— Зачах? — переспросил я.

— Мне нравится, когда люди чахнут, — улыбнулась Люси.

— Ты с ума сошел. В последний вечер перед отъездом забиваешь Люси голову этим дерьмом, — хмуро посмотрел на меня Джо.

— Спасибо, Джо, — приподнявшись на цыпочках, чмокнула его в губы Люси.

— Пока, Бен, — окликнул Джо Бена.

— Пока, Джо. Надеюсь, ты приедешь к нам в гости, — перегнувшись через спинку дивана, улыбнулся Бен.

Джо помахал ему рукой и, еще раз оглянувшись на Люси, направился к двери. Кот, увидев, что Джо уходит, быстро сбежал вниз по лестнице и выскользнул вместе с ним. Родственные души.

Когда Джо ушел, Люси обвила меня руками.

— Он такой милый.

— К Джо Пайку не слишком применимо слово «милый».

— Он тебя очень любит.

— Джо — отличный парень.

— Я тоже тебя люблю, — сказала Люси.

— Знаю.

Я обнял ее и привлек к себе. Оторвал от пола, и мое сердце наполнилось радостью. На какое-то мгновение мне показалось, будто я растворяюсь, превращаясь в тень, и если не ухвачусь за Люси, то вообще исчезну.

— Хочешь совершить какое-нибудь безумие? — спросил я. Кажется, шепотом.

— Да.

— Хочешь совершить какую-нибудь глупость? — спросил я уже громче.

— О господи, жду не дождусь.

— Эй, а можно мне тоже к вам присоединиться? — окликнул нас Бен.

— А то как же, приятель, — ответил я.

Я опустил Люси на пол, после чего мы все дружно сварили какао и уселись на террасе, наслаждаясь прохладным ночным воздухом и под песни койотов вспоминая время, проведенное вместе.

Мы проговорили допоздна, затем Люси уложила Бена спать, и мы посидели еще немного, но уже молча. Мы просто держались за руки, чувствуя себя в безопасности в стенах моего дома, и делали вид, что завтрашний день никогда не наступит.

На следующий день в девять часов утра я отвез Люси и Бена в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Мы вернули ее машину в агентство проката, затем сидели в зале ожидания до тех пор, пока не объявили посадку на самолет, после чего я стоял с ними в очереди до ворот, а дальше меня уже не пустили. Я остался стоять у ворот, провожая Люси и Бена взглядом, но тут деловитая молодая женщина в аккуратной форме сказала, что я загораживаю выход, и попросила отойти в сторону. Я подошел к большому окну и отыскал взглядом самолет, стараясь рассмотреть Люси или Бена в иллюминаторе, но тщетно. Наверное, их места были с другой стороны. Утром мы говорили только о ничего не значащих пустяках типа: «Сегодня все небо затянуто тучами, правда?», «Да, но часам к десяти все рассеется», «Черт побери, я забыла позвонить в авиакомпанию и заказать “фруктовую тарелку”». Наверное, тем самым мы старались смягчить горечь расставания. Старались притвориться, что хоть мы и возвратимся каждый к своей жизни, в этом нет ничего болезненного и грустного.

Когда тягач потащил самолет от трапа к взлетно-посадочной полосе, я пробормотал:

— Проклятье!

Рядом со мной стоял пожилой мужчина с палочкой, сутулый, с залысинами, в тонкой хлопчатобумажной рубашке и мешковатых стариковских брюках, вздернутых слишком высоко.

— Расставаться всегда нелегко, — согласился он.

Я кивнул.

— Жена и сын? — продолжал мужчина.

— Знакомые.

— А я провожаю внуков, — покачал он головой. — Они приезжают два раза в год из Кливленда. Я сажаю их на самолет и не могу избавиться от мысли, что больше никогда их не увижу. Самолет разобьется. Меня хватит удар, — сказал он и, не дождавшись моего ответа, продолжил: — Я уже далеко не молод. Смерть подстерегает на каждом шагу.

Я поспешно пошел прочь. Жаль, нельзя привлечь человека к ответственности за попытку заразить плохим настроением.

Джо подобрал меня у выхода из здания аэровокзала, и мы направились прямиком к дому Луизы Эрл. Оставив машину на улице, мы снова поднялись на крыльцо, снова звонили и стучали в дверь. У меня мелькнула мысль, что если так будет продолжаться и дальше, на дереве скоро, вероятно, образуется вмятина. Я надеялся, что миссис Эрл вернулась домой, однако окна по-прежнему оставались зашторенными, и дома было темно. Не было никаких признаков того, что Луиза Эрл возвращалась домой и снова ушла. Пока мы в растерянности стояли на крыльце, из соседнего дома вышла миссис Харрис и возбужденно махнула нам рукой.

