Внезапно отец стукнул ложкой по столу и закричал:

– Что, так и будем молчать?!

Герцог с невозмутимым видом проговорил:

– Пожалуй, вежливая беседа не повредила бы. Вы не находите, миссис Шеффилд?

Мать Шарлотты в изумлении заморгала, потом, улыбнувшись зятю, ответила:

– Да, конечно, ваша светлость. Беседа была бы очень кстати.

– Вот и хорошо, – кивнул Филипп. Перехватив взгляд Шарлотты, он лукаво подмигнул ей, чем весьма ее озадачил. Впрочем, она вынуждена была признать, что он держался великолепно, действительно идеальный муж.

В течение следующего часа слуги приносили блюдо за блюдом, все поддерживали обычную светскую беседу, то есть говорили о погоде, о наводнении, что случилось в прошлом году, а также о том, что мистер Карлайл наконец-то отошел в мир иной. Но, конечно же, время от времени возникали тягостные паузы, и в такие моменты все обменивались вопросительными взглядами, как бы спрашивая друг друга: «Мы ведь все правильно говорим, не так ли?»

К счастью, никто не вспоминал о прошлом, а также об Итане и о поведении «скандальной герцогини» – слухи об этом, конечно же, доходили и до родителей Шарлотты, в том не могло быть сомнений.

Наконец, покончив с десертом, все умолкли, вопросительно переглядываясь, а затем уставились на Артура, доедавшего свою порцию и явно не спешившего – тот, очевидно, смаковал кушанье. Шарлотте же хотелось вырвать ложку из руки брата и доесть за него крем – ей не терпелось поскорее закончить эту трапезу.

Когда же Артур наконец-то отложил ложку, Филипп повернулся к отцу Шарлотты и сказал:

– Миссис Шеффилд упомянула, что ваша подагра стала ужасно одолевать вас с приходом дождей. Может быть, отложим портвейн и сигары на другой вечер, а, сквайр?

Мистер Шеффилд покосился на жену и проворчал:

– Подагра? Но я не… – Герцог взглянул на него, прищурившись, и он, густо покраснев, поспешно добавил: – Да-да, конечно, ваша светлость, нога ужасно беспокоит меня в этот вечер. Так что полагаю, вы правы. Лучше отложим сигары и портвейн до следующего раза.

Филипп вежливо улыбнулся и поднялся из-за стола, давая понять, что готов проводить гостей.

– Что ж, мистер Шеффилд, в таком случае мы с Шарлоттой попрощаемся с вами.

Все перешли в гостиную и принялись ждать, когда Фэллон принесет шаль миссис Шеффилд. Когда дворецкий наконец-то появился, Шарлотта, судорожно сглотнув, приблизилась к родителям.

– Мама, папа, пожалуйста… – Она умолкла, еще больше смутившись. Ей очень хотелось попросить у родителей прощения, однако же… Заметив, как помрачнел отец, и как мать отвела глаза, Шарлотта поняла, что не сможет сказать то, что хотела сказать.

Тогда она повернулась к братьям:

– Роуленд, ты…

Брат тут же обнял ее и крепко прижал к груди.

– Лотти, дай им время, – прошептал он ей на ухо. – Они все поймут.

Отстранившись, она улыбнулась Роуленду и молча кивнула. Затем обнялась с Николасом и Артуром.

Николас тихо рассмеялся и взъерошил ей волосы.

– Лотти, мы очень скучали по тебе, – сказал Артур, когда настала его очередь обнимать сестру.

Когда же Шарлотта осмотрелась в надежде увидеть родителей, тех уже не было в комнате. Не оказалось их и в коридоре, когда она выглянула из гостиной. Снова повернувшись к братьям, Шарлотта попыталась изобразить улыбку.

– Папа передвигается довольно быстро, несмотря на свою подагру, – заметила она.

Братья закивали, вежливо рассмеялись и направились к выходу. Шарлотта же, прислонившись к дверному косяку, смотрела им вслед. Ах, как же ей хотелось поехать с ними! Но она знала, что не сможет навестить Шеффилд-Хаус, во всяком случае, в ближайшее время. И здесь, в Рутвен-Мэноре, она тоже была чужой.

Тут Филипп коснулся ее плеча и тихо сказал:

– Ты сегодня была великолепна, моя дорогая. – Теперь пальцы его поглаживали ее шею.

Шарлотта молча закрыла глаза. Голос мужа успокаивал ее, а его пальцы казались необычайно нежными и ласковыми.

