(Уходит.) Действие четвертое Государь (входит в сопровождении телохранителей). Я — ханьский государь Юань-ди. С тех пор как моя любимая наложница Мин-фэй ради сохранения мира уехала к сюнну, я уже сто дней не даю никому аудиенций. Сегодня ночь так тиха, уныла, тоска овладела мною. Повесил портрет красавицы, чтобы хоть немного рассеять свою печаль. (Поет.) На мотив "Белая бабочка" в тональности "чжунлюй" В покоях дворца прохладно, закат померк давно. Девы Шести покоев спят от меня вдали. В комнате Чжао-цзюнь лампа едва мерцает. Ложе ее, подушки — всё в тончайшей пыли. Окину взором покои, где лучшие дни прошли, Цветы недолгого счастья навсегда отцвели. Она живет от меня за десять тысяч ли, У кочевников сюнну, вдали от родной земли. Эх, телохранитель! В курильнице догорели благовонные свечи, добавь-ка новых. (Поет.) На мотив "Опьянен весенним ветром" Благовонные свечи догорели дотла. Добавьте новых свечей — нестерпима ночная мгла. О вас, красавице, мысль в душу мою сошла, Словно о Чжулиньсы [129], — завершились земные заботы. Только тень, только портрет мне судьба в утешенье дала. Покуда смерть не коснулась моего чела, Покуда я живу, и доля моя тяжела, Только перед портретом Мин-фэй душа моя светла. Я очень устал и немного посплю. (Поет.) На мотив "Зовущий голос" Вблизи Гаотана, на большой вышине, Не увидеть красавицу мне во сне. Только любовь оставлена мне. О, побудь со мною наедине! Так, как некогда Сян-ван со своею тучкой соединился во сне. (Засыпает.) Ван Чжо-цзюнь (входит). Я — Ван Цян, была отдана сюнну в северные края, а сейчас тайком убежала обратно. Не своего ли повелителя я вижу?! Ваше величество, я, ничтожная, возвратилась. Воин сюнну (входит). Я притомился и задремал, а Ван Чжао-цзюнь тут же сбежала. Я немедленно бросился в погоню и очутился в Ханьском дворце. А вот и Чжао-цзюнь! (Хватает Ван Чжао-цзюнь и уводит ее.) Государь (просыпается). Только что мне показалось, что Мин-фэй возвратилась, почему же я не вижу ее? (Поет.) На мотив "Поправляю серебряный светильник" Наверное, возвратить Чжао-цзюнь отдал Шаньюй приказ. Словно по имени ее кто-то окликнул сейчас. Но она не хочет явиться ко мне, хоть зову я за разом раз, Лишь портрет ее на стене висит — не свожу с него глаз. Слышу звуки бессмертной лютни, слышу волшебный глас, Будто музыки Яо и Шуня [130]напев не до конца угас. На мотив "Ползучие травы" Жду вестей от любимой целые дни напролет. Но безрадостно день за днем рассвет настает. Только ночью, во сне, настает свиданья черед. Кричит дикий гусь. Слышу, как дикий гусь исходит жалобным криком. Дикий гусь — в небесах, а я во дворце, мы — словно двое сирот! Кричит дикий гусь. На мотив "Белый журавль" О гусь, видно, лета твои немолоды. Ты ослаб, но это еще полбеды — Воды не хватает тебе — и еды. Ты легок и тощ, и крылья твои худы. Ты на юг, в Цзяннань воротился, на родные озера и пруды, — Опасаешься сети ты в тростнике у воды. Когда же на север летишь, туда, где снега и льды, — За Великой стеною боишься стрелы великой вражды. На тот же мотив Печален твой крик — словно Чжао-цзюнь зовет правителя Хань. Словно скорбная песня над трупом Тянь Хэна [131]доносится в глухомань. Мне тоскливо, как будто песни Чу я услышал в раннюю рань. Горько мне, словно слышу прощальную песню о заставе Янгуань. Кричит дикий гусь. От этого крика дикого гуся стала сильнее моя жалость к красавице из Чу. (Поет.) Да мотив "Поднимаюсь на башенку" Давно не зная покоя, дух мой от горя поник. О жертве невинной напоминают тысячи улик. Вот опять одинокого гуся крик То смолк, то опять возник. Ночь на исходе, близок рассвета миг. Зачем же ты кружишься в небе, крича, озирая тростник? Никто не ответит тебе, горемыка из горемык. Не сыщешь подруги в осеннюю пору, когда увял цветник. На тот же мотив Может, ты хочешь Су У отыскать или найти Ли Лина? Свечи ярко горят. Темна небесная пучина. Ты звал подругу, но разбудил меня, несчастного властелина. Долго гляжу на портрет Мин-фэй — безмерна моя кручина! Мин-фэй на севере, далеко, горька для нее чужбина. Ни пернатого вестника ей не увидеть, ни своего господина. вернуться Чжулиньсы— в буддийских легендах — недоступная взорам смертных обитель святых монахов. Гаотан. — Легенда рассказывает о правителе удела Чу Хуай-ване (328–299 гг. до п. э.), который однажды, будут в местности Гаотан, увидел сон, что он на горе Янтай, одной из гор массива Ушань, встретился на любовном свиданий с феей, повелительницей этих гор. Уходя наутро, она сказала Хуай-вану: "Вечером я буду спускаться к вам дождем, утром подниматься тучкой". Отсюда: "сон Гаотана", "горы Ушань", "гора Янтай", "тучка и дождь" и другие выражения, связанные с этой легендой, — означают любовное свидание. Сян-ван(298–263 гг. до н. э.) — сын Хуай-вана и его преемник, которого в выражениях, связанных с легендой о Хуай-ване и фее, часто ошибочно называют вместо Хуай-вана. вернуться Яо и Шунь— легендарные идеальные правители Китая в III тыс. до н. э. вернуться Тянь Хэн— правитель удела Ци в конце III в. до н. э. Когда установилась династия Хань, император Хань Гао-цзу, собираясь присоединить Ци, пригласил его приехать в свой стан. Тянь Хэн по дороге покончил с собой; его приближенные устроили ему пышные похороны. …как будто песни из Чу… —Когда полководец Хань Синь окружил Сян Юя, он велел своим воинам петь песни Чу — владения Сян Юя. Последний решил, что его удел уже захвачен войсками Хань, и покончил с собой. Сяошуй и Сяншуй— реки в нынешней провинции Хунань, часто упоминаемые в кн. тайской поэзии. |
