– Кае? – встревоженно переспросил Мирослав. – Что с ней? Граф ведь…

– А разве только он причина всех ее слез? – спросил дракон.

– Хватит! Отвечай, что с ней произошло?!! Не испытывай мое терпение!

– Ее Радек похитил!

– Что?! Когда?!

– Этой ночью.

– И ты только сейчас решил мне это сообщить?! – рявкнул оборотень и тяжело посмотрел на мальчишку.

– Ты должен был участвовать в бою и спасти жизнь Михалу. Такова твоя судьба, – невозмутимо произнес тот, ковыряя пальцем в носу.

Но Мирослав его не слушал:

– Грино, где Кая? Отвечай, плесень зеленая, что с ней?!

– Жива и пока невредима, – заверил дракон.

– И как это сопливый мальчишка смог ее выкрасть из Иверы?! У Михала из крепости даже мышь не выберется.

– Так же, как и ты ухитряешься туда и обратно шляться, – при помощи магии.

– А где он… – мужчина не успел закончить вопрос, его перебил Грино:

– Помощник у него нашелся, эликсиры магические дал.

– Ладно, хватит трепаться! Помоги лучше Каю найти! – потребовал оборотень.

– Как хочешь, – живо согласился Грино. – Я тебя к охотничьему домику перенесу, где они ночевали, а там уж сам по следам найдешь…

Охотничий домик встретил незваного гостя холодным полумраком. Мирославу пришлось слегка пригнуться, что бы войти в это сиротливое жилище, где царствовало стойкое зловоние сырости и запустения, которое, хоть и с трудом, но перебивалось ароматом сосны от раскиданных по всему полу иголок, винным душком из стоящего на столе сосуда и запахами трех человек. Оборотень прикоснулся рукой к кладке печи. Вероятно, последний раз ее растапливали еще вчера вечером: камни едва теплые, почти остыли. У стены на полу лежат шкуры, служившие постелью, поверх них – смятое старое одеяло, в складке которого забыт недоеденный кусок хлеба. Именно в этом месте запахи людей наиболее сильны. Ночевали здесь.

Мирослав вышел из избушки. Снег перед прогнившим крылечком хранил отпечатки человеческих ног. Самые свежие следы привели за угол охотничьего домика, где оказался покосившийся навес. Под ним на утоптанном копытами снегу были раскиданы клочки сена и конские испражнения. Осмотревшись, оборотень выяснил, что Радек с Каей уехали около полудня и направились в глубь леса, а незнакомец – в сторону деревушки, из которой ветер доносил запах дыма.

Оборотень прыгнул. На снег приземлился черный зверь, который сразу же помчался вслед за похитителем…

Анетта стояла рядом с бароном Антарским и смотрела на сражение, развернувшееся под стенами крепости. Замерзшие пальцы крепко вцепились в подбитый мехом плащ свекра. Девушка была столь неподвижна, что лорду Казимиру она показалась вообще бездыханной. К хозяину крепости подошел его вассал Гневко, держа руку на перевязи, и доложил о своих потерях. Они перекинулись еще несколькими словами. Вассал отпустил очень едкое замечание по поводу вражеских командиров и боеспособности их солдат, способное оскорбить любого из союзников, но Анетта не обратила на это внимание. Барон взглянул на невестку. Казалось, она не замечает ничего, что происходит вокруг. Взгляд девушки был устремлен туда, где сейчас находились ее муж и отец.

– Анетта, – мягко позвал лорд Казимир, но невестка не ответила, и ему пришлось повторить еще раз ее имя.

Она как-то отрешенно посмотрела на свекра и отпустила его плащ.

– Девочка, ты замерзла. Будет лучше, если ты пойдешь в свою комнату или поможешь женщинам с ранеными.

– Я хочу видеть все до конца…

– Мы побеждаем.

– Знаю… – ее голос звучал так же отрешенно.

– Не переживай так. Твой отец окажется живым… и мой сын тоже. Не может ведь Судьба отобрать у меня последнего ребенка! – этими словами барон успокаивал больше себя, чем девушку. И хотя на участь лорда Зыха ему было совершенно наплевать, он сказал: – Обещаю, что не буду слишком жестоким с твоим отцом, хоть он причинил мне много горя и страданий.

– Я понимаю… – тихо произнесла Анетта.

– Ступай вниз, – настаивал барон.

– Останусь.

