Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Хойслер показал, что эпические поэмы складывались не из «нанизывания» отдельных песен, а в результате «разбухания», внутреннего стилистического разрастания одной песни, сжато излагавшей тот же сюжет, который в поэме получал многократное расширение. Так произошло и при возникновении «Песни о нибелунгах», с тою лишь особенностью, что в ней последовательно излагаются два сюжета — сказание о Брюнхильде и сказание о гибели бургундов. Переход от героической песни к эпической поэме сопровождался глубокими качественными изменениями стиля. Происходила трансформация сжатого динамичного произведения, которое могло быть исполнено целиком — перед лицом вождя и дружинников, во время пира, — в обширный эпос, с большим числом действующих лиц и вставных эпизодов, с детальными описаниями обстановки и событий, с неторопливым развёртыванием действия. Тот же самый сюжет, который лежал в основе героической песни, стилистически иначе подаётся в эпической поэме, которая более не рассчитана на исполнение за один раз, а предназначается для долгого чтения. «Песнь о нибелунгах», по Хойслеру, — это «книжный эпос», сочинённый уже не дружинным певцом, а образованным «книжником», клириком. Книжный характер «Песни о нибелунгах» связан с формальными различиями между старой песнью и сменяющей её эпопеей, которым Хойслер придавал особое значение. Героическая песнь характеризовалась «строчечным стилем»: она не знала переноса из одного стиха в другой, и каждая строка или строфа представляла собой завершённое синтаксическое целое. Книжный эпос нарушает этот принцип и допускает переносы («крюки», по терминологии Хойслера). См., например, строфы 30–31, 1427–1428. Однако в новейшей литературе было отмечено, что отдельные разделы песни (авентюры), членение на которые восходит к автору XIII в., могли запоминаться и устно исполняться (их максимальный объём не превышает 150 строф), чему немало способствовали как насыщенность эпопеи формулами, так и простота и повторяемость её языковых единиц, в частности рифмующихся слов.

Сопоставляя песни о Сигурде, Атли и Гудрун из «Старшей Эдды» с «Песнью о нибелунгах», Хойслер показал, что различались не только культурно-исторические условия их возникновения, но и художественные задачи, которые ставили перед собой эддические певцы, с одной стороны, и автор немецкой поэмы XIII в., с другой. Читателю настоящего тома нетрудно в этом убедиться, знакомясь параллельно с исландским поэтическим циклом и с «Песнью о нибелунгах». Хойслер подчёркивал, что развитие от более ранней стадии эпоса, представленной скандинавской версией сказаний о Сигурде и бургун-дах, к позднейшей его версии не происходило спонтанно, — этот процесс стимулировался античными и христианскими влияниями. Хойслером был всесторонне исследован и вопрос о происхождении сюжетов и образов «Песни о нибелунгах». Историческое ядро — сообщения о событиях V века (см. вступительную статью) и, возможно, имена некоторых исторических персонажей более позднего времени — было фантастически преобразовано в германской поэзии задолго до возникновения немецкой поэмы. Наиболее ранние песни, в которых фигурируют Сигурд (Зигфрид), Атли (Этцель) и бургунды, восходящие к V в., не сохранились. Но им посвящён обширный цикл исландских эддических песен. Если стадиально эти песни предшествуют немецкому средневековому эпосу, то не приходится сомневаться в том, что на скандинавской почве некоторые сюжеты и персонажи получили вообще иную интерпретацию, поставлены в совершенно особые отношения. Наряду с песнями «Старшей Эдды» сказания о Сигурде нашли отражение в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, в «Саге о Вёльсунгах» (перевод на русский язык: «Сага о Волсунгах», М.-Л., 1934) и в «Саге о Тидреке» (записана в Норвегии в XIII в.). Зигфрид фигурирует в немецких эпических произведениях позднего средневековья: в «Песни о роговом Зейфриде» и в «Народной книге о роговом Зигфриде» (перевод см. в приложении к изданию «Песнь о нибелунгах», Л., 1972).

