С могилой справились быстро – и часа не минуло. Потом пришел черед камней. С ними в деревне и ее ближайших окрестностях дела обстояли не лучшим образом, однако Ронана Келли это не смутило: его бойцы разобрали очаги, выгребли из домов даже точильные камни и – по настоянию Чарли – приволокли к старой иве громоздкую наковальню из давно развалившейся кузницы. «Булыжник – оно, конечно, хорошо, – сказал старый пират, – но и железо не пропадет. В нем весу, как в Громиле, мир его праху… Авось прижмем тварину – нос с затылком слипнется!» Никто не возражал. Легенда легендой, а главное, и вправду – тяжести побольше. «Кроме того, наковальня не бревно, не сгниет с дождями, – размышляла Нэрис, наблюдая за пыхтящими спутниками, которые сновали от телеги к могиле и обратно. Ходить было прилично – почти к самой дороге, но ближе лошадь подтащить не удалось: животное било копытами, испуганно всхрапывало и упиралось всеми четырьмя ногами. – Интересно, почему та несчастная дама превратилась вот в это?.. Грания сказала, что она была добрая… Неужто все дело в иве?» Леди Мак-Лайон перевела взгляд на печально склонившееся над могилой дерево и поежилась.

– Нет уж, – пробормотала она себе под нос, – как соберусь умирать, всем накажу, чтоб под ивою не хоронили!.. Брр. Этаким-то кошмаром восстать! Такого и врагу не по… Капитан Хант! Сзади!

Десмонд резко обернулся, но больше ничего сделать не успел – из невысоких, но густых кустов за его спиной к могиле метнулось чье-то тело. Судя по знакомому мычанию – потерянный деревенский дурачок благополучно нашелся. Только вот сие событие мало кого обрадовало…

– Мать твою! – подпрыгнул Чарли, роняя себе на ногу очередной булыжник. – Кэп?!

Но капитану было не до него – блаженный, скалясь не хуже своей покойной госпожи, отшвырнул пирата в сторону и, как одержимый, набросился на гору камней, венчавших могилу. С трудом поднявшийся Десмонд, который, падая, приложился затылком о ждущую своего часа наковальню, рванулся было обратно, но тут же получил кулаком в лицо и, взвыв, откатился назад. Боец, хоть и спятивший, все равно оставался бойцом… Чарли рванул с пояса топор:

– Ты что творишь, идиотина?!

Блаженный свирепо замычал, скосив на пирата мутные глаза, но дела своего не оставил. Гора булыжников начала стремительно таять. Старый разбойник сдвинул кустистые брови и нагнул голову.

– Положь на место, стукнутый, – угрожающе пророкотал он, поигрывая топором. – Положь, по-хорошему прошу… Ах ты, зараза!

В него полетели камни. Сумасшедший не собирался отступать. Чарли, пригнувшись и петляя из стороны в сторону, бросился вперед. «Что ворота убогий открывал – слышали, а про могилу подумать – ума не хватило! – промелькнуло у него в голове. – Вот где его искать-то надо было… Метко швыряет, сволота. Ну да и я ему не пугало огородное!..»

Он подобрался и прыгнул. Блаженный, замешкавшись, вскрикнул, когда голова старого пирата со всей силы врезалась ему в грудь – и вопящий на два голоса комок из тел откатился в траву. Шансы были не равны – страх снова потерять возлюбленную придавал спятившему воину сил, а Чарли досталось еще ночью… Топор остался лежать в россыпи камней у могилы, вынуть из ножен кинжал не было никакой возможности – мычащий быком противник гвоздил старого пирата почем зря. Оставалось надеяться только на кулаки, но толку от них, когда тебя носом в земле валяют?..

– У-у!.. – в отчаянии взвыл Чарли, трепыхаясь в стальном захвате мускулистых рук. – Что ж она тебя первого тогда не сожрала?!

– Дуракам везет, – раздалось откуда-то сверху.

Подернутые пеленой безумия глаза широко раскрылись, блаженный вздрогнул, прерывисто вздохнул и обмяк. Чарли, спихнув с себя разом отяжелевшее тело, сел на траве, тряся головой.

– Сильный был, поганец, – отдышавшись, сказал он и поднял глаза. Над неподвижным телом бойца стоял Хант. Длинное лезвие кинжала в его руке было окрашено алым, повязка на лице намокла от крови из разбитого носа. – Ты как, кэп?

