более того, оно открывает путь суперинфекциям и появлению новых микроорганизмов, вызывающих новые заболевания.

Стоун был прав: все сорок добровольцев умерли от таинственных и ужасных болезней, с которыми никто ранее не сталкивался. Тело одного мужчины раздувалось с головы до ног, пока он не погиб от отека легких. Желудок другого пациента за несколько часов разъел неизвестный организм. Третьего поразил вирус, который превратил его мозг в студень.

И так далее.

Компания с неохотой завершила испытания препарата. Правительство, осознав, что Стоун каким-то образом сразу понял, к чему идет дело, согласилось с его предложениями и запретило дальнейшее изучение калоцина.

С тех пор прошло два года.

И вот Бертон попросил дать ему этот препарат.

– Нет, – отрезал Стоун. – У вас не будет ни единого шанса. Мы только отсрочим гибель, ведь при отмене калоцина вы все равно умрете.

– Вам-то легко говорить.

– Вовсе не легко, уж поверьте.

Стоун снова прикрыл микрофон рукой и обратился к Холлу:

– Итак, кислород подавляет рост «Андромеды». Мы пустим к Бертону чистый кислород – это ему поможет. Голова, конечно, покружится да в сон потянет, но хоть дыхание переведет. Бедняга напуган до смерти.

Холл кивнул. Почему-то слова Стоуна засели в мозгу. «Напуган до смерти». Эта фраза так и крутилась в голове, пока Холл не догадался, что Стоун попал в точку. Эти слова – ключ к разгадке. Ответ.

Он направился к выходу.

– Вы куда?

– Мне нужно подумать.

– О чем?

– О том, что такое – «напуган до смерти».

Холл вернулся в свою лабораторию и уставился через стекло на старика и младенца. Он смотрел на них и пытался хорошенько подумать, но мысли словно обезумели и лихорадочно кружились в голове. Он никак не мог довести свою идею до логического конца, и ощущение того, что он находился на пороге открытия, безвозвратно исчезло.

Он несколько минут смотрел на старика, но перед глазами то и дело вспыхивали яркие картинки: умирающий Бертон, схватившийся рукой за грудь. Лос-Анджелес поглотила паника, тела по всему городу, искореженные машины…

Именно тогда он осознал, что и сам напуган. Напуган до смерти. Слова сами выплыли на поверхность.

Напуган до смерти.

Ответ скрывался именно в этих словах.

Медленно, пытаясь методично раскрутить мысль, он еще раз обдумал все, что знал.

Полицейский с сахарным диабетом. Полицейский, который отказывался ставить себе инсулин и впадал в ацидоз.

Старик, прикладывающийся к «Стерно», что привело к повышению уровня метанола в крови и ацидозу.

Младенец, который… а что, собственно, младенец? У него-то откуда ацидоз?

Холл встряхнул голову. Он всегда так или иначе приходил к тому, что у младенца не было никакого ацидоза. Он тяжело вздохнул.

«Начни с начала, – сказал он сам себе. – Используй логику. Если у человека метаболический ацидоз – да любой ацидоз, – как отреагирует его организм?»

В теле накопится слишком много кислоты. Большое количество кислоты может привести к смерти, как при введении соляной кислоты в вену.

Это приведет к смерти.

Но организм может компенсировать избыток кислоты с помощью учащенного дыхания. Легкие усиленно выводят углекислый газ, соответственно концентрация углекислоты в крови также снизится.

Так организм справляется с повышенной кислотностью.

Учащенное дыхание.

А «Андромеда»? Что происходит с организмом, если у вас ацидоз и учащенное дыхание?

Возможно, учащенное дыхание защищает организм от попадания «Андромеды» в кровеносные сосуды из легких? Может быть. Но стоило ему обдумать эту мысль, он покачал головой. Нет, здесь что-то другое. Что-то совсем простое. Они знали ответ, просто пока не догадались.

Организм проникает в тело через легкие.

Далее попадает в кровоток.

