По-прежнему стоя в нерешительности, герцог пробормотал:

– Я полагаю, что… – Еще больше смутившись, он умолк и пожал плечами. Потом затушил свечи и шагнул к кровати. Однако раздеваться не стал и снова улегся одетый. Лежать с ней на одной кровати – и без того нелегкое испытание.

А Шарлотта, лежавшая к нему спиной, казалось, засыпала. Филипп тоже пытался уснуть, но из этого, конечно же, ничего не получалось. Какое-то время – наверное, целую вечность – он лежал и старался ни о чем не думать, но и это у него не получалось, и он то и дело говорил себе: «А ведь она совсем рядом, настолько близко, что можно протянуть руку и прикоснуться к ней…»

В какой-то момент Шарлотта вздохнула во сне и, повернувшись к нему лицом, вытянула руку, так что теперь ее пальцы чуть касались его плеча. У Филиппа тут же перехватило дыхание, и ему окончательно стало ясно, что заснуть рядом с Шарлоттой не удастся.

Еще минут десять он медлил, то и дело тяжко вздыхая, потом, наконец, осторожно поднялся с постели и уселся в кресло в противоположной части комнаты – там он находился все же достаточно близко от жены и мог, если бы понадобилось, удержать ее в комнате и не позволить сбежать среди ночи, но при этом он был все-таки достаточно далеко и вполне мог удерживаться от соблазна…

Откинувшись на спинку кресла, герцог закрыл глаза – перед ним тотчас же возник образ Шарлотты, стоявшей почти вплотную к нему и прижимавшей ладонь к его груди.

Возможно, это были мысли самонадеянного эгоиста, но ему не раз приходило в голову, что Шарлотта на самом деле вовсе не заводила десятки любовников, а ее ужасное поведение являлось лишь спектаклем, разыгранным специально для него – чтобы добиться своей цели. Да, он такое в общем-то допускал, но если честно, то не очень-то в это верил.

Скорее всего, у нее все-таки были любовники – иначе, откуда бы взялись все эти слухи? Так что слухи, судя по всему, являлись правдой – просто в них, возможно, была изрядная доля преувеличения. Да, он вполне мог допустить, что у Шарлотты было не так уж много любовников – хотя, конечно же, были. Но можно ли обвинять в этом Шарлотту? Как ни крути, а он и сам расстался со своей любовницей лишь полгода назад.

Но он почти не сомневался: Шарлотта заводила любовников не для того, чтобы досадить ему, – скорее всего она в действительности наслаждалась жизнью падшей женщины.

И сейчас у нее уже не было прежней робости и неуверенности в себе – как в той девятнадцатилетней девушке, которой она была когда-то. Она весьма успешно преодолела этот свой «недостаток» и теперь, напротив, была вполне уверенной в себе и совершенно независимой женщиной.

И она нисколько в нем не нуждалась – именно это и огорчало его более всего. Впрочем, «огорчало» – не то слово. При мысли об этом его охватывала паника.

– Ваша светлость, ваша светлость.

Кто-то похлопал ее по плечу, и Шарлотта, поморщившись, повернулась на другой бок.

– Ваша светлость, пожалуйста, проснитесь. Его светлость сказал, что мы должны быть во внутреннем дворе через десять минут.

Она снова повернулась к служанке и приоткрыла глаза. Комната была наполнена бледно-лиловым предрассветным полумраком, и Шарлотта, тяжело вздохнув, опять закрыла глаза. О Боже, ведь еще так рано… Интересно, почему ей никогда не приходило в голову, что убийство – вернейший способ избавиться от властного и деспотичного мужа?

Да-да, деспотичного! Только деспот может требовать от жены, чтобы та вставала с постели в такое время. Более того, поднимать ее сейчас – это преступление!

Резко вскинув руку, Шарлотта указала на дверь, давая понять служанке, что той следует удалиться. Но в результате этого энергичного жеста с ее плеча лишь сползло одеяло – Анна же осталась стоять у кровати.

В смущении откашлявшись, служанка вновь заговорила:

– У нас осталось лишь семь минут, миледи. Его светлость сказал, что очень рассердится, если мы опоздаем. О, пожалуйста, миледи, хоть приподнимитесь… А дальше я вам помогу. Миледи, миледи, вставайте же…

Шарлотта снова натянула на плечо одеяло, потом проворчала:

– Можешь передать этому болвану, чтобы отправлялся к дьяволу.

