Он доверил Ориан молодой косметичке, и та усадила ее в широкое кресло с наклонной спинкой. Ориан почувствовала, как на волосы полилась нежная струйка теплой воды, затем руки косметички стали медленно, круговыми движениями массировать голову от макушки к вискам. Потом пришла очередь шампуня и осторожного ополаскивания.

— А сейчас, — сказала девушка, — перейдем к десерту. Если вам нужен рецепт, я напишу его, когда будете уходить. Надо выжать два банана и два киви, добавить лимонный сок, каплю миндального масла и три чайных ложечки размельченной крапивы. Забыла — еще несколько капель иланг-иланга. Когда смесь отстоится, вы можете смазывать каждую прядку, долго массируя ее, чтобы мазь дошла до корней.

— А пахнет хорошо! — изумилась Ориан.

— Аромат отменный, но не советую пробовать на вкус из-за крапивы. Если у вас есть дети, не оставляйте это на кухонном столе.

Ориан пропустила замечание мимо ушей. Как правило, подобные слова лишь усиливали ее отчаяние. Но пока что она наслаждалась чудесными мгновениями: ею занимались. Впечатление было такое, будто она вернулась издалека, из какой-то унылой страны.

— Расслабьтесь, — посоветовала косметичка. — И закройте глаза, А я включу музыку. Что вы предпочитаете — Брамса или Шопена? Есть Бах, Гендель и Люлли.

«„Любите ли вы Брамса?“ Кто же задавал подобный вопрос в том фильме? Ив Монтан или Ингрид Бергман?»

Ориан отдала предпочтение Баху в исполнении итальянского оркестра под управлением Глена Гоулда. Пальцы косметички вновь забегали по ее волосам. Она чувствовала, как по прядям скользит крем.

Час прошел незаметно. Ориан ощущала себя свежей, легкой, Ею вновь овладело то ощущение, с которым она прыгнула с парашютом в иную вселенную. Только вместо рева двигателей здесь звучала всепроникающая музыка.

— Теперь займемся личиком, — объявила косметичка. — Вот увидите, вы выйдете отсюда обновленной, с чистой кожей, с блестящими волосами и красивой прической. Этим Клод и знаменит. Он не парикмахер — он настоящий доктор.

Ориан улыбнулась:

— Именно это мне и надо.

— А пока сделаем небольшой массаж.

Ориан почувствовала, как нежные пальцы косметички массируют лицо. Прикосновения были уверенными и восхитительными. Она наложила в разных местах отслаивающие кожу средства, затем, не очень нажимая, втирала их подушечками пальцев, чтобы открыть поры и вернуть лицу тот природный цвет, который затушевала пыль бесчисленных досье.

— Красота возникла вместе с желанием пользоваться ею, — пробормотала девушка. — Я не имею в виду красоту топ-моделей, существующую лишь на глянцевой холодной бумаге. Я говорю о нас с вами. И вполне очевидно, что неплохо иногда почистить мордашку. Это полезно, не так ли?

— Конечно, — подтвердила Ориан, — если только заниматься этим регулярно.

Клод дал точные инструкции своему персоналу — никогда не интересоваться профессией клиенток, их личной жизнью, вкусами. Он хотел, чтобы женщины, приходящие в его салон, освобождались от всего. Так что Ориан миновал извечный неприятный вопрос о ее профессии. Она даже отвлеклась, заведя разговор о женской коже, косметике, лосьонах для волос, кремах против морщин. К счастью, ее косметичка умело отвечала на все вопросы и не скупилась на слова.

— Ну вот, теперь пыли в вас нет, — объявила девушка, показав два почти черных тампона.

