Тут танец закончился, и Филипп повел ее обратно к Эмме. Едва лишь они приблизились, у подруги снова начался приступ кашля.

Взглянув на мужа, Шарлотта с деланной улыбкой проговорила:

– Нам пора, ваша светлость…

– Спасибо за танец, Шарлотта. – Он поднес к губам ее руку. А затем, когда взгляды их на мгновение встретились, Филипп вдруг вложил ей в ладонь записку. Кивнув Эмме, он пробормотал:

– Прошу прощения. – И тут же удалился.

Крепко сжимая в руке записку, Шарлотта смотрела ему вслед. Когда же он исчез из виду, она тихонько вздохнула и часто-часто заморгала – чтобы не расплакаться.

– Ты действительно уверена, что хочешь сейчас уехать? – спросила Эмма, когда они вышли из дома Хайселлов.

Шарлотта не потрудилась ответить. Она с нетерпением ждала того момента, когда удалится в свою спальню в доме лорда Северли и прочтет записку Филиппа. К тому же она уже несколько раз отвечала на тот же самый вопрос подруги.

– Что ж, как хочешь, – пробормотала Эмма. Потом со вздохом добавила: – Если честно, то мне ужасно хотелось остаться. Возможно, у Хайселлов сегодня вечером будет очень интересно. Я слышала, что лорд Кортни и мистер Морроу должны были там появиться.

– Ну и что же? – Шарлотта взглянула на подругу. – Что же интересного в этих джентльменах?

Эмма уставилась на нее с искренним удивлением:

– Шарлотта, неужели не понимаешь? Ой, прости, я забыла, что ты только недавно вернулась в Лондон. – Эмма захихикала и, осмотревшись, продолжала: – Видишь ли, мистер Морроу публично обвиняет лорда Кортни в том, что тот соблазнил его жену.

Шарлотта пожала плечами:

– Что ж, возможно, так и было. Ну и что же?

Эмма еще больше оживилась:

– Но ведь он не только соблазнил!… Случилось так, что они где-то встретились – все трое, представляешь?! И мистер Морроу едва не подрался с любовником жены. Но та встала между ними и принялась умолять лорда Кортни сбежать с ней во Францию!

Шарлотта пристально посмотрела на подругу:

– Неужели?

Эмма со смехом закивала:

– Да-да, так и было. Восхитительно, правда? Конечно же, лорд Кортни отказался, и теперь супруги Морроу ужасно злятся на беднягу. Миссис Морроу – за отказ, а мистер Морроу – за унижение жены. – Эмма взглянула на особняк Хайселлов. – Теперь ты понимаешь, почему я хотела остаться? Ведь это замечательная история для моего нового романа! Страсть, ревность, насилие!…

– Насилие? – переспросила Шарлотта.

Эмма вдруг снова вздохнула.

– Ну… насилия, к сожалению, еще не было, но, возможно, это может случиться сегодня вечером. – Немного помолчав, она спросила: – Так ты уверена, что хочешь уехать?

Шарлотта невольно рассмеялась:

– А я-то думала, что у тебя действительно болит то ли живот, то ли горло.

Эмма скорчила гримасу и пробурчала:

– Что касается живота и горла, то ты ведь прекрасно знаешь, что я делала это для твоей же пользы.

– Поэтому я и люблю тебя, – с улыбкой сказала Шарлотта. – Ты никогда меня не подводила.

Когда подруги подошли к ожидавшему их экипажу лорда Северли, Эмма вдруг спросила:

– А что он сказал во время танца?

В этот момент слуга открыл перед ними дверцу кареты, и Шарлотта, молча поднявшись по ступенькам, уселась на сиденье. Лишь когда Эмма села напротив нее и дверца закрылась, она ответила:

– Ничего.

Подруга уставилась на нее в изумлении:

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Значит, ты не смогла?…

– Да, не смогла. – Шарлотта вздохнула.

– Но неужели после всех наших репетиций…

– Все равно не смогла.

Откинувшись на спинку сиденья, Эмма сокрушенно покачала головой:

– Что ж, очень жаль, дорогая. Тогда нам придется продолжать репетиции. Поскольку он теперь в Лондоне, у тебя, конечно, будет множество возможностей увидеться с ним. И ты должна быть готова, когда снова увидишь его. Ты должна высказать ему все, что о нем думаешь. Если и существует человек, заслуживающий порицания, так это герцог Радерфорд.

