Его собственный кабинет неизменно походил на свалку: стол, пол и полки были завалены кипами файлов. Еще раньше, на заре полицейской карьеры, на столе у него постоянно валялись какие-то бумажки. Его неаккуратность частенько раздражала Сэнди, тяга которой к порядку и стремление к минимализму в доме принимали порой маниакальную форму. Любопытно, что после того, как Гленн Брэнсон ушел от жены и перебрался в его пустующий дом на правах постоянного жильца и смотрителя золотой рыбки по кличке Марлон, Грейс вдруг превратился в поборника чистоплотности, и тот бардак, который оставлял после себя Гленн — и в особенности его коллекция компакт-дисков, — неизменно действовал ему на нервы, раздражал и злил. Впрочем, после того, как он выставил дом на продажу, Гленн стал меняться в лучшую сторону.

Что ему нравилось в Клио — помимо многого другого, — так это ее врожденная неряшливость. В этом отношении они были почти на равных. А наличие в доме шаловливого Хамфри лишь усиливало ощущение царящего в доме перманентного хаоса.

Зато в кабинете главного констебля, куда Грейс сейчас вошел, все предметы находились на своем месте. На огромном полированном столе в форме буквы L ничего лишнего, только книга для записей в кожаной обложке, несколько фотографий в серебряных рамках, включая ту, на которой главный констебль засветился в компании телеведущего Деза Лайнама и еще одной местной знаменитости, письменный набор в кожаном держателе и один-единственный листок, похожий на распечатку имейла. В углу расположились два черных диванчика и кофейный столик. Хватило места и для круглого стола с восемью стульями. На стенах — фотографии спортивных звезд, карта графства и несколько этюдов. Большие створчатые окна давали возможность полюбоваться чудесными видами Суссекса. В целом, имея важный вид, кабинет выглядел уютным и теплым.

Том Мартинсон встретил Грейса крепким рукопожатием и пригласил к столу. Бодрый акцент выдавал в нем уроженца Центральной Англии. Чуть пониже Грейса, с коротко подстриженными темными волосами и приятным лицом, сорокадевятилетний шеф выглядел крепким, подтянутым и серьезным. Одет он был в белую рубашку с короткими рукавами и эполетами, черные брюки и черный галстук.

— Садитесь, Рой, — сказал он, указав на одно из кресел у кофейного столика. — Выпьете что-нибудь?

— Не отказался бы от кофе, сэр. — Грейс изо всех сил старался выбросить из головы все, что услышал от Клио, сосредоточиться и произвести благоприятное впечатление на Мартинсона.

— Вы какой пьете?

— Черный, без сахара, сэр.

Шеф улыбнулся, поднял трубку телефона, передал заказ и сел напротив Роя, скрестив руки на груди. На языке тела — держит дистанцию, подумал Грейс настороженно, несмотря на бодрое приветствие Мартинсона.

— Извините, что вытащил вас сюда в субботу.

— Никаких проблем, сэр. Я все равно работаю сегодня.

— Дело фермы Стоунри?

— Да.

— Есть что-то, что мне нужно знать?

Грейс в нескольких словах ввел его в курс дела.

— Должен сказать, — заметил Мартинсон, — для меня это приятная новость. Уверен, если следствием руководите вы, значит, дело в надежных руках.

— Спасибо, сэр, — сказал Грейс, приятно удивленный таким заявлением главного констебля.

— Причина, по которой я вас вызвал, — продолжал Мартинсон, переходя на более серьезный тон, — довольно деликатного свойства.

«Вот и приехали», — подумал Грейс. Похоже, речь все же пойдет о слиянии отделов тяжких преступлений суссекского и суррейского управлений.

Объяснений пришлось подождать — в кабинет вошла помощница шефа Джин, крайне редко работавшая по уик-эндам. Поставив на стол поднос с кофе и печеньем, она удалилась.

— Гея, — произнес Мартинсон и снова замолчал.

— Гея?

— Вы же понимаете, кого я имею в виду? Гею Лафайет, рок-певицу и актрису.

— Понимаю, сэр.

Последние две недели все средства массовой информации только и говорили о Гее Лафайет, так что не понимать, о ком идет речь, мог, наверное, лишь слепоглухонемой.

