Разумеется, Рою нужно было двигаться дальше, а чего еще она ждала? Но все равно ее задело. Задело крепко. Она ничего не могла с собой поделать. Это ведь из-за него ей пришлось уйти. И вот теперь он вознамерился покончить с прошлым. Вот так легко и просто, одним жестом. И то, что он собрался объявить ее умершей, делалось с одной-единственной целью: чтобы жениться снова.
Жениться на своей беременной сучке.
Он выставил на продажу их дом. Дом, где они были счастливы когда-то. Их дом. Теперь его могут купить, и тогда он уже никогда не появится на рынке снова, потому что в таких домах люди живут годами. В таких домах живут и старятся вместе.
Вот и они могли бы состариться вместе. Такой был план. У нее и Роя. Интересно, как бы это было? Как бы они выглядели в старости?
— Мы еще долго здесь будем? — спросил вдруг по-немецки Бруно.
Она посмотрела на него, сына, которого так хотел Рой, и уже собралась ответить, но отвлеклась. По улице, в их направлении, шел мужчина в темном костюме с объемистым кейсом. В последний раз она видела его десять лет назад, но и сейчас, в меркнущем свете, узнала сразу, словно не прошло и двадцати четырех часов. Та же фигура, и лицо почти не изменилось. Только прическа другая — волосы короткие и уложены гелем. И этот новый стиль был ему к лицу.
Он выглядел вполне счастливым, и она ощутила глубокий укол печали.
Она знала, что он ни за что не узнает ее в сумерках, за ветровым стеклом, в темных очках и надвинутой на глаза бейсболке и с выкрашенными в черный цвет волосами. Знала и все равно опустила глаза. Тысячи мыслей завертелись в голове. «Кто у нее, мальчик или девочка? Счастлив ли он с ней? Давно ли они встречаются? Часто ли ссорятся?
И что мне делать дальше?»
Она подождала немного и осторожно подняла голову. Он как раз набирал код на панели. Потом толкнул кованые ворота и вошел. Ворота закрылись с негромким металлическим звуком.
Отрезали ее от него.
От его новой жизни.
Она продолжала смотреть, пока он не скрылся из вида.
Она так резко повернула ключ, что даже испугалась — не сломала ли. Мотор тут же отозвался рокотом. Она посмотрела в зеркало и дала газу. Покрышки взвизгнули, и кока-кола выплеснулась на ее протестующего сына.
74
— Повезло еще, что дождя нет, — сказал Дрейтон Уилер и повернулся, словно ища подтверждение своей правоты, к неуклюжей женщине, стоявшей за ним в длинной очереди, протянувшейся от главного входа к ипподрому, в помещении которого собирали актеров массовки.
Она оторвалась от газеты и несколько секунд смотрела на довольно странного мужчину, стоящего в очереди на регистрацию.
— Очень повезло.
«Определенно странный», — подумала она. Долговязый, какой-то неловкий, с седой мальчишеской челкой, выглядывающей из-под козырька линялой бейсболки. Весь дерганый, лицо в морщинах, как будто постоянно хмурится, как будто ему приходится сдерживать закипающую злость, и цвет кожи нездоровый, болезненно-землистый. В очереди стояло человек пятьдесят, самых разных, и все ждали — оформления на работу и примерки костюмов. Они простояли здесь уже больше часа, под холодным ветром. Белые столбики отмечали овальный беговой круг, а с вершины холма открывался прекрасный вид на город и, южнее, на пристань и Пролив.
Внезапно от головы очереди послышался бодрый женский голос:
— Семья Хейзелдайн здесь? Пол Хейзелдайн, Шарлотта Хейзелдайн, Изабель Хейзелдайн и Джессика Хейзелдайн? С песиком Бенсоном? Если вы здесь, дайте знать, пожалуйста! Пройдите к голове очереди!
Уилер посмотрел на часы.
— Еще час точно простоим. — Он взглянул на женщину, бывшую примерно одного с ним возраста. Угловатое лицо, блондинистые волосы в стиле Геи с той фотографии, что появилась в сегодняшнем номере местной газеты вместе с заметкой о съемках фильма.
Его фильма.
Фильма по украденному у него сценарию.