В целом в эпическом комплексе о нибелунгах можно выделить несколько групп сказаний: о приключениях юного Зигфрида, о его смерти, о гибели бургундов, о гибели Атли. Эти сюжеты по-разному и в неодинаковой степени разрабатываются в немецкой и скандинавской эпических традициях. В «Песни о нибелунгах» внимание сосредоточено на смерти Зигфрида и конце бургундских королей в результате мести вдовы Зигфрида Кримхильды. Юношеские похождения Зигфрида в поэме, собственно, лишь упомянуты, но о них подробно повествуют песни «Старшей Эдды», равно как и «Сага о Тидреке» и немецкие сказания о роговом Зейфриде. В исландских песнях развита также тема гибели Аттилы, неизвестная из немецкой традиции. Таким образом, в «Песни о нибелунгах» объединены два поначалу самостоятельных сюжета: сказание о смерти Зигфрида и сказание о конце бургундского дома. Они образуют как бы две части эпопеи. Сказочные истоки сюжетов, использованных в героических песнях и в «Песни о нибелунгах», подчёркивал немецкий исследователь Ф. Панцер: сказание о драконе и кузнеце, у которого воспитывался Зигфрид, убивший дракона и искупавшийся в его крови, в результате чего он приобрёл необычайные качества; сказание о кладе двух братьев-нибелунгов (в «Старшей Эдде» один из них сближен с кузнецом, а другой с драконом); сказание о спящей красавице (первоначально ею была валькирия Сигрдрива, впоследствии отождествлённая с Брюнхильдой); сказание о сватовстве и связанном с ним испытании (добывание Зигфридом невесты Гунтеру, сопровождающий его обман невесты и воспоследовавшее отсюда убийство Зигфрида, по-разному интерпретируемое в разных сказаниях — как месть за оскорблённую честь Брюнхильды и как убийство с целью завладеть кладом нибелунгов). Хойслер, однако, не присоединился к «сказочной теории», полагая, что мотивы, восходящие к сказке, были заимствованы эпосом не изначально, а на поздней стадии. Ф. Шрёдер и Я. де Фрис связывают тему Зигфрида с мифологией.

По Хойслеру в основе первой части «Песни о нибелунгах» лежит разросшаяся и переработанная песнь о сватовстве. Вторая часть эпопеи имеет более сложную предысторию. Не вдаваясь в рассмотрение всех её этапов, отметим лишь, что первоначальные песни о судьбе бургундских королей после нескольких последовательных обработок превратились в XII в. (около 1160 г.) в поэму, условно названную Хойслером «Гибель нибелунгов». В процессе этого развития Аттила, хищный и жестокий король, стремившийся завладеть сокровищами бургундов, превратился в миролюбивого и куртуазного монарха; роль мстительницы, стремящейся заполучить в свои руки клад нибелунгов и губящей бургундов, стала играть Кримхильда. Эта поэма и была использована во второй части «Песни о нибелунгах». Обе эти части не вполне согласованы, и между ними можно заметить известные противоречия. Так, в первой части бургунды получают в целом негативную оценку и выглядят довольно мрачно в сравнении с умерщвляемым ими светлым героем Зигфридом, услугами и помощью которого они столь широко пользовались, тогда как во второй части они фигурируют в качестве доблестных витязей, мужественно встречающих свою трагическую судьбу. Имя «нибелунги» в первой и во второй частях эпопеи употребляется различно: в первой это сказочные существа, северные хранители клада и богатыри на службе Зигфрида, во второй — бургунды (о других неувязках между обеими частями «Песни о нибелунгах» см. в прим.). Более ранние, в том числе и совершенно легендарные, сказочные пласты материала, использованного автором эпоса, далеко не всегда органично включены в него. Черты «старых» нибелунгов нет-нет да и проглядывают сквозь куртуазную пышность и утончённость бургундского королевского двора. Можно отметить и структурные различия между обеими частями «Песни о нибелунгах». Если в первой части пространные статичные описания преобладают над изображением действия, то вторая часть, напротив, насыщена динамизмом, оттесняющим такие описания на задний план.

Специалисты много потрудились над тем, чтобы восстановить основные этапы развития германского героического эпоса от начальных его форм и вплоть до эпопеи феодального общества. Нужно, однако, констатировать, что в новейшей научной литературе поставлен под сомнение ряд положений применённого Хойслером метода реконструкции ранних стадий эпоса о нибелунгах и полученные им результаты; но синтез, который мог бы заменить теорию Хойслера, так и не достигнут. Попытки реставрации праосновы и предыстории поэмы всё ещё нередко заслоняют её отношение к современной ей жизни. Между тем каковы бы ни были истоки поэмы, в форме, приобретённой ею в начале XIII века, она отражает прежде всего рыцарское мировоззрение эпохи Штауфенов ( Штауфены (или Гогенштауфены) — императорская династия, правившая Германией и Италией в XII — первой половине XIII в. Штауфены, в особенности Фридрих I Барбаросса (1152–1190), пытались осуществить широкую внешнюю экспансию, которая в конечном итоге ускорила ослабление центральной власти и способствовала усилению князей. Вместе с тем эпоха Штауфенов характеризовалась значительным, но недолгим культурным подъёмом.).

163
{"b":"148266","o":1}