Большую часть ночи он провел за работой, изучая обстановку и старательно избегая охранников. Потом попытался уснуть, но сон не шел — в голову лезли посторонние мысли и образы, по крыше нескончаемо стучал дождь.

Найденное наверху убежище устраивало его во всех отношениях. Да, там гуляли сквозняки и скреблись крысы. То и дело скрипели половицы, как будто в здании поселились тысячи привидений. Но все это было не важно. К черту призраков — он и сам скоро присоединится к ним, но прежде кое с кем поквитается. Незадолго до рассвета Дрейтон Уилер возвратился в подвал, где было тихо и тепло.

Он осторожно прокрался вверх по ступенькам и прислушался.

— Так и сказал, — продолжала гид. — Видите ли, Бо Браммел был известной для своего времени личностью, настоящим денди эпохи Регентства.

Публика внимала гиду, полностью заслоняя Дрейтона. С курток и плащей капала вода. Он отодвинул засов, открыл калитку, проскользнул в нее, закрыл за собой и задвинул засов.

— Со временем они несколько отдалились друг от друга. Бо Браммел, лорд Олванли, Генри Майлдмей и Генри Пьерпойнт считались главными фигурами…

Он поднялся по ступенькам и осторожно, медленно и неслышно, прошел позади группы. Стоявший у выхода охранник в форме был занят своим телефоном. Дрейтон Уилер натянул поглубже бейсболку, прошел мимо и зашагал дальше по коридору, следуя указателям, которые привели его в магазинчик сувениров. Вот только для него здесь ничего уже не было. Близкая смерть освобождает от многого, и в частности от необходимости тратить деньги на сувениры.

Он вышел на улицу. Дождь лил как из ведра. Пахло сыростью и недавно скошенной травой. Он вдохнул солоноватый воздух и посмотрел на часы — двадцать минут одиннадцатого, пятница, 10 июня. Как же хорошо! Никогда в жизни он не чувствовал себя лучше. Может, дело в тех лекарствах, что ему прописали. А может, в том, что через шесть месяцев — плюс-минус несколько недель — его здесь уже не будет. И черт с ним со всем — он был свободен.

И у него еще был список покупок!

На приглашение выпить чашечку утреннего кофе и обсудить дальнейший план действий в апартаментах Геи Лафайет Рой Грейс отозвался незамедлительно. Прибыв к Гранд-отелю за несколько минут до половины одиннадцатого, он поймал себя на том, что испытывает непривычное волнение. На работе Грейс обычно не нервничал, даже в самых опасных ситуациях мозг его функционировал отстраненно, полностью сосредоточившись на достижении поставленной цели. Сейчас же ему было сильно не по себе, вплоть до того, что даже живот пришел в состояние волнения.

За годы работы в полиции ему не раз доводилось встречаться с самыми разными знаменитостями, для которых Брайтон стал домом, но все они меркли на ослепительном фоне Геи Лафайет. Чувствуя себя карликом между двумя грозными охранниками, Грейс с нетерпением ждал, когда же наконец откроется дверь, и немало удивился, когда на пороге предстала не ассистентка, а сама звезда. На ней была джинсовая рубашка, белые джинсы и босоножки на высоченном каблуке.

— Детектив суперинтендент Грейс! — Гея ослепительно улыбнулась. — Я вам так признательна! Большое спасибо, что приехали. — Благодарность ее была искренней, как будто полицейские составляли некую особую породу людей, обладающую иммунитетом к ее чарам, безотказно действующим на всех остальных.

Сделав над собой усилие, он оторвал от нее взгляд и вошел в комнату с ароматом свежесваренного кофе и густого парфюма. Прическа у Геи была совсем другая — короткая, мальчишеская.

— Что думаете? — спросила она, поймав его взгляд.

— Мило, — сказал он, ничуть не покривив против истины — новый стиль был ей к лицу. С другой стороны, с такими потрясающими данными она прекрасно выглядела бы даже в мусорном контейнере с ведром на голове. Позади нее, в глубине комнаты, прошла женщина лет тридцати в черных джинсах и черной футболке с крошечным золотым логотипом лисички. Прошла и положила сценарий на столик возле дивана. Грейс заметил, что большинство страниц белые, но между ними есть и голубые, и желтые, и зеленые, и вишневые.

