– Чем именно?

– Да желудок клятый подвел, как всегда.

– Кровотечение?

– Оно самое, чтоб меня. Стоило икнуть – так и сплевывал кровь. Кто бы мог подумать, что внутри столько крови.

– Желудочное кровотечение?

– Ага. Говорю же, и раньше такое было. Все эти иголки, – он кивнул на инфузионную систему, – да переливание крови. В прошлом году в Финиксе, а до этого в Тусоне. Там, кстати, славно было. А медсестричка, что за мной ухаживала, – красотка каких поискать… – Он внезапно замолчал. – А тебе годков-то сколько? Больно ты молод для врача.

– Я хирург, – ответил Холл.

– Хирург! Ну уж нет. Меня все пытали, требовали согласиться. Куда там! Не выйдет. Вам из меня ничего не вырезать.

– Язва у вас уже два года?

– Даже больше. Началось-то все на пустом месте. Я было решил, что это несварение обычное, но потом кровь как пошла.

Двухлетний анамнез. Точно не рак, а язва.

– И вы обратились в больницу?

– Ага. Там меня мигом на ноги поставили, но запретили острое, спиртное и табачное. Я держался, сынок, изо всех сил старался. Все без толку. От старых привычек просто так не избавиться.

– А год спустя вы вновь попали в больницу?

– Ага. Огромная больница в Финиксе. Придурок Джордж с моей сестрой каждый день меня навещали. Книжный червь настоящий. Адвокат, понимаешь. Болтать-то он горазд, а на деле дуб дубом.

– Вас планировали прооперировать в Финиксе?

– Еще как. Ты, сынок, зла не держи, но вашей братии только дай волю – мигом что-нибудь вырежете. Ну не можете вы по-другому. Я им так и сказал, что затянул с лечением, и без него как-нибудь проживу.

– Когда вы выписались из больницы?

– Где-то в начале августа.

– И вновь начали курить, пить и нарушать диету?

– Отчитывать меня вздумал? Сынок, я уже шестьдесят девять лет кряду ем что попало и живу как душе угодно. Привык уже. Если запретить так жить, ну его тогда к черту.

– Но ведь вам наверняка было больно, – Холл нахмурился.

– Не то слово. Особенно на голодный желудок. Но я и с этим справился.

– Как?

– В больнице выдали какое-то молоко и велели пить дома, раз сто на дню, маленькими глотками. На вид вроде молоко, а на вкус как мел. Но я придумал кое-что получше.

– И что же?

– Аспирин, – заявил Джексон.

– Аспирин?

– Ну да. Отлично помогает.

– Сколько же таблеток аспирина вы принимали?

– Немало. В последнее время по пачке в сутки. Ты же и сам наверняка видел эти бутылочки.

Холл кивнул. Вот откуда повышенная кислотность. Если принимать ацетилсалициловую кислоту в больших количествах, то, разумеется, она повысит кислотность в желудке. Аспирин также раздражает слизистую желудка и усиливает кровотечение.

– А вам никто не говорил, что аспирин усиливает кровотечение? – спросил Холл.

– Говорили, – ответил Джексон. – Еще как говорили. Да что толку-то? Боли он снимал и ладно. Аспирин и выжимка.

– Какая еще выжимка?

– Ну, ты же понимаешь.

Холл только покачал головой. Он ничего не понимал.

– «Стерно». Розовая леди. Процеживаешь через кусок ткани и…

– Так вы еще и денатурат пили, – со вздохом произнес Холл.

– Только тогда, когда иного выхода не было. Аспирин с выжимкой славно снимают боль.

– «Стерно» не просто алкоголь, он содержит метанол.

– Ну так ведь метанол много вреда не принесет? – старик неожиданно обеспокоился.

– Еще как принесет. Вы могли ослепнуть, а то и погибнуть.

– Ну, мне от него хорошо было, вот я его и пил, – заявил Джексон.

– А не повлияло ли употребление аспирина и выжимки на ваше дыхание?

– Раз уж ты про это напомнил, да, дыхание слегка перехватывало. Но, черт побери, в моем-то возрасте многого не надо.

