Пять поисковиков, развернувшись шеренгой, прочесывали прилегающую к озеру береговую полосу. Сам Гленн, чтобы не мешать криминалистам, установил наблюдательный пост на деревянном причале, где и получал по телефону последнюю информацию о ходе поисков. Там же он принял и звонок от своего солиситора, которая сообщила, что Эри изменила согласованные ранее договоренности по вопросу о детях. Закончилось тем, что он просто накричал на ни в чем не повинную женщину. Тем временем оставшейся у проезда Белле приходилось объяснять приехавшим на рыбалку членам общества, что доступ к озеру временно закрыт.

Закончив разговор с солиситором, Гленн Брэнсон несколько секунд просто смотрел вдаль, повторяя одно только слово. Стерва. Стерва. Стерва.Солнечный свет, проникая через крону, ложился на землю рваной сеточкой. Из зарослей тростника с шумом взлетели две любопытные лысухи. Какой-то жучок в дюйм длиной скользил по воде у него под ногами. На середине озера плеснула рыбина. Гленн вздрогнул и повернулся на звук, но увидел только расходящиеся концентрические круги.

Два дайвера вошли в воду со специальными мешками для забора улик под водой, красным и черным. Оба были в аквалангистском снаряжении с ярко-желтыми ремнями, от которых тянулись зеленый и желтый тросы. Катушки с этими тросами держал на берегу третий поисковик. Стоявший рядом с ним Брэнсон наблюдал за аквалангистами до тех пор, пока они не скрылись в водовороте пузырьков.

«Какое красивое, тихое место», — думал он. А ведь есть места куда хуже. Уильям Питчер объяснил ему разницу между рыбалкой нахлыст и грубой. Насколько смог понять Брэнсон, члены общества пользуются нахлыстовыми мушками, которые лишь скользят по поверхности и не уходят в глубину, потому что на них нет грузил. При такой рыбалке все, что попадает на дно, может лежать там годами, а то и веками. Лучшего места, чтобы избавиться от трупа, и не найти.

Он услышал за спиной шаги, скрип досок под сапогами и голос Беллы:

— Как здесь красиво!

— Да, — криво усмехнулся Брэнсон. Его еще трясло после телефонного звонка. Теперь он понимал, почему мужья иногда убивают жен.

Белла остановилась рядом и кивнула с какой-то странной, печальной улыбкой.

— Ты когда-нибудь рыбачил?

— Нет, это не для меня. Да мне бы и терпения не хватило. А ты?

— Я свою ловлю уже жареной, с картошечкой.

Он рассмеялся, и разговор пошел легче, хотя Белла все равно держалась немного отчужденно и была не столь открыта, как накануне вечером. Может быть, это его отвлекали собственные проблемы с Эри и постоянная тоска по детям, а может быть, это Белла не могла забыть о лежащей в больнице матери?

Прошло несколько минут, прежде чем Джон Леллиот повернулся к берегу, держа в руках мешок, с которого свисали спутанные пучки травы. Выйдя на берег, он направился к установленной возле фургона палатке.

На глазах у Гленна и остальных Леллиот осторожно расстегнул мешок, в котором лежало что-то похожее на первый взгляд на тонкое темное полено. И, только присмотревшись, Гленн понял, что это черный пакет для мусора, перевязанный проволокой и обернутый вокруг длинного, узкого предмета, с чем-то белым на конце.

Человеческая рука.

Гленн вздрогнул и скривился от нахлынувшей волны отвращения, а вот Белла смотрела на находку с профессиональной отстраненностью.

— Левая рука. И похоже, почти не затронута разложением. Думаю, в воде пролежала недолго, — уверенно констатировала она.

Гленну доводилось бывать на местах самых жестоких убийств и видеть всякое, но, к счастью, ему еще не приходилось иметь дело с расчлененными телами. Впрочем, в данном случае не нужно было быть экспертом, чтобы понять — перед ними результат работы человека, не обладающего какими-то хирургическими навыками. Судя по всему, орудовали инструментом с затупленным лезвием — кость была расщеплена, нити мышц и рваные полоски кожи болтались, как неаккуратная бахрома. Почти как театральный реквизит, подумал Гленн Брэнсон. Или вещица из магазина приколов. Отсутствие запаха подтверждало предположение Беллы о том, что находка пробыла в воде сравнительно недолго.

