– Хм. Интересно, на какие это грехи он намекал, а?..

– Дак оно ж известно, сударь, на какие! Об госпоже Каре и Шейне Мак-Грате вся прислуга по углам шепчется. Говорят, что вроде как госпожа вождю с соседом рога наставляла. И до замужества еще, говорят, и после.

– Кара О’Нейлл? – изумился Ивар. – Рога?!

– Да я тож не очень-то верю, – признался бродяжка. – Я того Мак-Грата не видал, но уж что касается госпожи О’Нейлл – ну ведь ничего же особенного! Разве ж к такой будешь от собственной жены-то столько лет бегать?

– Ну это смотря какая жена, – раздумчиво вставил лорд. Потом припомнил вдову Шейна Мак-Грата и покачал головой: похоже, пустые домыслы. Она не в пример краше бледной серой мышки Кары, да к тому же еще и моложе лет на пять. «С другой стороны, нет дыма без огня, – подумал он. – И если слухи не врут – тогда понятно, отчего супруга нашего вождя ходит с заплаканными глазами и почему Дейдре так краснеет при упоминании об этом… Надо будет прижать госпожу Мак-Кана к стенке и выяснить точно!» Лорд Мак-Лайон выбил пальцами дробь по коленке и сказал: – А что она имела в виду под тем, что вождь идет против совести?

– Не знаю, сударь! Не успел разобрать. Почудилось мне, что в коридор вышел кто-то. Побоялся, что застукают меня у господских дверей, да и шмыгнул в кладовку… А когда вылез, дак они уже угомонились.

– Так быстро?

– Ну я ведь чуть не четверть часа в кладовой просидел… Они уж помириться успели… Госпожа как пошла рыдать, дак хозяин весь пыл и растерял. Женщины, сударь, завсегда слезами нашего брата берут…

– Не умничай, философ несчастный… Ладно, пусть их, господ. Как там дела с шорниковой дочкой?

– Ох, сударь, даже и не знаю… Она, кажись, скоро решит, что я в нее по самую маковку втюрился. А папаша у ней строгий. Ежели поймает, на месте прибьет! С его-то кулачищами мне и мизинца хватит… Может, ну их, а? Она мне и не нравится-то особо…

– Не ной! Тебя жениться на ней никто не заставляет. И не трясись – делай что велено, а уж с суровым отцом я сам разберусь, если надо будет… Узнал что-нибудь?

– Узнаешь тут, – кисло донеслось из глубины столовой. – У ней только глупости бабские на уме, а всякой нечисти она как огня боится!.. Только разговор заведу – виснет на шее, как хомут, и причитать начинает… А я только и думаю, как бы шорник не нагрянул да не отоварил бы меня по шее за такие-то вольности. Он же разбираться не будет – сама она мне на коленки влезла или я намерения имею…

Он вдруг затих. И быстро зашептал:

– Сударь, сюда идут! Наверное, горничные. Может, как вы с караула сменитесь… Эбби! Чтой-то ты так раненько поднялась сегодня?

– Да где же раненько, когда уж того и гляди солнце взойдет? – ответил ему озабоченный женский голос. – Хозяин с минуты на минуту спустится, пора стол накрывать… А ты чего тут болтаешься, Финви? Коли господин твой в карауле, дак помог бы на кухне. Только есть и горазд, а воду вон девицы носят!

Ивар недовольно поморщился. Принесла же нелегкая ворчливую супругу Кирелла в столовую с утра пораньше! Она, конечно, старшая горничная, это ее обязанность… но хоть пять минут не могла подождать?.. Королевский советник снова зевнул – на этот раз уже без притворства – и поднялся с чурбака у стены дома. Солнце восходит. Дежурство кончилось. Теперь бы миску каши с лепешками – да соснуть хоть пару часов… Где Айзека носит? Сменять пора, а от него ни слуху ни духу. Вчера на похоронах Ласера набрался, как будто покойный ему кровный родственник был, и сейчас небось глаза продрать не может. «А мне бы еще к О’Фланнаганам сьездить успеть до вечера, – подумал королевский советник. – И как удачно все складывается – Дэвина не будет, никакого надзора… Только бы Морда не подвел. Обещал с дозорными договориться, чтоб пропустили. Жаль, Творимира с собой нельзя взять. Мало ли что… Но за Энгусом, шилом этим, глаз да глаз нужен. И без того ни секунды на месте не высидит, а тут еще дядин запрет! И так уже извелся весь, как бы не сорвался да не слинял потихоньку к этой своей Уне».

