Круглый глаз уставился на Чарли. Пират схватился было за пояс, по примеру капитана, но демон медленно покачал огромной башкой:

– Твой меч не приму. Ничего не стоит. Самое дорогое!..

– Тьфу ты! – зло дернулся разбойник. – Золота тебе не надобно, цацек с каменьями у меня отродясь не водилось, оружием ты брезгуешь… Вот пропил же я, старый дурак, ту чашу!.. Ну вот, у кэпа серьга есть, он поделится. Хочешь серьгу?

– Самое дорогое! – завыл демон. Его единственный глаз начал наливаться кровью. Черные тучи заклубились над кораблем…

Чарли выругался:

– Да нищий я! Ни черта у меня нету! Ни богатств, ни семьи, ни реликвий фамильных! Только и было что море да «Альбатрос»! Море твое, а корабль… Бери, хрен с тобой! От сердца отрываю!

– Лодка не твоя, – раздумчиво протянуло чудище.

Чарли побагровел:

– Да много ты понимаешь, рыбий глаз?! Я на «Альбатросе» еще юнгой служил! Он мне, может, заместо дома! Я его, может, самолично у адмирала украл, чтоб тебе лопнуть! И от всей эскадры увел! И помер бы щас на нем, не жалуясь… Бери, тварь косорылая, пока предлагают!

– Годится, – кивнул фомор. – Больше с тебя не возьмешь, это самое дорогое… Ты осталась, женщина!

Нэрис, кусая губы, опустила голову. У нее не было ни меча, ни корабля. И даже жемчужное ожерелье, подарок Ивара, она на прогулку не надела – зачем?.. «Хотя ожерелье он бы все равно не взял», – подумала девушка. И, боясь передумать, стянула с пальца золотое обручальное кольцо.

– На! – сказала леди Мак-Лайон и, размахнувшись, швырнула свой откуп прямо в пасть ухмыляющегося демона. – Нет у меня ничего дороже!

– Беру-у-у… – удовлетворенно пробулькало страшилище, щелкнув зубами. – Откупились, людишки!.. Убивать не бу… У-у-у!! Ты что мне подсунула, женщина?!

Морда демона пошла пятнами, когтистая ручища задергалась, из пасти поползли хлопья кровавой пены. Нэрис попятилась:

– Что просил… Самое дорогое… Я и отдала, в чем дело-то?..

– У-у-у… – выл фомор, корчась в судорогах. «Альбатрос» опасно заскользил вниз с его ладони. – Кольцо-о-о… В церкви надетое, освященное… Отравили-и-и!..

– Лучше б ты сама туда прыгнула, – сердито буркнул Чарли, скользя сапогами по накренившейся палубе. И снова схватился за командира. – Нашла чего демону в пасть кидать!.. Щас на тряпки порвет… Пусти мой пояс, дура! Из-за тебя все!

– Но откуда же мне было знать…

– Хватит препираться, – прошипел Десмонд, из последних сил цепляясь за мачту. «Альбатрос» завалился набок, и теперь вся троица практически висела в воздухе над страшной чавкающей воронкой. Причем держалась эта «цепочка» только на одном капитане.

Демон взревел, сжимая ладонь в кулак. Длинные когти щелкнули, смыкаясь над палубой корабля. Застонали доски.

– Всем держаться! – крикнул Хант, едва ли не зубами впиваясь в спасительную мачту. Длинная рука чудовища взмыла кверху. Фомор размахнулся и, изрыгая проклятия, отшвырнул от себя покалеченное суденышко.

– Теперь точно хана, – прохрипел Чарли. Болтающаяся у него на поясе Нэрис зажмурилась. В ушах свистел ветер, тучи рвал жуткий рев морского чудища…

«Зря меч отдал, – пронеслось в голове у капитана Ханта. – Все равно подыхать… В лепешку о воду разобьемся, с такой-то высоты».

Больше он ни о чем подумать не успел: корма «Альбатроса» с оглушительным треском врубилась в торчащую из воды скалу. Брызнули во все стороны обломки дерева.

И наступила темнота.

Адмирал Кэвендиш, сдвинув брови, молча слушал сбивчивый рассказ деревенского старосты. Ральф Оуэн, стоя, по своему обыкновению, за правым плечом командира эскадры, только ахал – новости были из рук вон.

– …а я, ваше сиятельство, тока чудом уберегся, – говорил староста, комкая в руках шапку. – Ить мы с сыновьями на лове были, там, за дальней косой. А как погодка портиться-то начала, дак домой поворотили – а тут такое… Хотя, ежли по правде сказать, нынче легко отделались – детишек разбойники оставили, скота половину тока взяли. И Марта моя хоть и напужалась до икоты, а все ж таки жива-здорова! Правда, ваше сиятельство, не всем так свезло-то, как нам. У соседей сына зарезали, у Джона вон зятя…

– Много погибло? – мрачно спросил адмирал.