Шарлотта улыбнулась:

– Мне очень понравилась твоя история о каменном истукане.

– О ледяном, – поправила Эмма.

– Да-да, конечно, – кивнула Шарлотта.

Подруги умолкли и какое-то время делали вид, что поглядывают в окно. На самом же деле Шарлотта то и дело смотрела на свою руку, в которой сжимала сложенную записку Филиппа.

– Ты же не станешь дожидаться, когда мы приедем домой? – неожиданно спросила Эмма. – Можно прочитать и сейчас, не так ли?

Шарлотта с улыбкой взглянула на подругу. Было ясно, что Эмме очень хотелось узнать, что написал Филипп.

– Тут слишком темно, – ответила Шарлотта.

Однако Эмма не сдавалась. Протянув руку к фонарю, висевшему у двери, она зажгла его и спросила:

– Так лучше?

– Слишком трясет, – пробурчала Шарлотта. Снова взглянув на подругу, она увидела, что та смотрит на нее с веселой улыбкой. Такую прекрасную карету, как у дочери лорда Северли, конечно же, никак не могло трясти, тем более в центральной части Лондона. – Ладно, хорошо, – со вздохом сказала Шарлотта.

Дрожащими руками она развернула листок и принялась читать:

Она идет во всей красе -

Светла, как ночь ее страны.

Вся глубь небес и звезды все

В ее очах заключены.

И блещет в тех очах сияющая жизнь,

И даже ангелы завидуют красе,

Она – богиня средь людей,

И небо рядом с ней – ничто.

И свет ее неистовый влечет меня.

Влечет ее сияющее пламя,

Она – добро, а я – подлец,

Но все ж любовь моя жива, пока меня не сдержит смерть.

Все-таки он закончил его, это стихотворение. Изменил некоторые слова и добавил еще несколько строчек. И стихи получились замечательные. Конечно, размер стиха, не соблюдался, а некоторые слова не очень-то рифмовались, но все же… О, это был самый чудесный из всех подарков, что она, Шарлотта, когда-либо получала.

– Что там написано? – спросила Эмма.

Шарлотта медлила с ответом. Наконец прошептала:

– Это стихи.

– Стихи? – переспросила Эмма. – Но как же так?… Не понимаю…

Глядя на подругу, Шарлотта с трудом удерживалась от смеха – Эмма смотрела на нее огромными, как блюдца, глазами, смотрела, раскрыв рот. Но в такой реакции подруги не было ничего удивительного; более того, ее реакция была совершенно естественной. Ведь любой человек, хоть немного знавший герцога Радерфорда, реагировал бы точно так же, если бы узнал, что герцог пишет стихи, да еще и дарит их потом собственной жене.

– Да, он написал стихи, – ответила Шарлотта. – Правда, кое-что позаимствовал у Байрона, но в остальном…

– Он… написал их?

– Да, написал, – кивнула Шарлотта. – А у Байрона взял только…

– У Байрона?… – эхом отозвалась Эмма.

Сообразив, что ничего объяснить не сумеет, Шарлотта передала листок подруге. Эмма тотчас расправила его на коленях и склонила голову.

– О!… – воскликнула она через несколько секунд. Минуту спустя подняла голову и, глядя на Шарлотту широко раскрытыми глазами, протянула: – О-о-о…

– Совершенно верно, – кивнула Шарлотта. – О-о-о… – Ей снова захотелось рассмеяться, но в то же время ужасно хотелось расплакаться.

Едва лишь дверь отворилась, Филипп протянул дворецкому лорда Суини свою визитку.

– Граф ожидает меня, – пояснил он.

Желал ли граф видеть его – это уже другой вопрос. Но Филипп действительно сообщил лорду Суини через своего поверенного, что желает приобрести некоторые картины, написанные Эстли, а именно – два изображения обнаженной Шарлотты. Граф должен был ответить через три дня, но Филипп, не выдержав, решил не ждать.

Дворецкий взглянул на визитную карточку гостя – и глаза его расширились. Немного помедлив, он отошел в сторону и пробормотал:

– Пожалуйста, заходите, ваша светлость. Я сейчас проверю, дома ли лорд Суини.