Мороз быстро дал о себе знать, и Еланта начала пританцовывать на месте. На ее счастье долго ждать не пришлось. Марта вышла из замка явно недовольной и быстрыми шагами направилась домой.

Как только знахарка скрылась из виду, девушка вышла из укрытия и направилась к входу. Чем ближе подходила она к строению, тем древнее и загадочней оно ей казалось. Высокие темные стены не одно столетие противостояли ветру, дождю и снегу. В некоторых местах кладка стала разрушаться, появились предательские трещины. Окна были узкими и маленькими, словно щели. Почти во всех отсутствовало стекло. Замок давно умер, и ничто не в силах было его воскресить.

Над входом находилось лепное изображение родового герба. Что-то в его символике показалось незваной гостье знакомым. Да, она уже видела этот рисунок раньше, но вот где, не могла вспомнить.

Массивная дверь оказалась не запертой. Еланта вошла. И в тот момент, когда двери крутили свой певучий полукруг на ржавых петлях, ей почудилось, что во дворе мелькнула темная тень, – но что это было, и было ли, Еланта не успела осознать. двери с грохотом захлопнулись за ее спиной. Древние стены неприветливо встретили нежданную гостью холодом и мраком. Одинокий, прикрепленный намертво к стене факел был не в состоянии рассеять темноту помещения, но его света оказалось достаточно, чтобы девушка смогла разглядеть в стене небольшую нишу, в которой стоял подсвечник с наполовину сгоревшей свечой. Еланта зажгла ее от факела и лишь только тогда отважилась пойти по темному коридору.

Тусклый свет свечи выхватывал из темноты висящие на стенах старинные, давно уже поблекшие гобелены. Но на них еще можно было разглядеть рыцарей и прекрасных дам в старомодных одеждах. Иногда попадались изображения драконов и каких-то химер.

Тишина. Только звук осторожных шагов гостьи тревожил эту густую тишину. Замок казался необитаемым. Еланта подумала о том, что могло заставить человека жить в таком всеми забытом месте?

Наконец девушка вошла в полутемный зал. Света от затухающего огня в камине не хватало, чтобы осветить и согреть это большое помещение. Незваная гостья направилась к камину, чтобы подкинуть в огонь дров и согреться, но ее внимание привлекло единственное украшение этого зала – гобелен с изображением очень красивой темноволосой дамы. Еланта остановилась перед ним и заворожено стала его рассматривать. Гобелен был старым, но изображение на нем сохранило всю полноту первоначальных цветов.

Что-то необычное было в этом лице. Что? Глаза… Да, глаза. Такие знакомые и добрые. Гостья не могла отвести взгляд от этих глаз.

– Что ты здесь делаешь? – неожиданно прозвучали слова позади Еланты.

Она резко обернулась. Ей показалось, что в полумраке зала сверкнули два красных огонька. Девушка вздрогнула от неожиданности и, вскрикнув, выронила подсвечник со свечой из рук.

– Ой! Мирослав… Ты меня напугал, – сказала Еланта, опускаясь на колени. – Надо найти свечу.

– Ты пришла поджечь мое логово? – с иронией в голосе спросил хозяин замка.

– Я не хотела…

– Знаю… Я тебе помогу.

Глаза оборотня прекрасно видели даже в кромешной тьме, поэтому найти свечу не составило для него особой трудности.

– Держи, – Мирослав протянул гостье подсвечник. Еланта быстрыми шагами подошла к камину и зажгла огарок. Подкинув в огонь несколько поленьев, она вернулась к гобелену.

– Прекрасная работа, – похвалила она вышивальщицу.

– Марта, мастерица на все руки, – прозвучал ответ. – Это она вышивала.

– Кто эта женщина на гобелене? – поинтересовалась девушка, повернувшись к собеседнику.

– Это моя мать, – печально ответил тот.

– Ее глаза так похожи на твои, – сказала девушка, про себя же отметила, что Мирослав, скорей всего, незаконнорожденный ребенок богатой дамы.

– Это единственное, что мне от нее досталось.