Старый рыбак тяжко вздохнул:

– Да почитай больше дюжины, ваше сиятельство. Креста на них нет, окаянных. Как саранча налетели. Ну пришел грабить – да черт с тобой, грабь уж! Убивать-то почто?! Мы б сами все отдали, чай, не совсем еще из ума выжили…

– И как жишь госпожу-то молодую жалко, ваше сиятельство! – всхлипнула из угла старостиха. – Такая добрая госпожа… Мы ж бы и так угостили, чем могли, а она нет, денежку возьмите, не желаю, говорит, задаром… Такая молоденькая, а сострадательная! Чужой труд как есть ценит… И мальчиков жалко! Их всего-то человек пять и было, а ежли б не они, дак не дождалась бы я, чую, старика своего из моря!

– Леди Мак-Лайон, – опустил голову лорд. – А «мальчики» – это, я так полагаю, ее охрана?.. То есть люди первого советника… Черт побери!

– Хант за это ответит, Дэвид, – негромко проговорил Оуэн. – Обязательно. Не терзайся так.

– А толку сейчас-то терзаться? – хмуро обронил адмирал. – «Альбатрос» мы упустили и леди Мак-Лайон тоже… Этот шторм, будь он неладен!..

– Шторм почти стих. Отправим «Воителя» на разведку. В такую бурю Хант не мог уйти слишком далеко.

– Твоя правда, – задумчиво кивнул лорд. И повернулся к жене старосты: – Сударыня, вы говорите, отряд молодой леди полег весь?

– Весь, ваше сиятельство! Совсем весь, тока разве что норманн еще дышит покамест… От ведь крепкий мужчина – голову раскроили, а поди ж ты…

– Норманн? – наморщил лоб сэр Дэвид. – Наемник, наверное… Где он?

– Да тут, за перегородкой, – с готовностью высунулся староста. – Мы раны как смогли перевязали, ваше сиятельство, да на топчан его уложили с удобствием, спасителя нашего! Скольких он в дверях порубал – Марта говорит, в жисть бы не поверила, если б сама не увидала!.. Силен, говорит, аки вепрь лесной!

– Хм. – Адмирал подумал и встал. – Ральф, будь добр, отдай указания команде «Воителя», пусть выдвигаются немедля! О результатах сообщить мне сразу же. И еще – отправь кого-нибудь из моих бойцов за лекарем, они местные, знают, куда ехать… А вы, почтенный, покажите мне нашего героя. Я так понимаю, главный удар он на себя принял?

– Того не знаю, ваше сиятельство. Но жена говорит – он берсерк вроде, им оно на роду написано… Пойдемте, покажу. – Рыбак направился к тонкой деревянной перегородке, за которой скрывалась хозяйская постель. – Вот тут аккуратненько, за сети головой не зацепитесь… Марта, утри ты слезы! Живы, и слава богу! Лучше в очаг полешек подбрось, его сиятельство и так захолодамши…

Леди Грейс Кэвендиш, сидевшая с вышиванием у камина, замерла на мгновение и, вдруг подхватившись с кресла, бросилась к окну. Ее горничная всплеснула руками:

– Госпожа, куда вы?! Осторожнее!

– Ах, отвяжись ты от меня, Лилли, – нетерпеливо отмахнулась хозяйка, прилипая носом к холодному стелу. – Дэвид вернулся!

Горничная расплылась в улыбке:

– Его сиятельство возвратились? Вот же как славно! А вы уж беспокоились, госпожа, что хозяин к родам не поспеет.

– Встречать побегу. Неси шаль! – приказала Грейс, наскоро оправляя платье перед большим зеркалом. – И по пути загляни в кухню, скажи Элинор, чтоб ужин собирала поскорее… Да что ты стоишь-то?

– Вы как хотите, госпожа, а только в вашем положении никак неможно по лестнице! Обождите уж минуточку, его сиятельство небось сам сейчас подымется…

– Ты мне еще перечить будешь, негодяйка этакая?! – возмутилась леди, сводя соболиные брови на переносице. – Неси шаль, кому сказано?!

– Шаль-то принесу, – с достоинством отозвалась служанка, – а вниз не пущу, хоть убейте. Нельзя вам.

– Ах ты, бессовестная!.. Вот я тебя сейчас…

– А дома все по-старому, – раздался смеющийся голос из коридора. Двери гостиной отворились, и внутрь шагнул ухмыляющийся лорд Кэвендиш. – Тишь, гладь и божья благодать… Грейси, ангел мой, поставь вазу на место. Не находишь, что это уже начинает входить в привычку?..