– Есть с чем сравнивать, – криво улыбнулся Десмонд. И посмотрел вниз: – Да, мы его недооценили… Вставай, Чарли. Кажется, нам придется копать еще одну могилу.

Он вытер клинок о штаны и, заткнув кинжал за пояс, подал руку товарищу:

– Вставай-вставай. Расселся…

– Капитан Хант! – донеслось от телеги. – Чарли! С вами все в порядке?!

– На вашу беду – да, леди, – с иронией отозвался Десмонд. И, взглянув на трясущуюся зайцем Нэрис, хохотнул: – Так что можете оставить кочергу в покое. Где вы ее взяли вообще?

– Это не она, – подмигнул Чарли, поднимаясь с земли. – Это я из кузни прихватил, вместе с наковальней… Слышь, я вот тут подумал – может, этого хоронить не будем? Ну а что – вдруг тоже раскопается?!

– Дарг-ду может стать только женщина, – сказала подошедшая Нэрис, с тяжелым вздохом глядя на поверженного воина. – Так что не бойтесь… Вы знаете, Чарли, а ведь жалко его! Не ведал, что творил.

– Ага! – скептически хмыкнул разбойник. – А когда ворота открыл в первый раз? Тоже не ведал, что ли?

– Не знаю, – грустно сказала девушка, отводя глаза. – Он ее очень любил, наверное…

– Угу, – издевательски проронил Десмонд, утирая кровавую юшку под носом. – Любовь до гроба – это я слышал! Но вот чтоб еще и после… Ладно, хватит разговоров. Я тут до вечера торчать не собираюсь. Чарли, бери лопату. А я камни обратно сложу.

– Я помогу вам, капитан, – сказала Нэрис. И, не откладывая дело в долгий ящик, подняла валяющийся у ног булыжник.

Десмонд пожал плечами и присоединился к ней. «Кочерга!.. – думал он, глядя на мелькающий впереди рваный подол. – Ну и женщины нынче пошли… Или это мы с Чарли такие «везучие»?»

Ивар стоял у окна, заложив руки за спину. Он думал. И думы эти оптимизмом не отличались.

Кара и Дейдре с сыновьями вернулись еще вчера поутру. Все живые и здоровые, что, конечно, было прекрасно… Однако сопровождавший их Творимир новости привез неутешительные. Причем не только новости.

– Черт знает что, – обронил лорд, повернувшись к столу. Там стояла большая плетеная бутыль с вином. Одна из трех, что Дэвин О’Нейлл имел щедрость презентовать зятю с напутствием: «Выпьете как-нибудь с Маделин вечерком за мое здоровье». В винах Дэвин разбирался. И подарок был хороший, дорогой… Если бы не одно «но»: воевода, которому было наказано глядеть в оба, еще по пути приметил, что одну из бутылок раньше уже открывали – оплывший воск на пробке был характерно надломлен и залит сверху новой порцией. Заподозрив неладное, Творимир, едва успели приехать и расположиться, добрался до подарков, изъял бутыль, откупорил… И, снова заткнув пробкой, привез командиру. – Отравлено, говоришь? – Королевский советник мрачно прищурился. Сидящий тут же, у стола, русич уверенно кивнул. – М-да… Милые новости. И, чтоб я сдох, бутылка та самая, которую мы тогда в столовой так и не нашли! Делов-то – долить до горлышка чистым вином да и подсунуть в телегу вместо другой, безопасной! Рано или поздно Лиам бутылку бы откупорил. И выпил.

– Эх… – с сомнением прогудел Творимир.

– Выпил бы, выпил! – замахал руками Ивар. – Вино дорогое, тестем подаренное, такое на дружескую попойку открывать не станешь, сам вечерком у камина смаковать будешь… На то и был расчет, как я понимаю.

Лорд помолчал и добавил:

– И поди теперь разберись, чьих это рук дело!.. С одной стороны, бутылку могли подменить. С другой – если вождь задумал избавиться от зятя – он всегда может отвертеться. Мол, стал бы я сам при куче свидетелей отраву Лиаму втюхивать?! Подлог, заговор и так далее…

– Эх.

– И не говори. Вязнем по уши!.. Надо бы узнать, кто в погреб за подарочком этим ходил. Если сам Дэвин – это одно, а если кого-то послал… – Лорд Мак-Лайон тихо чертыхнулся, вспомнив, как вождь трясется над своими винными запасами. – Да удавился бы! Он же ключ от погреба на шее носит не снимая!.. Туда и мышь вперед него не проскользнет.

– Эх?..

– Да, выходит, сам ходил. И сам выбирал…