Маленькая каменная церковь утопала в зелени деревьев. От чисто выметенного крыльца прямо к широкому ручью спускалась аккуратно мощенная булыжником дорожка. Ивар остановился у деревянного мостика без перил, нагнулся и зачерпнул ладонью воду. Чистая, холодная… И дно ручья вычищено от веток и сора. По всему видно, преподобный Мэлдуин О’Фланнаган любит порядок. «Надеюсь, мой визит его не слишком стеснит, – подумал лорд, стреноживая своего коня. – Ребята, конечно, уверяли, что он никогда не отказывает страждущим в помощи, но… Дело все-таки к ночи, уже и солнце село. Не поздновато ли для исповеди?.. А все Дэвин, черти б его взяли! Собирался куда-то на рассвете – не поехал. До самого вечера в поместье торчал. А как темнеть начало – прыг в седло, да только его и видели!.. Охрану не взял. Сопровождать не велел… Грихар, бедняга, измучился весь – а вдруг что случится?»

Лорд Мак-Лайон сердито нахмурился. По его мнению, вождь вел себя преступно легкомысленно – еще и недели не минуло со дня той памятной лесной засады, а он уже как ни в чем не бывало по темени один разъезжает. Жить надоело, что ли?.. И ведь куда поехал, не сказал. И где его искать, в случае чего?

– Ладно, будем надеяться, что искать не придется… – пробормотал себе под нос Ивар, ступив на дорожку, ведущую к церкви. В наползающих на лес сумерках мягко светились маленькие окошки, тяжелая дверь была чуть приоткрыта, и узкий луч колеблющегося света падал на ступени крыльца. Значит, отец Мэлдуин бодрствует. Прекрасно!..

Лорд, поколебавшись, шагнул с дорожки в густые заросли, темнеющие по обеим ее сторонам. И, как вор, поминутно оглядываясь, тенью скользнул к освещенному окошку. Приподнялся на цыпочках, ухватился руками за подоконник и вытянул шею. «Интересно, чем же у нас занят преподобный О’Фланнаган?.. – подумал он. – Вот бы чем-нибудь неподобающим (прости меня, Господи!). Тогда бы дело быстро сдвинулось с мертвой точки».

Но ничего подобного богохульнику, увы, не обломилось. И представшее глазам любопытной ищейки зрелище оказалось как нельзя более ожидаемым: святой отец, стоя на коленях у скромного алтаря, зажигал одинокую свечу. «Молиться собирается, – понял Ивар. – Подожду. И без того не ради спасения души явился… Совесть надо иметь все-таки». Он быстро обшарил глазами полутьму церкви, ничего подозрительного не увидел, еще раз скользнул взглядом по коленопреклоненной фигуре в черном одеянии и оставил подоконник в покое. Молитвы недлинные, пару минут можно просто воздухом подышать…

Из-за приоткрытой створки окошка донесся глубокий баритон преподобного Мэлдуина:

Лорд Мак-Лайон медленно моргнул и повернул голову в сторону окна. «Заупокойная по Риану? Риану О’Фланнагану?! Вот это новости!.. Я, значит, как дурачок, голову ломаю – где О’Фланнаганы вождя потеряли, а он, оказывается, помереть изволил? Милое дело… Но возникает закономерный вопрос: раз преподобный знает, что отец мертв, значит, и остальные родичи в курсе, так? Отчего же они до сих пор никому ни гугу?..» Ивар задумчиво постукивал кончиками пальцев по колену. То, что Риан О’Фланнаган наконец нашелся, – это радовало. Но то, что нашелся он в виде покойника, кончину которого родня не пойми зачем тщательно скрывает от соседей… Гончая Кеннета Мак-Альпина нахмурила брови и привалилась плечом к стене церкви. «Итак, что мы имеем? – напряженно думал Ивар. – Вождь погиб – это раз. В клане О’Фланнаганов – по крайней мере, самые близкие родственники! – об этом знают. Это два. И никому не признаются – это три… Не сами же они его пришибли? Хотя, даже если и так, кто об этом узнает?.. Хм… Подозрительно, очень подозрительно. Что в мертвом вожде такого ужасного, что его предпочли «потерять», нежели спокойно похоронить?.. Разве что… Разве что…» Лорд Мак-Лайон знакомо сощурился и замер, как самая настоящая гончая в стойке.