Ориан посмотрела в увеличивающее зеркало. Лицо ее, немного покрасневшее от протирок, показалось ей изменившимся, приглаженным. Впечатление такое, будто жизнь впервые за многие годы приласкала ее. Косметичка подала ей большой стакан воды комнатной температуры:

— Это для промывания внутренностей, чтобы восстановить равновесие. Ну а сейчас я отдам вас в руки Клода. Вам везет. Я увижу вас после стрижки и, если у вас будет время, покажу, как ослабить прилив крови к ногам. Знаю, здесь прежде всего занимаются головой, но вы увидите, что между большими пальцами ног и мозгом существует короткое замыкание…

Ориан взглянула на свои часики. Подумать только, в «Финансовой галерее» важна даже четверть часа. Нагрузка так велика, что Ориан порой приходилось четко ограничивать себя: пять минут — на составление указаний для рассыльного, пять минут — на разговор по телефону, пять минут — на проверку показаний. Утром она приходила с заранее составленным списком и по мере выполнения намеченного вычеркивала пункты красным карандашом. В салоне она провела уже больше двух часов и понимала, что не хочет уходить. Каштановые волосы, спадавшие на плечи, показались ей вдруг жесткими по сравнению с новым лицом, отражавшимся в зеркале. Такой разрыв не ускользнул от Клода, который подхватил несколько прядей и быстро стал орудовать ножницами.

К ее ногам падала ее печаль, безжизненные пряди, преждевременно старящие ее. И Клод мог видеть в глазах Ориан восхитительный блеск женщины, благодарной ему за то, что находит себя красивой.

Парикмахер не был бахвалом. Если он говорил о ком-то из знаменитостей, кто стригся у него (приходили к нему многие), то рассказывал лишь безобидные анекдоты. Заметив, что волосы Ориан падают на ее голые лодыжки и щекочут их, Клод заговорил о Катрин Денёв.

— Я помню, как ее русые локоны падали на черные плитки пола. Они были похожи на золотые нити. Я аккуратно подмел их и хотел выбросить, но она попросила не делать этого. Я собрал волосы в пакет. Она хотела посмотреть, как ее волосы будут гореть в камине ее загородного дома. Я часто думаю об этом необычном огне: было ли пламя таким же светлым и сильным, как талант актрисы?

— Можете быть спокойны, — сказала Ориан, — мои мерзопакостные патлы наверняка закоптят трубу!

— А что вы знаете? Во-первых, ваши волосы не мерзкие и не патлы. Они просто неухоженные. Когда вы увидите свою стрижку, вы будете другого мнения о них.

Он болтал просто так, спокойно, будто объяснял хорошему ученику, что его посредственные результаты происходят оттого, что он не знает своего таланта. Именно так восприняла Ориан этот скрытый упрек. Он подготовил ее к траурному для каждой женщины моменту — прощанию с длинными волосами. Зато позже наступает радость — от осознания своего нового облика и освобождения от прошлого. Клод знал по опыту, что женщины, желающие изменить прическу, обычно стоят на пороге потрясений в личной или профессиональной жизни.

Он снял с ее плеч махровое полотенце. Наконец-то Ориан могла себя рассмотреть. Ее охватила радость.

Она вышла бодрым шагом. Погода стояла прекрасная. Прием в Валь-де-Грас начинался после обеда. Она некоторое время шла без цели, ловя свой силуэт в витринах магазинов. Она думала, много ли денег лежит на ее банковском счете, — ею овладело неукротимое желание поменять свой гардероб. Ориан осведомилась у ближайшего банкомата о своем счете. Он оказался отрицательным.

Когда большое черное облако дыма поднялось в небо над столицей, многие парижане решили: «Надо же, опять „Лионский кредит“ горит!» Все еще помнили пожар 5 мая 1996 года: пламя за несколько минут уничтожило классическое здание главного народного банка. Квартал был перекрыт, прилегающие улицы очищены. На глазах высунувшихся из окон зевак пожарные вели борьбу с огнем. Припоминался, кстати, и другой пожар: в магазинах «Прэнтан» в начале 20-х годов; свидетелем его был один генерал, некий генерал Нивер, утверждавший, что первым увидел пламя, высота которого превышала десятиэтажный дом. Молва почему-то приписывала спасение этих магазинов вышеназванному генералу…

Но в этот раз черный дым поднимался с нечетной стороны домов.

Оповещенные соседями пожарные нашли, что очаг возгорания находился на последнем этаже здания, стоявшего в глубине улицы; горел верх «Финансовой галереи». Спасательные работы начались незамедлительно. Три пожарные машины примчались через десять минут после тревожного телефонного звонка. Они смогли без затруднений подъехать к зданию и направить струю воды к небольшому окну, из которого валил дым, вырываясь толчками.