Локализуется на стенках артерий и вен, особенно мозговых.

Разрушает стенку.

И запускает систему свертывания крови по всему организму, или же приводит к кровотечению, безумию и смерти.

Но для того чтобы вызвать настолько быстрый и серьезный ущерб, требуется огромное множество организмов. Для поражения кровеносных сосудов понадобятся миллионы миллионов микроорганизмов. Столько и вдохнуть-то не получится.

Значит, они размножаются в кровотоке.

С огромной, невероятной скоростью.

А при ацидозе? Разве ацидоз остановит размножение?

Возможно.

Он снова тряхнул головой. Да, у Джексона или Уиллиса имеется ацидоз, но как же младенец?

Младенец здоров. При учащенном дыхании он будет страдать от алкалоза, то есть избытка щелочи и снижения уровня кислотности. Это противоположное ацидозу состояние.

Холл посмотрел сквозь стекло, и в это мгновение ребенок проснулся и почти сразу ударился в плач. Личико побагровело, глазки сморщились, беззубый рот обнажился в крике.

Напуган до смерти.

У тех же птиц быстрый метаболизм, учащенный пульс и дыхание. У птиц ускорены все процессы. Они тоже выжили.

Учащенное дыхание?

Неужели все так просто?

Холл покачал головой. Не может быть.

Он сел и протер глаза. Голова раскалывалась от боли, на него вдруг накатила усталость. Он подумал о Бертоне, который мог умереть в любую минуту в своей запечатанной лаборатории.

Напряжение переполняло Холла. Внезапно он почувствовал непреодолимое желание сбежать, передохнуть от происходящего.

На экране телевизора появилось изображение лаборантки.

– Доктор Холл, мы перенесли доктора Ливитта в лазарет.

– Сейчас приду, – вырвалось у Холла.

Он понимал, что ведет себя странно. Ливитт был в полном порядке, опасности для его жизни уже не было, в осмотре он точно не нуждался. Холл понимал, что всего лишь пытается уклониться от насущных проблем. Когда он вошел в лазарет, его накрыло чувство вины.

– Он спит, – сказала лаборантка.

– Постиктальное состояние, – ответил Холл. После приступа люди обычно спят.

– Вводить дилантин?

– Нет. Пока понаблюдаем. Возможно, хватит и фенобарбитала.

Он медленно и тщательно осмотрел Ливитта.

– Вы устали, – заметила лаборантка.

– Верно, – сказал Холл. – Обычно в это время я уже сплю.

А ведь он мог ехать домой по скоростной автомагистрали. Да и Ливитт тоже мчался бы к семье в Пасифик-Палисейдс по автомагистрали Санта-Моника.

На мгновение перед глазами появилось изображение длинной вереницы медленно ползущих машин.

И дорожные знаки на обочине. Ограничение скорости: максимум 100 километров в час, минимум 60 километров в час. В час пик эти ограничения воспринимались как злая шутка.

Максимум и минимум.

Медленная езда на машине представляет опасность. Нужно придерживаться постоянной скорости, чтобы не выбиваться из потока и держаться где-то между максимальной и минимальной скоростью. Нужно…

Он застыл на месте.

– Какой же я дурак!

И бросился к ЭВМ.

В последующем Холл называл свою мысль «дорожным диагнозом». Этот принцип был так прост, ясен и очевиден, что остается только удивляться, что никто раньше до этого не додумался.

Он был так взволнован, что из-за дрожащих пальцев ему пришлось три раза перепечатывать задание для программы «Рост».

Наконец-то ему это удалось, и на экране появились запрошенные им данные: рост «Андромеды» в зависимости от кислотно-щелочного равновесия pH.

Результаты были очевидны:

Штамм «Андромеда» мог расти только в крайне узком диапазоне pH. Если среда для роста была слишком кислой или, наоборот, щелочной, организм не размножался. Он чувствовал себя отлично только в диапазоне pH от 7,39 до 7,43.