– Не вынуждай меня применять силу! Вон отсюда! – разгневался лорд Казимир. – Не изводи себя заранее!

Девушка вздрогнула, с укором посмотрела на свекра и медленно пошла к крепостной лестнице.

– Энри! – окликнул барон своего самого юного оруженосца, находящегося неподалеку и с любопытством наблюдающего за ходом сражения.

– Милорд? – нехотя отозвался тот.

– Проводи леди и передай Иветке, чтобы она ее отвлекла от печальных мыслей.

– Да, господин, – парнишка поспешил вдогонку за Анеттой…

Лошади с трудом, иногда проваливаясь по брюхо, ступали по девственно чистой белизне снега. Радек старался избегать оживленных дорог и двигался через лес. Каю пугала и настораживала уверенность молодого человека, с которой он направлял за повод ее кобылу. Девушке, почему-то, все время казалось, что они заблудятся и замерзнут в лесу. Очень быстро она свыклась с этой мыслью, решив, что лучше умереть, чем достаться похитителю. С момента отъезда из охотничьего домика Кая не проронила ни слова.

– Ты жива? Замерзла? – Радек остановил свою лошадь и обернулся посмотреть, как там девушка. Она как-то отчужденно просмотрела на юношу и отвернулась. Тот тихо выругался и потребовал: – Да скажи хоть что-нибудь!

– Ненавижу тебя! – ее зеленые глаза гневно блеснули.

– Вот и хорошо, – облегченно сказал парень, рассудив, что, если у нее есть силы ненавидеть, все в порядке, а значит, можно посвятить Каю в свои планы. Он ударил свою кобылу каблуками и принялся описывать их будущую жизнь: – Мы будем жить в доме моей тетки. Это небольшое такое имение. Называется Сенлике… Тетка скоро выйдет замуж за барона и переедет в его замок, а за домом должен кто-то приглядывать.

– И ты решил меня вместо цепной собаки привязать во дворе? – мрачно спросила девушка.

– Кая, – молодой человек бросил на нее укоризненный взгляд из-за плеча: – Не мели ерунды. Это Михал держит тебя в клетке и выгуливает на цепи…

– Лучше сидеть на привязи в замке любимого человека, чем быть связанной брачными узами с тем, кого презираешь!

– Дурочка! – рявкнул Радек.

– Сам глупец! – огрызнулась Кая. – И не думай, что любовь можно украсть, купить или продать!

– Такая умная?! Да?! А сама продалась за…

– Ублюдок!

– Я знал своего отца, – мрачно произнес парень.

– А я сирота. И поэтому ко мне можно относиться, как к бездушной вещи?!

– Замолчи! – гаркнул похититель, понимая, что девушка права, и отвернулся.

– Радек, ты сам себе выкопал яму! И уже стоишь на ее краю! Сам не заметишь, как окажешься на дне!

– Прекрати! Скорей всего, твоего любимого графа уже нет в живых, а без него ты никому в Ивере не нужна. Никто за тебя не заступится. По рукам пойдешь! – молодой человек сам не мог понять, что его толкает говорить гадости. Возможно, обида и ревность, а скорей всего, зависть. Почему Судьба к нему так несправедлива? Почему одному достается богатое наследство, титул и самая красивая девушка на свете, а он должен жить на подачки тетки? Ну, пусть не подачки, но на ее содержании.

– Не смей так говорить! Почему ты решил, что Михал погиб?! – вскричала Кая. Слова Радека острым стилетом пронзили сердце, и она еле сдерживалась, чтобы не разреветься. – Даже если… Нет! Я буду нужна Еланте. Она не допустит, чтобы…

Ее перебил далекий волчий вой. Лошади заволновались, нервно захрапели и ускорили шаг.

– Это волки? – спросила девушка, негодование сразу сменилось испугом, а ей самой захотелось оказаться поближе к похитителю, даже на его лошадь перебраться.

– Они далеко, – произнес тот, стараясь скрыть свое беспокойство. Ладно, если это один или два зверя, а если стая голодных тварей?

– До селения далеко? – встревожено поинтересовалась Кая.

– К сумеркам доберемся, – последовал уверенный ответ.

Это не успокоило ее, а, наоборот, еще больше убедило, что живыми они из леса не выберутся. Какая разница: замерзнуть или отправиться на ужин зверя, если окажется, что Радек прав, и Михал погиб у стен Антары? Лучше умереть, чем жить без любимого.