Птица уселась, неловко покачиваясь взад и вперед. Этот ее короткий неуклюжий полет заставил меня усомниться, умеет ли она вообще летать.

Я попытался приподняться, чтобы разглядеть ее получше, но поскользнулся, тяжело брякнулся на задницу и выругался.

Птицу я спугнул. Она взмыла в воздух, снова осыпав меня градом сучков и не оставив после себя ничего, кроме пары оброненных перьев и хриплого крика, разнесшегося над водой.

Не знаю, сколько я просидел там, глядя ей вслед. Судя по всему, достаточно долго, ибо взошедшая луна помогла мне рассмотреть подобранные с земли длинные перья — в ее серебристом свете я увидел, какого необыкновенного красного цвета они были.

Вот тогда-то я и задрожал — но не от холода! Даже для бывшего жреца такая реакция казалась единственно возможной при встрече с посланницей богов — ибо птица эта была не чем иным, как вещим знамением.

Ее хриплые крики, раздающиеся вдалеке, я не перепутал бы ни с чем. Я уже слышал их за несколько мгновений до того, как Проворный огрел меня веслом. Теперь же я разобрал слова. Но что это за птица такая, которая может разговаривать человеческим языком?

— Спаси нас! — раздавалось издалека снова и снова. — Спаси нас! Спаси нас! Спаси!..

Долго я добирался домой с насыпных полей чинампа. Я плелся, едва держась на ногах, с трудом преодолевая вброд канавы, гадая, в правильном ли направлении иду и не плутаю ли кругами.

В хозяйский дом я явился вконец измотанный, продрогший, промокший, голодный, грязный, больной и злой. У меня было много времени на раздумья о случившемся и на то, чтобы задаться вопросом, на который у меня имелся всего один возможный ответ. Я шел в покои хозяина с единственным намерением — огорошить его этим вопросом, — ибо к тому времени я был слишком разъярен, чтобы переживать за свою дальнейшую судьбу.

Старика Черные Перья я нашел во внутреннем дворике под его любимой магнолией, где он при свете звезд покуривал перед сном трубочку. При звуке моих шагов он открыл глаза и выпрямился.

Глаза его выпучились от удивления, а руки взметнулись, словно он хотел защититься. Трубка вывалилась у него изо рта и с грохотом ударилась об пол. Горлом он издал какой-то непонятный звук.

— Я вижу, мое возвращение удивило тебя, — сказал я, многозначительно помолчав, прежде чем прибавить: — господин!

Дым тоненькой струйкой поднимался из валявшейся на полу трубки, но ни он, ни я не шелохнулись, чтобы ее поднять. В другое время я бы сделал это со всей подобающей услужливостью, но только не сегодня. А хозяин мой, похоже, просто забыл обо всем.

— Ведь ты не думал, что я сегодня вернусь, не так ли? Да и ожидал ли ты вообще увидеть меня когда-нибудь еще? Ладно, лучше скажи, чего хотел от меня Туманный.

Он уронил руки на колени и немного расслабился, откинувшись на спинку кресла. Изумление на его лице сменилось озабоченностью, отчего морщины на лбу стали видны отчетливее.

— Туманный? — с рассеянным видом переспросил он.

— Да, мой господин. Ведь мы оба понимаем, какие делишки вас связывают и зачем его сынок приходит сюда. Ты послал меня в Почтлан, а они знали точно, где меня найти. И Рукастый тебе вчера понадобился именно за этим — доставить им послание. Так что же случилось? Команда Уэшотлы подвела тебя, и он решил таким образом возместить ущерб? Но почему именно я? — В моем голосе звучала горечь. — Неужто ты совсем уж обеднел и больше нечем отдать долги? Или это я такой бестолковый и ни на что не гожусь?

В другое время этот оскорбительный тон не сошел бы мне с рук, а в случае повторной провинности мой хозяин имел бы все законные основания надеть на меня деревянный ошейник и отправить на невольничий рынок, где меня скорее всего купили бы жрецы, слоняющиеся там в поисках жертвенного товара. Но на этот раз хозяину нечем было крыть, он смог только рассеянно повторить:

— Туманный?