– А кем был твой отец? – задала Еланта бестактный вопрос и, опомнившись, добавила. – Извини, я не должна об этом спрашивать.

– Я его никогда не видел и даже не хочу вспоминать ни о нем, ни о том, что он мне оставил в наследство, – с неприкрытой ненавистью произнес мужчина, опустив глаза.

– А чей это замок? Твой? Ты живешь здесь один? У тебя есть другие животные, кроме Черного? – не унималась нежданная гостья.

– Вы задаете слишком много вопросов, миледи. Это допрос? – Мирослав перевел взгляд на девушку.

– Ой, извини, но любопытство – моя слабость, – честно призналась она.

– Поэтому ты постоянно и попадаешь в разные переделки.

– Да, наверно, – согласилась девушка.

– Я давно живу здесь один и, кроме Черного, других животных не держу. А замок… Мне никто не мешает в нем жить. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? Я так и не получил ответа на свой вопрос. Что ты здесь делаешь?

– Я пришла попросить прощения. В том, что произошло с тобой, только моя вина.

– Марта знает, что ты здесь?

– Нет, я кралась за ней очень осторожно. Она так меня и не заметила.

– Надо отдать должное вашей находчивости, миледи, – весело заметил Мирослав.

Девушка подняла свечу повыше, чтобы разглядеть лицо собеседника. Свет на мгновение ослепил привыкшие к темноте глаза оборотня, заставив его резко отвернуться. Еланта увидела на щеке молодого человека уродливый красный шрам, идущий от левого глаза к подбородку.

– Извини. Я причинила тебе столько страданий, – расстроено промолвила девушка.

– Я меньше всего нуждаюсь в жалости, юная леди, – жестко ответил Мирослав.

– Я не жалею тебя. Мне тяжело видеть чужую боль. Почему вам, мужчинам, так трудно осознать, что сострадание и жалость – разные понятия? – девушка подошла ближе и осторожно, ласково провела ладонью по щеке молодого человека.

Это невинное, легкое прикосновение взволновало его. Он прикоснулся губами к ускользающим пальцам.

Нежность…

Смущение…

Молчание…

– Здесь так темно и холодно, – гостья первая нарушила тишину.

– Это надгробие былой славе уже давно не нуждается ни в тепле, ни в свете.

– Странно ты отзываешься о своем доме. А тебе разве не нужны тепло и свет? – спросила девушка.

– Да, нужны, но тепло человеческой души, свет любимых глаз, – в голосе мужчины прозвучали одновременно и тоска, и надежда.

Еланта подняла повыше свечу. На этот раз Мирослав не отвернулся, а смотрел ей прямо в глаза. В его взоре было столько нежности, что девушка снова смутилась и отвела взгляд. Догорающая свеча роняла слезы воска на края подсвечника. Стихи, словно чарующая сказка, сорвались с губ молодого человека:

– Это твои стихи? – спросила Еланта, подняв голову и посмотрев прямо в глаза Мирослава.

– Нет. Эти стихи написал человек, которого я считал своим другом. Его уже давно нет, – старая боль прозвучала в голосе мужчины.

– Как жаль…

Молодой человек подошел ближе к девушке, почти вплотную. От волос Еланты доносился запах зимней свежести, смешанный с ароматом трав. Мирослав мог их все перечислить, но запах ромашки был самым сильным. Зима и ромашка – два несовместимых аромата. В этом вся Еланта: отважная и такая беззащитная одновременно. Она так близка. Он чувствует ее дыхание. Мужчина не в состоянии был противиться манящей силе ее губ, блеску больших синих глаз. Только неровный свет свечи находился между ними. Мирослав пальцами затушил пламя и привлек к себе любимую. Их губы сомкнулись в страстном поцелуе. Подсвечник выпал из рук Еланты и со звоном ударился о каменные плиты, но молодые люди этого не заметили. Девушка обвила руками шею мужчины и робко отвечала на его поцелуи. Ее неопытность и доверчивость сводили с ума Мирослава.

Страсть на грани безумия.

Опьяняющая нежность губ… прикосновений…