– О Боже… – пролепетала служанка.

Через несколько секунд послышались ее шаги, а когда Шарлотта опять открыла глаза, она увидела, что Анна, стоявшая у окна, смотрит во двор.

– Миледи, его светлость достал из кармана часы, – сказала девушка.

– Черт бы его побрал, – пробормотала Шарлотта и накрыла голову подушкой.

– Миледи, осталось пять минут. И его светлость хмурится…

– Я в ужасе, – отозвалась Шарлотта.

По-прежнему лежа в постели, она делала вид, что ее совершенно не интересуют распоряжения мужа, но сердце ее гулко билось в груди, и она все сильнее нервничала.

Тут Анна снова подала голос:

– Миледи, осталось три мин… – Девушка внезапно умолкла.

Шарлотта сняла с головы подушку и резко приподнялась.

– Анна, что случилось?

Служанка стояла у окна, прижав к груди ладони, и лицо ее было мертвенно-бледным.

– Анна, в чем дело?

– Его светлость идет сюда, – в ужасе прошептала девушка.

Шарлотта поморщилась и пробормотала:

– Но он ведь говорил… про десять минут, не так ли?

– Да, так и было, но теперь уже…

Шарлотта указала на дверь:

– Быстро уходи отсюда, пока он не пришел.

Анна переминалась с ноги на ногу.

– Миледи, а может… Может, у нас еще есть время?…

– Сейчас же уходи! – Шарлотта снова указала на дверь.

Помедлив еще несколько секунд, служанка выбежала из комнаты. Шарлотта же снова улеглась в постель и натянула на себя одеяло до самого подбородка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она закрыла глаза и стала ждать мужа. Но не прошло и минуты, как она открыла глаза, решив, что может не услышать прихода Филиппа – сердце ее стучало так гулко, что она, казалось, ничего, кроме его биения, не слышала.

«Главное – сохранять спокойствие, – говорила себе Шарлотта. – Ведь я же прекрасно помню слова…» Ночью, проснувшись ненадолго, она вдруг поняла, что надо сказать мужу и какие именно слова подействуют на него. Да-да, она раз и навсегда поставит на место этого негодяя.

Тут скрипнули дверные петли, и дверь распахнулась. Шарлотта вздрогнула от неожиданности, хотя вроде бы прекрасно знала, что вот-вот появится муж. Когда же он стал к ней приближаться, она невольно зажмурилась.

Через несколько секунд она вдруг почувствовала, как муж срывает с нее одеяло. Открыв глаза, Шарлотта резко приподнялась и села в постели, инстинктивно натягивая на ноги ночную рубашку. Филипп же, стоявший у кровати, смотрел на нее с некоторым удивлением. Потом усмехнулся и сказал:

– Доброе утро, герцогиня.

Шарлотта сделала глубокий вдох и выпалила:

– Ты не первый скверный мужчина!

Теперь муж смотрел на нее с искренним изумлением.

О Господи, что же она сказала? Ведь это совсем не те слова… Неужели забыла?…

– Ты, Филипп, не единственный мужчина… – Проклятие, опять не то! Но она же много раз повторяла эти слова…

Поднявшись с кровати, Шарлотта снова сделала вдох, потом, наконец-то вспомнив, отчетливо проговорила:

– Ты, Филипп, как и многие другие мужчины, начинаешь злиться, если я не приглашаю тебя к себе в постель. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Да-да, ты такой же, как и многие другие.

Схватив ее за руку, Филипп внимательно посмотрел ей в глаза. Потом вдруг рассмеялся и сказал:

– Ты ведь эти свои слова заранее приготовила, только вот не сразу вспомнила, верно?

Шарлотта, смутившись, молчала. А он вдруг привлек ее к себе и поцеловал в лоб. Снова заглянув ей в глаза, проговорил:

– Неужели ты не понимаешь, дорогая, что я не нуждаюсь в твоем приглашении?

– Да, конечно… Потому что ты – мой муж, а я – твоя собственность, – пробормотала Шарлотта, помрачнев.

– Нет, ошибаешься. Не потому. – Он отошел на несколько шагов и окинул ее холодным взглядом. – Я не нуждаюсь в приглашении совсем по другой причине. Видишь ли, у меня нет желания согревать твою постель или же заставлять тебя согревать мою.