Казалось бы, ничего подозрительного в бесславной смерти Никласа нет. Вождь был пьян, мог оступиться, тем более уже случалось. Предварительно отравить его не могли – за ужином он ел то же, что и все, и после еще успешно своротил паре бойцов носы набок… Но что же тогда получается – здоровый мужчина, пусть и сильно нетрезвый, своими ногами дошел до речки, продрался вполне успешно сквозь камыши, начал плескаться… а потом вдруг ни с того ни с сего взял и утоп?.. Да, у берега вода всего по колено, и дно каменистое – мог упасть и головой приложиться. Но ведь ничего подобного! Никаких синяков, кроме тех, что оставили хозяину недавно его же бойцы, на теле не обнаружилось. Череп не проломлен, все кости на месте, ни ран, ни царапин…
– Только не говори, что ты опять…
– Побойтесь Бога, вождь! – расхохотался Ивар, поняв, куда он клонит. – Вы уж из меня совсем гробокопателя-то не делайте!.. Информацию я получил, можно сказать, из первых рук. И я об этом сейчас упомяну… Итак, никаких сомнительных повреждений на теле Рурка найдено не было. Но тем не менее его убили, мне это было абсолютно ясно. Загадка? Как бы не так!.. Вскоре после своего прибытия я уговорил госпожу Мак-Кана повидаться с сестрой – она ведь, если мне память не изменяет, замужем за братом покойного Никласа?.. Мы съездили, сестры наговорились от души, а потом Дейдре пересказала мне все, что услышала. И, сама этого не понимая, развеяла последние сомнения относительно «случайной смерти» вождя Рурка. Сестрица, которая покойного свояченика терпеть не могла из-за его склочного характера, обронила одну невероятно важную фразу!.. Попробую процитировать… «Как при жизни пасть не закрывал, окаянный, – сказала она, – так и после смерти насилу челюсть подвязала! Перекосило ее, еле-еле на место вернула да платком прижала… Уже покойник – и то от него морока одна!»
Ивар покачал головой:
– Как родные относились к Рурку – не мое дело. А вот факт скособоченной челюсти – ценнейшая информация! Если б это было дело рук кого-нибудь из бойцов, еще во дворе, ни к какой речке вождь не пошел бы. А раз пошел, стало быть – челюсть на тот момент была в полном порядке. Но выловили его из воды уже такого и не заметили повреждения только из-за темноты да густой бороды… Значит, пока Никлас плескался у берега, надежно скрытый от своей охраны камышами, кто-то (кто, вероятно, уже ждал его там) попросту от души приложил вождя сбоку по физиономии. И сломал ему челюсть. Вождь, понятное дело, потерял сознание. Если бы упал – был бы громкий всплеск, но бойцы клялись, что ничего подобного не слышали. Значит, убийца придержал оседающего Рурка и опустил его головой в воду. Наверняка еще и подержал чуток, для верности. А когда убедился, что тот захлебнулся, – потихоньку ушел… Как и в случае с вождем Мак-Гратом, дело было предельно ясно: убийство. Рискованное, но успешное и хорошо замаскированное под несчастный случай. И оно сошло бы негодяю с рук, если б не Дара Рурк, которой пришлось обмывать ненавистного родственника, и не Морин Бакли – дочь шорника, чей дом стоит на другой стороне реки чуть ниже по течению… Русалки мерещились не одному вождю Никласу. В ту ночь девушка видела полуголого человека, пробирающегося вброд по мелководью со стороны поместья Рурков. Этим человеком, как оказалось позднее, был Энгус Мак-Кана. С вами двумя он к Руркам не ездил, плавать, по его собственном словам, не умел и не любил… И что же тогда он забыл на чужой земле, в воде и среди ночи? Вывод напрашивается сам собой.
Ивар сделал паузу, покосился на манящий кувшин и, тихонько вздохнув, продолжил:
– Следующей жертвой, – незапланированной, случайной, стал Ласер. Да, вождь, ваш лучший стрелок, до которого было далеко даже бойцам Маклохланнов… Засаду нам тогда, в лесу, устроили с умом. И перевес сил был на их стороне. Но один только меткий лучник мог повернуть сражение совсем не в пользу злоумышленников. Что он, собственно, и сделал. Адэйра вы отослали обратно в поместье, с женой и дочерью. Остался Энгус… О, сцена нападения была разыграна прекрасно! Его даже для пущей убедительности весьма неслабо по голове приложили. И этим убили сразу двух зайцев: во-первых, он пострадавший, а значит, ни при чем, а во-вторых, у него было время вычислить Ласера в ветвях бука. И, уже «придя в себя», он этим знанием воспользовался. Помните, вождь, как племянник прикрыл вас от чужого клинка?.. Я был рядом и слышал его возглас. А еще слышал тонкий свист, похожий на звук поющей стрелы… Мне даже в какой-то момент показалось, что Ласер выпустил их сразу две. Не показалось. Только одна и вправду была стрелой вашего лучника, а вот вторая, точнее, второй – метко пущенным ножом. Энгус прицелился заранее. И не промахнулся… Вы что-то сказали, вождь?
