И только проезжая по площади Сорбонны, Ориан Казанов подумала: что могла делать Изабелла этим утром в Париже рядом с «Финансовой галереей» неделю спустя после самоубийства своего мужа, Александра Леклерка, в окрестностях Либревиля.

В своей небольшой квартирке Ориан Казанов механически совершила привычные действия.

Первым делом взглянула на автоответчик, заранее зная, что не найдет запись, какую хотела бы услышать, открыла банку еды для кошки, задвинула шторы, отгородившись от настойчивых глаз соседа напротив — врача-вдовца, который уже пару раз тщетно пытался пригласить ее на обед. Красный глазок автоответчика не подмигивал: никто не искал с ней встречи. Неподвижный огонек — вестник ее одиночества.

В ванной комнате, освежив холодной водой лицо, посмотрела в зеркало, В свои тридцать четыре года (она была на полтора года младше Изабеллы) Ориан сохранила лицо студентки, У нее были красивые каштановые волосы, в миндалевидных глазах застыло легкое изумление, словно жизнь не переставала удивлять ее. Или разочаровывать.

Ориан бросила в стакан с водой две таблетки «алка-зельцера» и подождала, пока они растворятся. Дружно поднимающиеся пузырьки подействовали умиротворяюще. Выпила воду одним глотком. Вдруг почувствовала такую слабость, словно жизнь уходила из нее, улеглась на канапе в гостиной, полусумрачной от завешенных штор. Она попробовала ни о чем не думать, от всего отключиться, и хотя глаза ее были закрыты, из сознания никак не мог исчезнуть белый костюм Изабеллы, запачканный кровью. Телефонный звонок освободил ее от видения. Включился автоответчик. Ориан узнала голос своего патрона следователя Гайяра.

— Ориан, я только что узнал новость от вашей помощницы. Звоните мне на работу в любое время или домой, вечером. Держитесь, маленький солдатик, старина Леопольд всегда с вами. Крепко обнимаю и целую.

Леопольд Гайяр… Он был больше чем патрон. Он был для Ориан образцом для подражания, воплощением человеческой справедливости. Приближаясь к пенсии, этот представитель судебной власти, скромный, но крайне неуступчивый с вышестоящими, предложил молодой женщине поработать у него. Она, не раздумывая, согласилась. Да и кто бы отказался от возможности выслеживать и хватать за руку мошенников в белых воротничках, этих неприкасаемых, работая в команде борца за справедливость, считавшего деньги пороком современного общественного устройства? Вскоре Ориан заметила, что даже у самого Леопольда Гайяра часто были связаны руки. Он был вынужден пригрозить отставкой, чтобы добиться для своей команды от Министерства юстиции приличных помещений, компьютеров, факса и ксерокса… Лет пятнадцать тому назад его фамилия несколько месяцев не сходила с полос газетной хроники — тогда он раскрыл тайные источники финансирования крайне правых политических партий. Удача отвернулась, как только Гайяр попытался покуситься на представителей буржуазии, прочно сидевших на своих местах, — коррупционеров старой демохристианской индустрии.

Ориан подметила: в Леопольде начал затухать священный огонь, который она всячески старалась раздуть своей бурной деятельностью. Скептицизм учителя в конце концов подорвал ее моральный дух — Ориан стала сомневаться в эффективности правосудия. Между ними существовала духовная общность, подпитываемая взаимной привязанностью. После смерти отца Ориан еще больше привязалась к Леопольду Гайяру.

Она прослушала сообщение, не снимая трубку. Не было сил разговаривать: она дошла до точки, была готова разразиться слезами или закричать — образы прошлого никак не хотели уходить. Наконец ей удалось задремать. Проснулась она вдруг, с именем Изабеллы на устах. Следовало признать очевидность. Кошмар оказался реальностью: она присутствовала при убийстве своей лучшей подруги.

Ориан набрала номер телефона своего кабинета. Трубку сняла ее помощница.

— Анни, это я. На моем столе лежит синий блокнот. Нашла? Посмотри букву Т. Тибо Жан-Пьер, правильно. Продиктуй телефон. Спасибо.

Ориан записала номер на одном из экземпляров «Монд» и сразу позвонила.

