– Кажется, этому есть только одно объяснение! – пробормотал он, круто разворачиваясь и продираясь сквозь кусты к крылечку. – Объяснение дикое, но других я не вижу… Осталось только добыть ему подтверждение. И, чтоб я сдох, я его добуду!.. Гхм. Доброго вечера вам, преподобный. Я не помешал? Можно войти?

– Входите, сын мой, – прозвучало от алтаря. Священник поднялся на ноги и обернулся к гостю. – Двери этой церкви открыты для всех… Что вы хотели?

– Исповедаться, отче, – опустив глаза долу, признался Ивар, топчась у порога и по мере сил изображая крайнее смущение. – Поздновато я до вас добрался, но ребята говорили, вы посочувствуете?

– Разумеется, сын мой, – с усталой улыбкой кивнул тот. – Проходите…

Лорд Мак-Лайон с почтением поклонился и, терзаясь про себя угрызениями совести, последовал за преподобным Мэлдуином к потертому деревянному креслицу, возле которого поблескивала в полутьме высокая скамеечка для исповеди. Священник производил самое приятное впечатление. Еще и служитель Господа к тому же. «А я сейчас информацию из него тянуть буду и врать безбожно, – подумал Ивар. – Да еще и по больному месту расспросами своими бить… Что ж у нас за служба такая скотская, а?»

Он ткнулся коленями в полотняный коврик, оперся локтями на гладкую теплую полочку скамьи, покосился снизу вверх на профиль отца Мэлдуина и начал:

– Confiteor Deo omnipotent, beatae Mariae semper Virgini…[26] – «Только бы чего не напутать, ведь правда со свадьбы не был на исповеди…» – …omnibus Sanctis, et vobis… – «Что ж там дальше-то?.. Как бы он не заснул, пока я тут мычать буду» – …mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa… – Лорд собрался, вспомнил наконец святой текст и, речитативом выпалив в темноту церкви строки исповеди, с облегчением закончил: – …orare pro me ad Dominum Deum nostrum. Amen!..

– Amen!.. – отозвался преподобный. – Слушаю тебя, сын мой.

– Грешен, святой отец, – с покаянным вздохом проговорил Ивар. – Постов не соблюдаю, к исповеди редко хожу, молитвы вечерней с детства не читал… За делами суетными о бессмертии души своей совсем позабыл!

– Печально такое слышать, – донеслось сверху, – однако же, коль искренне раскаяние твое, сей грех простится тебе… Продолжай!

– Имя Господне всуе упоминал, – снова принялся перечислять лорд, – в уныние впадаю недостойное, коли не в силах моих что-то изменить бывает… А также, по долгу службы, лгать вынужден людям, которые того не заслуживают.

– Этого никто не заслуживает, сын мой, – укоризненно ответил преподобный Мэлдуин.

Ивар задумчиво покачал головой:

– Даже во имя истины?..

– Не знаю, что ты хочешь этим сказать, – помолчав, проговорил священник. – Однако ложь – даже ложь во спасение – неспособна спасти!

– Наверное, так и есть, преподобный, – снова вздохнул «кающийся». – Но что же делать, коли иная правда способна только навредить ни в чем не повинным людям?.. Я понимаю, вы служитель Господа, вам такое неведомо…

Он сделал паузу, прислушиваясь к тишине. Молчит. Ну ладно…

– К примеру, – издалека начала королевская ищейка, – ежели кто-то злодейство свершил страшное, а мне известно, что не успокоится он на этом, дальше пойдет в грехе своем богопротивном? А коли открою я правду эту, так он на дно заляжет, переждет, да и снова за старое возьмется?.. И вовсе безнаказанным останется.

– Бог все видит, сын мой, – помолчав, отозвался Мэлдуин О’Фланнаган. – И злодею сему воздастся за грехи его. Не в нашем праве мнить себя мечом карающим.

– Даже если будут гибнуть люди? – тихо поинтересовался провокатор. И, пользуясь замешательством святого отца, добавил: – Что же, вам виднее, отче… Выходит, как бы там ни было, а лгать – неважно, во имя чего – грешно?

– Истинно так. – В мягком баритоне, однако, промелькнула нотка неуверенности. И чуткое ухо гончей Кеннета Мак-Альпина тут же ее уловило. «Пора, – решил лорд. – Он заколебался. Момент бы не упустить!»

– А если известно мне, преподобный, что глава почтенного рода запятнал имя свое страшным грехом и душу свою погубил? Если знаю я, что род этот почтенный во лжи погряз?.. Должен ли я сей же час истину ту неприглядную открыть?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, сын мой, но… видимо, ты должен поступить по совести. И по Божьему закону.