И в таком случае, с разочарованием подумал Брэнсон, рука вряд ли имеет какое-то отношение к туловищу с птицефабрики, которое пролежало несколько месяцев.

— Двадцать четыре часа, не больше, — поделился мнением присоединившийся к ним Дэвид Грин. — Я бы даже сказал — намного меньше. В противном случае обнаженная плоть уже привлекла бы местную живность — раков, крыс, водяных полевок, щук. Вообще-то я даже удивлен, что они не оставили никаких следов, поскольку раки появляются обычно через пару часов.

— Да, странно, — согласилась Белла. — Если только их не привлекли другие лакомства.

— Верно, — кивнул Грин.

Так оно и вышло.

За полтора часа работы полицейские водолазы достали из воды вторую часть левой руки, от локтя и выше, и две части правой руки, разрубленной также у локтя. Были обнаружены и обе ноги, рассеченные на три части каждая. Недоставало только головы. Каждый обрубок был завернут в мусорный мешок, перевязан проволокой и снабжен грузилом в виде камня.

На болотистом участке берега удалось обнаружить отпечатки обуви, идентичные тем, что были около куста утесника, на котором Уильям Питчер нашел обрывок ткани. Рядом с каждым следом поставили желтый маркер с соответствующим номером.

Пока водолазы вели поиски в воде, сухопутная часть поисковой команды прочесывала лес, следуя за ведущими от озера отпечатками. В конце концов они наткнулись на выкопанную второпях ямку, наспех замаскированную ветками. В яме лежали пиджак и брюки, пошитые из той самой ткани, клочки которой были найдены на птицефабрике.

Каждую находку завернули и упаковали, снабдив ярлычком с указанием даты. Гленн, расположившись в фургоне и попивая кофе, рассматривал лежащий в прозрачном пластиковом пакете костюм. К его разочарованию, все этикетки были срезаны.

— Что думаешь? — спросил он, поворачиваясь к Белле.

Она пожала плечами:

— Наверное, в озере водится чудовище, которое и сожрало голову и туловище. А водолазы с ним просто не столкнулись.

Гленн усмехнулся:

— Вот и я о том же подумал.

— С другой стороны, у нас уже есть отсутствующая деталь этого жутковатого пазла. Вот только туловище залежалое, а конечности совсем еще свежие.

— С такой наблюдательностью из тебя отличный детектив выйдет!

— Лесть тебе не поможет, — улыбнулась Белла.

«Какая она хрупкая и ранимая», — подумал Гленн Брэнсон. Закаленный детектив и несчастная женщина. Ему хотелось обнять ее, вот только место и время никак не подходили для таких проявлений.

Но он уже решил, что в самом ближайшем будущем найдет и то и другое.

К такому же решению — изыскать верное время и место — пришел и Эмис Смолбоун. Пришел, когда стоял в одиночестве на ступеньках брайтонского Гранд-отеля — «Чивас Регал» со льдом в одной руке, сигарета в другой. Глубоко затянувшись, он скользнул взглядом через оживленную Кингс-роуд на прогуливающихся по променаду горожан и еще дальше, на синюю гладь моря.

Одет он был опрятно и аккуратно, но не вполне современно: синий блейзер с сияющими латунными пуговицами, белая рубашка с пестрым шейным платком, голубые слаксы и синие с белым туфли «себаго». Как будто только что сошел на берег с борта яхты. Вроде той, на которую он сейчас смотрел, — шикарная круизная красавица как будто летела над морем, оставляя за собой кильватерный хвост.

А ведь на этой яхте мог быть он. Эмис Смолбоун затянулся. Мог, если бы не детектив Рой Грейс.

Он знал — Генри Тилни прав. Забыть, выбросить из головы — вот лучший вариант. Да вот только не в его это духе. Людей надо учить. Грейс унизил его. Уничтожил. Из-за Грейса он потерял все. Двенадцать лет жизни в гребаной тюрьме, в окружении никчемных лузеров.

Гея уже здесь, в отеле. В президентском люксе. Принимает гостей — Роя Грейса, старшего суперинтендента Грэма Баррингтона и прочих. Какая милая компания. Он усмехнулся, смял сигарету, допил виски. Вернуться и заказать еще? По крайней мере, кое-какие связи у него остались. Кое-какие старые контакты. И один из этих контактов мог обеспечить ему доступ в любой номер в этом отеле. Круглосуточно, семь дней в неделю.