— Набережная Орсе ^{2} , добрый день, — послышался голос на другом конце.

— Месье Жан-Пьера Тибо, пожалуйста.

— Он говорит по другому телефону. Подождете?

— Да.

В трубке зазвучала мелодия из фильма «Профессионал». Ориан на миг увидела Бельмондо. Вспомнила, что Александр Леклерк в молодости немного походил на знаменитого Бебеля.

— Жан-Пьер Тибо у телефона.

— Жан-Пьер, это Ориан.

— Какой приятный сюрприз! Как дела?

— Плохо. Мне нужна помощь. Ты слышал о наезде на прохожего сегодня утром в Париже? Женщина была сбита каким-то лихачом…

— Нет, ничего не слышал. Мы сейчас так заняты составлением досье в связи с той историей, в которую вляпалась партия Коля.

— У меня сейчас голова не та, чтобы рассказывать тебе все подробности. Мне нужно вот что. Помнишь о французском судье, который покончил с собой на прошлой неделе в лагуне Либревиля.

— Леклерк, что ли?

— Точно. Сегодня убили его жену. Оба они были моими друзьями, самыми дорогими мне…

Произнося эти слова, Ориан почувствовала, как у нее изменился голос.

— Что я могу для тебя сделать?

Ориан взяла себя в руки.

— Официально — ничего. Просто помочь. У вас наверняка есть досье, касающееся обстоятельств смерти Александра Леклерка в Габоне. Если бы ты смог передать его мне на полденечка… Есть что-то странное в этих смертях, ты не находишь?

В трубке — молчание.

— Ты так не считаешь, Жан-Пьер?

— Пожалуй, — согласился инспектор с набережной Орсе. — Посмотрю, что я могу сделать. Габон — не мой сектор, но я хорошо знаком с Вильметцем… Досье составлял он. Я тебе перезвоню. Если выйдет, через час пришлю курьера в «Финансовую галерею».

— Нет, пришли его ко мне на улицу Карм.

— Ты все еще живешь там?

— Храню свои воспоминания, — с улыбкой ответила Ориан.

Она положила трубку.

Жан-Пьер Тибо хорошо знал ее гнездышко на улице Карм — когда-то они были любовниками. Роман длился недолго — она почти все забыла.

Ориан включила телевизор, чтобы посмотреть новости. Первые кадры были посвящены выступлению бывшего немецкого канцлера в бундестаге — он защищался от обвинений в том, что ради личного обогащения запускал руку в государственную казну. Любопытно, но сюжет о происшествии на Итальянском бульваре шел вторым номером — журналисты будто бессознательно установили связь между обоими делами. Свидетель происшествия говорил, что видел лишь стремительный болид, сбивший женщину. «Это было сделано умышленно, — утверждал другой свидетель. — Тот тип точно замыслил ее убить». Женщина рассказала о большом мотоцикле, который пронесся со скоростью смерча, а мотоциклист выхватил из рук упавшей женщины то ли сумочку, то ли какой-то пакет. И конечно же, никто не заметил номерных знаков. «Это было похоже на атаку инопланетян…» — сказала в заключение свидетельница. А затем без малейшей паузы ведущий перешел к результатам футбольных матчей первой лиги.

Чтобы чем-то занять руки, Ориан взяла экземпляр газеты «Монд», на котором записала номер телефона Жан-Пьера Тибо. Броские заголовки внушали мысль, что французы готовы были ринуться к урнам раньше времени, чтобы избрать себе будущего президента. Проглядывалась связь между этой спешкой и попыткой некоторых партий реактивировать их финансовые источники, находящиеся в основном в нефтеносных государствах Гвинейского залива. Среди них газета отмечала в частности «черный эмират» Габон. Толковая статья была подписана Эдгаром Пенсоном, наиболее осведомленным журналистом знаменитой вечерней газеты.

Раздался звонок. Ориан вскочила, подбежала к двери, прильнула к глазку. Вздрогнула, различив на темной площадке мужчину в шлеме с флуоресцирующими ободками. Сразу вспомнился мотоциклист с Итальянского бульвара, выхвативший у Изабеллы пакет.

— Кто там? — не открывая, спросила Ориан.