— Лично я придерживаюсь того мнения, что певица она более сильная, чем актриса, но кто я такой, чтобы судить?

Грейс кивнул:

— Я, пожалуй, соглашусь с вами. Поклонником ее не являюсь, но таковых знаю.

— Вот как?

— Например, детектив-сержант Брэнсон.

— Вам, конечно, известно, что она приезжает в Брайтон на следующей неделе для участия в съемках фильма о короле Георге IV и его любовнице Марии Фицхерберт?

— Я знаю лишь, что она приезжает. Детектив Брэнсон даже надеется, что, может быть, познакомится с ней. Полагаю, продюсеры знают, что миссис Фицхерберт была англичанкой, а не американкой?

Мартинсон улыбнулся и покачал пальцем.

— А вы знаете, что Гея родилась в Брайтоне?

— Да, в Уайтхоуке.

Мартинсон кивнул:

— Да, девочка, как говорится, далеко пошла.

На протяжении многих лет Уайтхоук оставался одним из беднейших районов Брайтона.

— Верно.

— Так вот, Рой, у нас возникает большая проблема. В последние дни я несколько раз разговаривал со старшим следователем отдела убийств полицейского управления Лос-Анджелеса, главой ее личной службы охраны, руководителем туристического управления Адамом Бейтсом и директором «Брайтон корпорейшн» Джоном Барраделом. Дело в том, что несколько дней назад возле дома Геи в Бель-Эйр застрелили ее ассистентку. Полиция полагает, что преступник ошибся и что настоящей целью была сама Гея.

— Впервые слышу.

— В британской прессе об этом почти не писали. Гея получила электронное письмо с предупреждением не соглашаться на роль Марии Фицхерберт. Судя по всему, служба безопасности не придала предупреждению какого-либо значения, что и неудивительно, поскольку такого рода письма поступают постоянно. Теперь положение изменилось, те, кому положено, зашевелились и считают, что нападение может повториться. Вот это письмо Гея получила на следующий после убийства ассистентки день.

Главный констебль взял лежавший на столе листок и протянул Грейсу. Суперинтендент пробежал глазами по строчкам.

— Думаю, не мне вам объяснять, какой прекрасной рекламой для нашего города станут съемки этого фильма.

— Понимаю, сэр.

Том Мартинсон вымученно улыбнулся.

Криминальная история Брайтона началась в середине 1800-х. В начале 1930-х, после серии особо жестоких убийств, в том числе двух с расчлененными телами, обнаруженными в чемоданах, оставленных в камерах хранения железнодорожного вокзала, за городом закрепилось нежелательное звание «криминальной столицы Соединенного Королевства» и «уголовной столицы Европы». На протяжении многих лет туристическое управление всячески старалось избавить город от нехорошей репутации, а полиции удалось добиться значительного прогресса в снижении уровня преступности.

— Если за то время, что Гея пробудет здесь, с ней что-то случится, город понесет чудовищный репутационный ущерб. Понимаете, куда я клоню?

— Да, сэр. Я хорошо вас понимаю.

— Я в вас и не сомневался. Но есть одна проблема. Я уже обсуждал эту тему со службой охраны Скотленд-Ярда. По инструкции, высший уровень охраны гарантирован только членам королевской семьи, дипломатам и министрам правительства. Рок-звезды, как и кинозвезды, в этот список не входят, так что заботиться о безопасности надлежит им самим.

Грейс пожал плечами:

— Логично — деньги-то у них есть.

Том Мартинсон кивнул:

— Обычно так и бывает, и частные телохранители, по крайней мере, не подпускают к охраняемому лицу фанатиков. Но в этой стране им не разрешено носить оружие. Отсюда и проблема — как защитить охраняемого от человека с оружием.

Грейс отпил кофе. Подумать было над чем. При всем мрачном прошлом Брайтона городу повезло по крайней мере в одном отношении — здесь никогда не было такой проблемы, как вооруженные нападения, поразившей некоторые города Соединенного Королевства. Из всех убийств, совершенных в графстве Суссекс, лишь около десятка произошли с применением огнестрельного оружия. Но это вовсе не значило, что достать его так уж трудно — нужно лишь знать, к кому обратиться.