Возможно, ты сейчас злишься на меня, – продолжал Филипп. – Джилпин рассказал мне, как ты долго стояла неподалеку от Шеффилд-Хауса, но так и не зашла к ним, не решилась. Вот я и подумал… – Он на несколько секунд умолк. – Я хочу извиниться перед тобой, Шарлотта. Если честно, то мне казалось, все пройдет гораздо лучше, чем получилось. Я не знал _,что они насколько упрямы, понимаешь?

– Филипп, не надо об этом. – Повернувшись к мужу, Шарлотта приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его. Отступив на шаг, продолжала: – Да, тебе не нужно извиняться. И знаешь, ты сегодня вечером был замечательным мужем, прямо-таки идеальным. И еще, Филипп…

Шарлотта умолкла, потому что точно знала, что если сейчас останется с мужем, если задержится хоть ненадолго, то он непременно испортит этот чудесный момент, а она сама обязательно расплачется – слезы уже жгли ей глаза.

Ах, но ведь она не все ему сказала – не сказала самое главное…

– И еще, Филипп…

Заставив себя отвернуться, Шарлотта тихонько всхлипнула и выбежала из комнаты.

Это произошло шесть месяцев назад. А если точнее, то прошло шесть месяцев и две недели…

Да, именно в те дни он вдруг осознал, что нуждается в своей жене, что не может без нее. Осознал с такой остротой, что даже начал испытывать страх за свой рассудок.

Поначалу это открытие ошеломило его – ведь они уже три года почти не общались, почти не разговаривали. Лишь изредка, когда выдавался хороший денек, они, встречаясь где-нибудь в коридоре, могли поприветствовать друг друга, после чего каждый шел своей дорогой.

Конечно, сначала ему не верилось, что его действительно к ней влечет. Он то и дело говорил себе: «Что ж если я иногда и откладываю свою утреннюю прогулку верхом, чтобы еще несколько минут посидеть за завтраком в тот момент, когда Шарлотта входит в столовую, – то вовсе не потому, что хочу посидеть с ней рядом. Нет-нет, вовсе не поэтому, – просто в эти дни, мне, наверное, хочется поплотнее позавтракать».

Когда же Филипп стал возвращаться домой пораньше, примерно в то время, когда Шарлотта принимала в гостиной посетителей, он говорил себе, что просто желает знать, кого она приглашает в дом. До него доходили слухи о том, что у них в доме бывали самые разные люди, – даже такие необычные, как портовые работники, актеры и заморские торговцы. Действительно, почему Шарлотта принимала таких странных гостей?

Порой он уверял себя, что ему просто скучно, вернее, одиноко. Ведь когда вам уже под тридцать, то хочется иметь настоящую семью – любящую и преданную жену и, конечно же, детей, наследников… Причем в наследниках герцог Радерфорд и впрямь нуждался, не так ли? Ведь он обязан был позаботиться о том, чтобы его славный род продолжался…

Но в глубине души Филипп прекрасно знал: все эти его рассуждения – просто отговорка. На самом деле он отчаянно нуждался в Шарлотте, и его с каждым днем влекло к ней все сильнее.

Стыдно признаться, но он даже начал следить за женой. И пытался почаще оставаться с ней наедине, хотя это не очень-то получалось. Помнится, в один из вечеров, когда Шарлотта куда-то отправлялась, он выбежал из дома и застал ее у открытой дверцы кареты.

– Добрый вечер, дорогая. Ты собралась на званый вечер Ливингстонов, не так ли?

Она вздрогнула от неожиданности и взглянула на него с изумлением. Потом молча забралась в экипаж.

– Так ты к Ливингстонам? – допытывался Филипп.

– Да, ваша светлость, – ответила Шарлотта.

Внезапно Филипп тоже забрался в экипаж и захлопнул за собой дверцу. Усевшись напротив жены, он тотчас же ощутил аромат ее духов, аромат жасмина. Точно такой же запах исходил от нее во время их брачной ночи…

Проклятие, он снова почувствовал вожделение! Его влекло к ней неудержимо.

Откашлявшись, герцог проговорил:

– Дорогая, я решил, что мы можем вместе доехать до Ливингстонов. Видишь ли, я тоже к ним собрался. – Эту отговорку он только сейчас придумал. На самом же деле он вовсе не собирался к Ливингстонам. Просто ему хотелось хоть немного – пока они будут ехать – побыть наедине с: Шарлоттой.