— Похоже, она чем-то встревожена, — заметил Пайк.

— Да.

Мы подошли к миссис Харрис. По выражению ее морщинистого лица я сразу же понял, что она чем-то сильно напугана. Старушка нервно заламывала руки.

— Этот мужчина возвращался сегодня утром, — с ходу начала она. — Я сперва подумала, что это молочник, так рано они приехали.

— Они?

— Их было трое. Они быстро направились к дому Луизы и сразу же завернули за угол. Зашли с тыльной стороны.

Пайк посмотрел на меня, и я показал миссис Харрис фотографию Керриса.

— А он был в числе этих троих?

Прищурившись, старушка всмотрелась в снимок и кивнула.

— Да-да. Это тот самый, который уже приезжал прежде. — И полная мрачных предчувствий, она, заламывая руки, засеменила к крыльцу. — Эти люди проникли в дом Луизы. Внутри зажегся свет, и я видела, как они там что-то делали.

— Вы видели, как они уходили?

Миссис Харрис кивнула.

— А миссис Эрл вышла из дома вместе с ними?

Старушка посмотрела на меня округлившимися от страха глазами.

— Что вы хотите сказать? Что вы имеете в виду?

— Она вышла из дома вместе с ними?

Миссис Элеонора Харрис покачала головой. Один раз. Едва заметно.

— Миссис Эрл возвращалась домой? — спросил я.

Старушка посмотрела на дом своей подруги, переступая с ноги на ногу, от волнения она явно не находила себе места.

— Миссис Эрл была дома?

Она снова посмотрела на меня округлившимися от страха глазами:

— Не знаю. Не думаю, но Луиза могла и вернуться.

Мы с Пайком бегом бросились на задний двор Луизы Эрл. При мысли о том, что мы можем обнаружить, на меня словно пахнуло холодом, волосы на затылке встали дыбом.

— Дверь, — коротко бросил Пайк.

Задняя дверь была взломана. Выхватив оружие, мы бесшумно скользнули внутрь и обошли дом. Дом оказался маленьким: кухня, гостиная, столовая, две крохотные спальни, всего один туалет и ванная. Ящики выдвинуты, дверцы распахнуты, на полу валялись бумаги, мебель была сдвинута с места, словно дом обыскивали скорее от отчаяния, чем ради конкретной цели. Я боялся, что мы обнаружим тело миссис Эрл, но мои опасения не оправдались. Наверное, она все-таки не возвращалась домой.

— Сначала Лестер, теперь она, — пробормотал Пайк. — Грин явно зачищает концы.

— Если миссис Эрл испугалась, она пустилась в бега. Если она пустилась в бега, возможно, она купила билет, а это, вероятно, можно проследить по ее кредитным карточкам. Кроме того, она могла уйти к некоему Уолтеру Лоуренсу.

— Я беру на себя спальни, — сказал Пайк. — Ты начинай с кухни.

Мы быстро и методично обыскали весь дом. У Луизы Эрл было два телефона, один на кухне и один в спальне. Тот, что на кухне, представлял собой допотопный настенный аппарат АТС. Рядом с ним висела доска с приколотыми записками, газетными вырезками, молитвами и напоминаниями, которые Луиза Эрл, наверное, написала себе много лет назад и с тех пор забыла снять. Я просмотрел все, затем перешел к листочкам, приклеенным к дверце холодильника, и наконец разобрал бумаги, которые разбросали по полу люди Керриса. Я искал номер телефона, записку — все, что угодно, что подсказало бы мне, где искать Уолтера Лоуренса или куда могла уйти Луиза Эрл. Но если что-то и было, это забрали люди Керриса. Закончив с кухней, я вернулся в спальню. Пайк копался в шкафу.

— Рядом с телефоном счета по кредитным карточкам, — сказал он.

Я присел на край кровати рядом с телефоном и принялся изучать находки Пайка. Всего пять счетов, три по «Визе» и два по «Мастеркард». Суммы были минимальные, и они абсолютно ничего мне не говорили. Впрочем, ничего другого я и не ждал. Счета за билеты, купленные в течение последних пяти дней, еще не могли прийти, но я этого также не ждал. Я снял трубку, набрал номер справочной, указанный на счете по «Визе», и сказал: