— Вызвать такси, мадам? — спросил швейцар.
— Мне не такси надо, — пробормотала она, едва не плача от унижения и трясясь от ярости, и попыталась открыть сумочку, чтобы достать сотовый. — На меня напали, и мне нужна полиция.
58
Впервые с того времени, как Эри выставила его из дому, Гленн Брэнсон пребывал в прекрасном настроении. Из конференц-зала он вышел, чувствуя себя человеком, у которого есть цель. Он преподнесет Белле сюрприз. Порадует ее. Приободрит. Часы посещения в больнице вот-вот закончатся.
Заглянув по пути в местный «Теско-Экспресс», сержант купил букет цветов и коробку «мальтезерс». Потом остановился у знакомого винного магазина на Черч-Роуд и выбрал бутылку охлажденного белого совиньона — в Кардиффе Белла упомянула, что ей нравится это вино.
Вернувшись в свою временную обитель, дом Роя Грейса на Черч-Роуд, Брэнсон быстро принял душ, почистил зубы и побрызгал на себя своим любимым, на данный момент, одеколоном, «Шанель блю». Покормил Марлона и, не теряя времени, вернулся к машине. Он ввел в навигатор старенького «форда-фиеста» адрес Беллы — подвозил ее как-то домой и запомнил — и уже отъезжал, когда зазвонил телефон. На часах было двадцать пять минут девятого.
Ответить или нет? Новый статус, пусть и временный, предполагал и большую ответственность, в том числе и круглосуточную готовность, а значит, не принять звонок он не мог.
— Гленн Брэнсон, — без особого энтузиазма сказал он в трубку, втайне надеясь, что ничего особенного не случилось, и какой-то новый поворот в расследовании не требует его срочного присутствия где-то. — Привет, старичок, не спишь? Что-то ты поздновато для человека твоего возраста!
— Очень смешно. Надеюсь, не помешал?
— Нет, конечно. Я тут как раз дискутировал с Марлоном о смысле жизни.
— Ему надо почаще выходить. Тебе, впрочем, тоже.
— Этим и занимаюсь.
— О’кей. — Грейс перешел на серьезный тон. — Есть новости.
Черт.Гленн Брэнсон едва не застонал от огорчения.
— Вот как? — Он попытался добавить энтузиазма, но получилось не очень.
— Нашли человеческую голову. И похоже, наша.
— Где? — мгновенно оживился Брэнсон.
— В канаве, примерно в четверти мили к западу от того озера, где утром нашли руки и ноги. Сегодня свободных патологов нет, а завтра утром приедет Бен Свифт. Можешь встретить его на месте? А я проведу утренний инструктаж.
— Конечно, шеф.
Голос Грейса звучал как-то странно, и говорил он сдержаннее и как будто осторожнее, тщательнее, чем обычно, подбирая слова.
— О’кей. Я сейчас продиктую координаты. У тебя есть чем записать?
Брэнсон вытащил из кармана блокнот:
— Готов.
Грейс объяснил, как доехать до озера возле Хенфилда, причем объяснил так подробно, как будто забыл, что он, Брэнсон, уже побывал там утром. Тем не менее он прилежно все записал.
— Нам повезло, пресса пока ни о чем не пронюхала. Надеюсь, успеем забрать голову без лишних свидетелей, и тогда не придется придумывать, что и как объяснять репортерам.
— Хорошо, что Спинелла в отпуске, — заметил Брэнсон.
— Бог все-таки есть!
Приморский городок Уортинг лежит к западу от Брайтона и Хоува. Викторианских времен пирс, потускневшие здания эпохи Регентства и широкий променад придают ему вид спокойный и немного сонный по сравнению с шумным, энергичным и даже кипучим соседом. Брэнсону Уортинг нравился всегда, несмотря даже на его репутацию «местечка для пенсионеров» и соответствующее прозвище — Господень зал ожидания.
Выбранный навигатором маршрут проходил мимо самого городка и вел прямиком в пригород, Даррингтон, широкую сеть улочек, застроенных послевоенными бунгало, двухэтажными домиками и магазинами. Приятное, хорошо обустроенное, открытое пространство с желтыми знаками «Присмотр за соседями» в передних окнах. Место, где просто не может произойти ничего плохого.
Подъезжая к камере слежения, Брэнсон сбросил скорость до двадцати восьми миль в час и, повинуясь суровому, не терпящему возражений женскому голосу из «томтома», повернул сначала налево, а потом направо, на Терринджес-авеню. Это была тихая улочка с аккуратными домиками из красного кирпича. Он всматривался в наступающие сумерки, пытаясь разобрать номера домов.
— Вы приехали! — объявил навигатор.
Справа промелькнули 280, 282, 284…
Ни с того ни с сего Брэнсон вдруг занервничал. Боже, что-то похожее с ним было много лет назад, когда он шел на первое свидание с Эри!
Дом под номером 284 стоял у перекрестка. Брэнсон проехал мимо, свернул направо, развернулся кругом через сотню ярдов и остановился у тротуара.
Успокойся!
Он вдохнул аромат цветов.
И что только я здесь делаю?
Внутри все задрожало, как будто он сунул палец в розетку.
Успокойся!
Он сделал несколько глубоких вдохов.
А если ее нет?
Если она скажет убираться да еще и подаст жалобу, обвинив его в сексуальном домогательстве?
В какой-то момент Брэнсон даже потянулся к ключу — развернуться, дать по газу да и убраться отсюда поскорее. Ко всем чертям!
Старик, ты ведь даже не разведен еще!
Да, но…
Соблазн убраться был велик, и несколько секунд сержант сидел в раздумье, потом все же вышел из машины, взял цветы и бутылку и запер дверцы. Пройдя до Терринджес-авеню, он повернул к дому Беллы Мой и… замер.
Перед дверью ее дома стоял мужчина с огромным букетом в руке. Мужчина, которого Брэнсон знал.
Невероятно. Такого не может быть!
Но так было.
Дверь открылась, и на пороге появилась Белла — в коротком платье, с красиво уложенными волосами.
Судя по всему, гостя ждали. Он сказал что-то, и она рассмеялась. Потом они поцеловались, чмокнули друг друга в щечку. Как два человека, которым не впервой быть вместе и которые уже не испытывают никаких неудобств.
Норман Поттинг переступил порог, и дверь за ним закрылась.
Потрясенный, Гленн какое-то время не мог даже пошевелиться. Потом повернулся и медленно побрел к машине, остановившись по пути возле урны, куда отправился букет.
Старенький «форд-фиеста» сорвался с места. Брэнсон мчался, качая головой — от досады, злости и жалости к себе, — и бутылка вина каталась по пассажирскому сиденью. Норман Поттинг. Невероятно! Как такое может быть? Что, черт возьми, нашла Белла в этом мерзком распутнике?
Выходит, что-то нашла.
Или все не так, как ему кажется?
59
— Сука! Ты ж меня прокатила! — заорала Анна на Гею.
Звезда смотрела на нее молча и холодно.
— Ты унизила меня перед всеми. Нельзя так делать! Нельзя так относиться к людям, понимаешь? — Анна сжала рукоятку ножа. Точнее, кинжала. Старинного, в ножнах, кинжала, который постоянно носила в сумочке после того, как какой-то мужчина попытался напасть на нее возле ночного клуба в Брайтоне несколько лет назад.
Из передачи «Место преступления» Анна узнала, что обороняться с помощью обычного кухонного ножа дело бесполезное. Так или иначе нож наткнется на кость, и тогда твоя рука скользнет по рукоятке, и ты порежешь ладонь о лезвие. В результате на месте происшествия еще и останется твоя кровь, так что полиции не составит труда тебя поймать. Совсем другое дело кинжал с гардой, которая не дает руке соскользнуть вперед.
— Думаешь, можешь поступать с людьми как хочешь? Под настроение? Посылать человеку страстные сигналы, а потом воротить нос, будто ты его не знаешь? А если с тобой вот так обойдутся, а? Если на тебя будут смотреть как на пустое место? — Анна вскинула руку, и лезвие блеснуло под ярким светом. — Думаешь, все будут любить тебя и со шрамами на лице? А сколько ты будешь тогда стоить, а, как по-твоему?
От ненависти потемнело в глазах.
— Все эти твои безделушки, вся эта мелочь, за которую мы платим на eBay… Думаешь, мы будем так же покупать их, если кто-то порежет твое личико? Думаешь, будем? Что, молчишь? Язык проглотила? И как же ты будешь петь без языка? А если его тебе вырежут? В некоторых странах с врагами так и поступают. Берут раскаленные щипцы и вырывают язык прямо из глотки. Представь, как бледно ты будешь выглядеть, когда выйдешь на сцену и попытаешься петь без языка? И любовницу короля Георга вряд ли сможешь сыграть. Ни целовать его как следует не сможешь, ни полизать в нужном месте. Ты об этом подумала?