– А?.. – отвлекся Дэвин. – Нет, я ничего не говорил… Надо было Мэдока оставить вместо Ласера! Прости меня, Господи, но какого ж бойца потеряли!.. Ему равных не было! И этот наглый мальчишка… У-у, пригрел же змею на груди!
– Сделанного не воротишь, – откликнулся лорд. – Хотя Ласера и вправду жаль. Я б его у вас, пожалуй, переманил…
– Раскатал губу, – фыркнул Дэвин. – Езжай в Уэльс и там вербуй… Тьфу ты! О чем мы вообще?!
– Покойники не стреляют, – раздался позади лорда голос Грихара. – Поздно делить. Хотя мы бы всяко не отдали… Ивар, да возьми ты чашу, весь кувшин обслюнявил!
– Финви сполоснет, – промычал королевский советник, жадно булькая. – Простите, господа. Всю ночь рта не закрывал, в горле грибы сушить можно!.. Но мы уже почти добрались до конца, что не может не радовать… Итак, вернемся к недавним событиям, омрачившим свадьбу юной Маделин. То есть к двойному убийству вождя Макорика и вождя О’Куинна. Все опять же выглядело вполне натурально: два соперника, не поделившие одну женщину. Они ведь и раньше дрались, и терпеть не могли друг друга. Вовсе не удивительно, что кончилось это плохо. Дело представили так: Макорик, для виду «простив» обидчика, дождался подходящего момента и прирезал оного – само собой, из ревности. А потом, стало быть, раскаялся и свел счеты с жизнью… Достоверно, объяснимо – не придерешься!.. Однако, господа, и здесь нашлось немало спорных моментов. Первое – личный аспект. Вожди были люди, мягко говоря, весьма пожилые. И Дейдре знала обоих чуть не с пеленок… Да, она красивая женщина. Но одно дело – расточать ей комплименты, и совсем другое – проливать из-за нее кровь. Будь поклонники лет на сорок моложе, я бы это еще как-то понял. Но в таком-то возрасте? Я вас умоляю – какие там страсти?! Ну волочились они за ней. Ну ядом друг в дружку плевались. И даже за кинжалы, подвыпив, схватились, признаю… Но скажите мне, вождь, положа руку на сердце: разве такого и раньше не случалось?
– Случалось, чего уж там, – пожал плечами Дэвин. – У них же как весна, так седина в бороду… Даром что оба хрычи старые, а все петушились. Да и, если уж по правде, не только в Дейдре дело-то было!
– Угу, – советник удовлетворенно кивнул, – так я и предполагал. Личные счеты, земельные споры?
– Всего помаленьку. Они еще с молодости не особо ладили, а уж как Бриан внука за дочку младшего Мак-Аэда поперед Фергала просватать успел, так и вовсе расплевались! За девицей-то приданое большое и земли богатые… О’Куинн, вишь, ее Зоину прочил, уж почти с Мак-Аэдом сговорился, а Бриан, лис старый, его и обошел по-тихому. В гости к себе соседей зазвал, потом сам, вместе с внуком, нагрянул пару раз, как бы между прочим… Гай, земля ему пухом, парень был видный! Девица немедленно влюбилась, ножкой папе топнула – и все, остался Зоин с носом… Томас Мак-Аэд на дочурку не надышится, да и Макорики – клан знатный. Ну он и дал согласие. А Фергал еще полгода на Бриана злобился… Конечно! Этакий куш прямо из рук ушел!
– Понятно, – краем губ улыбнулся Ивар. – О’Куинн искренне считал, что его попросту обокрали? Не могу не согласиться. И тем более – не вижу, отчего в таком случае Бриану убивать Фергала? Он ведь, получается, выиграл!.. Соперничество, как мы установили только что, тоже особой роли в отношениях двух вождей не играло. Стало быть, вынашивать планы мести и ставить под угрозу будущее своих кланов обоим было не с руки. Подрались, поорали, разогнали кровь, и будет… Макорик не убивал О’Куинна и не травился. Они действительно помирились. Трогательные братания вкупе с обоюдными извинениями имели место быть – это подтверждает одна из младших кухарок. Вожди разговаривали в стороне от гостей, прямо под окнами кухни – служанка все слышала. И видела, как поклонники вашей сестры едва ли не под ручку удалились куда-то, цитирую: «выпить мировую». Куда они пошли, мы уже знаем. И чем обернулись благие намерения, знаем тоже… Один вопрос – почему они не пошли через парадный вход? Отвечу – им предложили более короткий путь. Кто предложил? Разумеется, Энгус. Он увещевал разгоряченного Макорика тогда, во дворе. Он отобрал у вождя его кинжал – тот самый кинжал, который мы позже обнаружили в теле О’Куинна… Но об этом позднее. Итак, «соперники» подходят к задней двери, где должен стоять Адэйр. Его там нет. Согласно легенде, которую наемник очень талантливо втюхал нам всем, он в этот момент сидит в кустах и мается животом. Одно «но» – из этих самых кустов просматривается не только караулка, но и крыльцо черного хода! Не заметить парочку вождей он просто не мог!.. И то, что запертая изнутри дверь вдруг чудесным образом оказалась открытой, Адэйр тоже должен был увидеть. Как бы ни был «занят»…