Джексон зевнул и закрыл глаза.

– Столько вопросов, сынок. Я бы не отказался поспать.

Холл взглянул на него и понял, что тот прав. Хорошего понемногу. Можно расспрашивать его потихоньку. Он вернулся в чистую зону по туннелю и обратился к лаборантке:

– У нашего друга язва двухлетней давности. Переливание крови не прекращать, осталось еще две дозы, потом оценим его состояние. Установите ему назогастральный зонд и промойте желудок.

Вдруг раздался удар гонга и эхом разнесся по помещению.

– Что это?

– Прошло двенадцать часов. Мы должны сменить одежду. А еще у вас запланировано совещание.

– Что? Где?

– В конференц-зале возле столовой.

Холл кивнул и направился в зал.

Капитан Артур Моррис работал на панели управления в «Секторе Дельта» в окружении тихого гудения и пощелкивания процессоров. Капитан Моррис был программистом; его направили в «Сектор Дельта», поскольку командование Уровня № 1 не получало никаких сообщений по линии военной защищенной связи. Разумеется, не исключалось, что никаких сообщений действительно не поступало, но это было маловероятно.

А если таковые все же были, значит, в работу ЭВМ закралась какая-то ошибка. Капитан Моррис удостоверился, что машина запустила стандартную программу проверки и сообщила, что все цепи работают стабильно.

Но результаты проверки его не удовлетворили, поэтому он запустил более тщательную проверку схем. Проверка заняла 0,03 секунды: на консоли почти сразу замигал ряд из пяти зеленых лампочек. Капитан подошел к телетайпу и прочитал:

Этот ответ полностью его удовлетворил, и он кивнул сам себе. И все же даже в такой близости к телетайпу он понятия не имел, что проблема все-таки имелась. Однако неисправность эта была механической, а не электронной, и, соответственно, не могла быть выявлена никакими программами. Проблема заключалась в самом телетайпе: полоска бумаги внутри коробки оторвалась от края рулона и застряла между звонком и молоточком. Звонок не работал, и сообщения по линии военной связи не регистрировались.

Ни машина, ни человек не были способны определить подобную ошибку.

Согласно инструкции каждые двенадцать часов команде было предписано проводить краткие совещания, чтобы обсудить полученные результаты и дальнейшие действия. В целях экономии времени они решили собираться в крохотном помещении, примыкающем к буфету, – там они могли беседовать, попутно при этом перекусывая.

Холл подошел последним. Он опустился в свое кресло и изучил свою порцию: два стакана какой-то жидкости и три разноцветные таблетки.

Стоун тем временем произнес:

– Сначала выслушаем Бертона.

Бертон, слегка поколебавшись, поднялся на ноги и медленно, даже нерешительно доложил о результатах своих экспериментов. Первым делом он сообщил, что определил размер вещества – около одного микрона.

При этих словах Стоун с Ливиттом переглянулись. Те зеленые пятна были гораздо большего размера; очевидно, для заражения требуется малая толика этого организма.

Затем Бертон объяснил, что заражение происходит воздушным путем, а свертывание крови начинается в легких, и в конце рассказал про свои попытки лечения антикоагулянтами.

– Что насчет вскрытия? – спросил Стоун. – Какие результаты?

– Ничего такого, чего бы мы еще не знали. Тотальная коагуляция. Иных заметных отклонений с помощью светового микроскопа я не выявил.

– Свертывание начинается в легких?

– Да. Судя по всему, оттуда либо сам микроорганизм, либо выделяемые им токсины попадают в кровоток. Более точный ответ мы получим только после изучения окрашенных срезов. В частности, нас интересует повреждение кровеносных сосудов, на фоне чего выделяются тканевые тромбопластины, которые активируют систему свертывания крови в месте повреждения.

Стоун кивнул и повернулся к Холлу. Тот рассказал о своих исследованиях двух пациентов. Он сообщил, что младенец абсолютно здоров, а у Джексона выявили желудочно-кишечное кровотечение, из-за которого ему переливают компоненты крови.