— Последние изменения, — сообщила ассистентка и вышла.

Гея коротко махнула рукой и, снова повернувшись к Рою Грейсу, спросила, имея в виду прическу:

— Вы действительно так думаете?

— Да. Я действительно так думаю, — сказал он, хотя всегда, если дело касалось женщин, отдавал предпочтение длинным волосам.

— В этом чертовом фильме приходится надевать парик. Тяжелый, огромный. В нем так жарко, так неудобно… как будто коврик на голове носишь. И волосы постоянно падают на лицо, из-за них мне ни черта не видно.

Грейс усмехнулся.

— Полагаю, во времена Марии Фицхерберт женщины мыли волосы пару раз в году.

— Уж да — у Марии-Антуанетты в волосах и впрямь жили птички.

— Очень гигиенично.

— Итак, меня спас ваш коллега, главный суперинтендент Баррингтон?

— Как это? — нахмурился Грейс.

— Моя парикмахерша — она повсюду со мной ездит — в Англию не прилетела. Беременность с осложнениями. Так вот он нашел мне другую — представьте себе, жену полицейского!

— И кто она?

— Трейси Карри. Супруга старшего инспектора Стива Карри.

— Его я знаю, а вот про то, что его жена — парикмахерша, впервые слышу.

— Она настоящий гений!

— Приятно сознавать, что суссекская полиция превращается в бюро услуг!

— Мне от вас только одна услуга требуется — присматривайте за моим сыном и дайте мне дожить до конца съемок. — Гея указала на кресло напротив дивана. Грейс сел.

— С этого фронта одна хорошая новость уже есть, — сказал он. — Вы, наверное, слышали?

— Разумеется, слышали, — голосом Джеймса Кэгни ответил Эндрю Галли. В следующую секунду шеф охраны и сам вошел в комнату, как всегда, в элегантном костюме. — Детектив-суперинтендент Грейс, приятно снова вас видеть. — Он опустился в соседнее кресло.

Появившаяся откуда-то юная ассистентка спросила Грейса, как он пьет кофе.

Галли поднял руки, как будто демонстрируя кому-то невидимый футбольный мяч, и, подержав, опустил воображаемый мяч на колени.

— Я вам так скажу. Возможно, они и поймали того парня, но я против того, чтобы понижать уровень охраны Геи и Роана. Нам нельзя расслабляться. У вас ведь чокнутых тоже хватает, да?

— Куда ж без них, — согласился Грейс. — Но у нас их не больше, чем в любом другом городе в этой стране. Вообще-то Брайтон вполне безопасное место.

— Я читал, что в среднем у вас совершается от пятнадцати до двадцати убийств в год, но в этом их произошло уже шестнадцать, а впереди еще семь месяцев. Так что уровень повысился вдвое.

Гея, до того сидевшая на краешке дивана и внимательно слушавшая Галли, перевела взгляд на Грейса, и детектив вдруг увидел спрятавшийся за безукоризненными чертами лица страх.

— Статистический всплеск, — бодро ответил он и тут же понял, что сказал не то.

— Да, верно. — Нотки Кэгни в исполнении Галли прозвучали еще явственнее. — Может, скажете, что чувствуют те люди, что лежат в пластиковых мешках в вашем морге? Как они воспринимают этот ваш статистический всплеск?

Грейс ответил не сразу — ассистентка принесла кофе.

— Возможно, вам станет легче, — сказал он, отказавшись от предложенного сахара, — если я скажу, что большинство убийств — это разборки между самими преступниками или результат домашних конфликтов.

Галли почесал за левым ухом.

— Я много читал о вашем городе. В 1930-х Брайтон называли «преступной столицей Соединенного Королевства» и «убийственной столицей Европы». Знаете, на мой взгляд, здесь не так уж многое изменилось.

Грейс поймал себя на том, что американец раздражает его все больше и больше. Но приходилось терпеть.

— Я поговорю с главным констеблем и передам ему вашу озабоченность.

— Буду очень благодарен. А пока меня вполне устроит, если вы сохраните нынешний штат охраны.

— Обещать не могу, но сделаю все от меня зависящее.