— Только не надо притворяться, будто ты не знал о том, что он туда явится. — Когда я рассказал ему обо всем случившемся, то заметил, как он хмурится все больше. А когда я умолк, он долго задумчиво молчал.

— Туманный… — пробормотал мой хозяин в последний раз. — Но зачем?! Какой смысл?..

Потом он, похоже, взял себя в руки, лицо его разгладилось, и он прокашлялся.

— Мне непонятно, почему все это приключилось с тобой, Яот. Честно говоря, я этому даже не верю.

— Но ведь ты знаешь, что это правда!

— А ну замолчи! — взревел он, обхватив руками колени так, что костяшки на пальцах побелели. — С кем ты вообще разговариваешь, раб? Ты забыл, кто я такой? — Он трясся от ярости, и я невольно попятился назад. — Я что тебе велел? Пойти и разыскать этого торговца! А ты? Ты не только не сделал того, что велено, ты еще являешься незваным пред мои очи, выглядишь и воняешь так, будто провалялся все это время в канаве, и еще смеешь указывать мне, что я знаю, а чего не знаю! Вот возьму и отправлю тебя в каменоломни, там ты быстренько обучишься хорошим манерам!

— Но, господин!.. — хотел было возразить я, но тут же приумолк, почувствовав его гневный взгляд. Иными словами, Черные Перья в момент поставил все на свои места, напомнив мне о том, кто здесь раб и кто хозяин, и о том, что я не принадлежу самому себе. — Прости меня, господин! — бормотал я.

Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Яростная дрожь немного приутихла.

— Уж не знаю, что там с тобой приключилось, — сказал он наконец, — но, судя по всему, ты побывал в суровой переделке.

Вид у меня действительно был ужасный. Я остался без плаща, набедренная повязка промокла и порвалась, запекшаяся кровь покрывала шею и лицо, ноги почернели от грязи, а на полу подо мной образовалась целая лужа воды.

— По-моему, ты и впрямь чересчур перенапрягся и нуждаешься в отдыхе, — продолжал он. — Ты не нашел ни Сияющего Света, ни этих колдунов, так ведь? Поэтому завтра отдыхай и думай — может, появятся какие свежие мысли.

На сей раз наступила моя очередь удивляться — когда я понял, что хозяин считает этот разговор законченным и я могу свободно удалиться.

На полусогнутых я направился к лестнице. Спорить было бесполезно. Если мой хозяин знал, как правдивы мои слова, и отрицал это, значит, никакие силы не заставили бы его переменить свое отношение к произошедшему. Да и в чем вообще состояло мое обвинение? Что мой хозяин сообща с Туманным устроил мое похищение? Так ведь я и с самого начала был убежден в их сговоре!

Пока я плелся в свою каморку, у меня в голове промелькнула неприятная мысль, что он отпустил меня отдохнуть, так как хотел оставить в доме, у себя на глазах — до тех пор, пока не решит, что со мною делать.

Я дополз до циновки, онемевшими пальцами натянул на себя одеяло и свернулся под ним, слишком изможденный, чтобы думать о какой-то там грязи или крови, покрывавших все мое тело.

— Ну и где ты пропадал весь день?

Я издал страдальческий стон.

— Ты вообще когда-нибудь спишь?

— Да как тут уснешь?! — проворчал старик Дорогой. — Одеяло-то я сбросил днем, когда было еще жарко, а теперь вот поди его достань! Замерз я! И снадобий моих никто мне не поднес — вот и на горшок ни разу не сходил!

Чертыхаясь про себя, я встал и укрыл старика одеялом. Принимать слабительное ему было уже поздновато, но бутыль я все же нашел — чтобы подать ему первым делом с утра пораньше. Я хорошенько встряхнул ее и определил, что содержимого хватит еще на пару дней.

— Ну вот, так-то оно лучше. А теперь можешь убаюкать меня — рассказать, где пропадал весь день.

Я поведал ему обо всем, что со мной приключилось. Сам я надеялся поскорее уснуть, только вот чувствовал себя совсем прескверно. Тело мое сотрясала ужасная дрожь, голова трещала. Зато пальцы рук и ног, отмороженные в ледяной воде, а потом еще долго находившиеся на холоде, теперь оттаяли и горели огнем.

— Значит, теперь мечтаешь об этой вдове? — только и сказал старик.