– Значит, – спокойным голосом подытожил Ивар, сбросив с себя маску кающегося грешника, – вы считаете, мне стоит сообщить обманутым соседям, что вождь Риан О’Фланнаган вовсе не пропал без вести, как утверждает его родня, а наложил на себя руки, опозорив этим весь свой клан и ввергнув свою бессмертную душу навечно в геенну огненную?..

– Что?.. – поперхнулся святой отец. – Что?!

– Не стоит так нервничать, преподобный. По пропавшим без вести заупокойных молитв не читают. А погибших в бою или в своей постели от чужих глаз не прячут, хоронят по-божески… Ваш отец – самоубийца, ведь так? И вы об этом прекрасно знаете.

– Я… я-то да… – потерянно выдохнул Мэлдуин О’Фланнаган. – Я ведь сын ему… Но вы?.. Да кто вы вообще такой?!

Ивар открыл было рот, чтобы ответить, но тут дверь церкви скрипнула, и знакомый бас мрачно произнес:

– Лорд Мак-Лайон, первый советник государя Шотландии, прошу любить и жаловать. Правая рука Кеннета, глава его Тайной службы… и до кучи – ищейка настырная! Говорил же я тебе, Мэлдуин, – осторожнее будь!..

– Вождь О’Нейлл? – не оборачиваясь, усмехнулся Ивар. – Какая встреча… Вы, часом, тоже не на исповедь ли?

– Дать бы тебе по шее! – набычился Дэвин, переступая через порог и плотно закрывая за собой дверь. – За вранье и вынюхивание!.. Так ведь и знал, что ничего от тебя хорошего ждать не стоит!

– Право слово, вождь, – лорд Мак-Лайон поднялся с колен и посмотрел в лицо сердито пыхтящему Дэвину, – ну хватит уже видеть во мне личного врага! Я здесь не затем, чтобы ворошить чье-то грязное белье. А для того, чтобы уберечь вашу семью от новой трагедии.

– Тоже еще защитник нашелся! – непримиримо рыкнул вождь. – Ну, Дейдре, ну, удружила!.. Напела-таки Кеннету в уши, а тот и расстарался?.. Еще гончих мне тут не хватало! Небось не маленькие, сами разберемся!

– Возможно, – пожал плечами Ивар. – Но какой ценой?..

Высокий деревянный стул с грохотом опрокинулся – это вскочил со своего места позабытый спорщиками отец Мэлдуин. Глаза кроткого священника пылали искренним возмущением.

– Прекратите немедленно, оба! – гневно сказал он. – Вы забыли, где находитесь?! Дэвин, тебе должно быть совестно – вломиться в храм Господний с руганиями, нарушить таинство исповеди… А что касается вас, лорд, – тут преподобный обернулся в сторону шотландца, – так вам должно быть стыдно вдвойне! Использовать мое доверие в корыстных целях и…

– …и в ваших же интересах, – бесстрастно перебил его глава Тайной службы. – Касательно моего недостойного поведения – тут вы правы. Я виноват и вину свою вполне осознаю. Но я пошел на это не любопытства ради. И истина – да-да, та самая, за которую вы, отче, так ратовали несколько минут назад, – для меня сейчас куда важнее всего остального… Ну так что, господа? Выгоните меня с позором или, может, все-таки поговорим по-человечески?

Мэлдуин О’Фланнаган нерешительно посмотрел на Дэвина. Тот молчал, демонстративно уставившись в потолок. Ивар пожал плечами:

– Вождь, каким бы ни было ваше решение, оспаривать я его не стану. И уеду хоть завтра, если пожелаете… Но последствия этого могут быть самыми печальными. Имейте в виду.

– Не надо меня пугать, – недовольно проскрипел глава клана О’Нейллов. – Пуганый уже…

– А я не пугаю, – отозвался королевский советник. – Мое дело – предупредить.

– Не нравишься ты мне, – без обиняков заявил Дэвин, соизволив наконец взглянуть в лицо «наемнику». – Ох не нравишься. Но нюх у тебя, поганец…

– Дэвин! – укоризненно сказал священник.

Вождь стушевался, бросил извиняющийся взгляд на алтарь и махнул рукой:

– Ладно. Все одно теперь плеваться без толку… Мэлдуин, запирай церковь, да пойдем к тебе. Поговорим. – Он бросил взгляд на лорда Мак-Лайона и добавил со смешком: – По-человечески.