Секс был бы кстати. Женщина не отличалась привлекательностью, но, похоже, была одинока и не безобразна. По крайней мере, лицо пакетом накрывать не придется. Кольца на пальце нет. Хорошие ноги. Он вообще оценивал женщин по ногам. Может, и она не против? Может, если разыграть партию верно, ему удастся заманить ее к себе в номер, потом, после примерки? Отвлечься от лица, сосредоточиться на ногах. Прибор пока функционировал неплохо — сказывалось побочное действие транквилизаторов, которые он принимал, чтобы забыть о близкой смерти. Она одна, и он один.
— Занимались этим раньше? — спросил он, делая первый, пробный шаг.
— Вообще-то это не ваше дело. — Она закрылась от него газетой со статьей о Гее и о съемках, которые начинались в понедельник.
«Стерва, — думала женщина. — Какая же ты стерва, Гея. Я, пожалуй, подумаю и дам тебе еще один шанс. Понятно? Только один шанс. И лишь потому, что мы любим друг друга».
Судя по покаянному выражению на лице Геи, та пыталась послать ей какой-то сигнал. Извинение.
«Почти поздно. Но, возможно, я все же дам тебе шанс. Пока еще не решила».
Она опустила газету.
— Вообще-то я делаю это лишь потому, что мы с Геей подруги.
— Кроме шуток?
Она горделиво улыбнулась:
— Восхитительна, да?
— Вы так полагаете?
— Она себя покажет!
— Думаете? Боже!
— Насколько я поняла, сценарий — полный отстой, но Гея превратит фильм в конфетку.
— Отстой? Леди, вы сказали, что сценарий отстой?
— Тот, кто его писал, понятия не имел о подлинных отношениях между Георгом и Марией. Но это ведь Голливуд, верно?
— Мне не нравится ваш тон.
— Да пошел ты.
— И ты тоже. — Он сердито зыркнул на нее и уже хотел сказать, что это он написал сценарий, что его версия событий правильная, независимо от того, во что превратили ее эти олухи, Брукер и Броуди. Хотел, но не сказал. Только отвернулся, заталкивая внутрь злость.
Следующие девяносто минут стояли молча. Наконец подошла его очередь. Он назвался Джерри Бакстером, получил график съемок и расписание на понедельник, после чего его отправили наверх, в примерочную. Он уже уходил, когда цветущая девушка за столом улыбнулась следующему из очереди.
— Ваше имя, пожалуйста?
— Анна Галишия.
— У вас есть опыт работы? Вы уже снимались?
— Вообще-то я подруга Геи.
— Правда?
— Правда.
— Вам следовало бы попросить ее связаться с нами — не пришлось бы стоять в очереди.
— Не люблю беспокоить ее, когда она репетирует. Ей нужно вжиться в роль, прежде чем играть.
— Я так и слышала.
— Оно так и есть.
Анна Галишия заполнила нужный бланк, вписав все требуемые данные, получила график съемок, расписание на понедельник и отправилась в женскую примерочную.
Десятки женщин, пожилых и средних лет, толстух и худышек, втискивались в нелепые костюмы и напяливали пышные парики. Одни пришли сюда ради денег, ради шестидесяти пяти фунтов в день. Других привело тщеславие. Третьи явились позабавиться.
И никто не пришел за тем же, что и она.
Никто не пришел потому, что получил персональное приглашение от Геи. А вот она получила. Гея хотела исправиться, извиниться за свое поведение в Гранд-отеле. Она была не в духе и теперь искренне сожалеет, что так получилось.
Что ж, у Анны большое, доброе сердце. Она знает, как прощать.
И она уже простила.
75
После примерки Дрейтон Уилер вернулся в центр Брайтона, а уже оттуда прогулялся пешком до Королевского павильона. Проверив, на месте ли покупка, он купил входной билет и в половине второго вошел в зал. До закрытия оставалось больше часа.
И более чем предостаточно времени, если удача будет на его стороне.
Он сразу направился в Банкетный зал и с удовлетворением отметил, что посетителей много, а сам зал огражден канатами, натянутыми между латунными столбиками. Порадовало его и то, что в зале только один охранник.
Поскольку к банкетному столу не допускали, он постоял в сторонке, делая вид, что любуется приставным столиком красного дерева и серебряной посудой. Мимо прошла пара со скучающими детьми, потом группка японских туристов, которые остановились прямо перед ним. Стоявший у стены напротив охранник отвлекся, чтобы напомнить кому-то о запрете фотографировать. Прекрасно.