Цай.Теперь ты будешь жить в нашей семье. Я — твоя родная свекровь, ты — моя родная невестка, ты будешь для меня как собственная дочь. Не нужно плакать, пойдем лучше займемся домашними делами.
Уходят.
Действие первое
"Цзин" [90]в роли лекаря Сай-лу входит и говорит нараспев:
"Книга о травах"
до тонкостей ведома мне:
С чувством и с толком —
лечу по сходной цене.
Своим лекарством
покойника не воскрешу,
Зато живого
угробить могу вполне.
Моя фамилия — Лу. Люди говорят, что я силен в искусстве врачевания, и поэтому прозвали меня "лекарем Сай-лу". Я держу аптеку за Южными воротами уездного города Шаньян. В нашем городе живет тетушка Цай, у которой я занял десять лянов серебра, а теперь с процентами должен ей двадцать. Она уже не раз приходила за деньгами, да мне нечем расплатиться. Если она больше не придет, то и говорить не о чем. Но если придет — я знаю, как мне быть. Посижу-ка я в аптеке, посмотрю, не явится ли кто-нибудь.
Цай (входит.)Я — старая Цай. Я давно уже переселилась сюда, в Шаньян, и живу себе потихоньку. Тринадцать лет назад сюцай Доу Тянь-чжан оставил мне в невестки свою дочь Дуань-юнь. Мы сменили ей это детское имя на Доу Э. Не прошло и двух лет после свадьбы, как мой сын вдруг заболел чахоткой и умер. Моя невестка уже три года вдова и скоро снимет траур. Я сказала ей, что пойду за город получать долг с лекаря Сай-лу. (Идет.) Я миновала городские стены, завернула за угол и подошла к его дверям. Дома ли лекарь Сай-лу?
Лекарь.Заходите, тетушка!
Цай.Что-то мое серебро у вас залежалось, пора бы и возвратить!
Лекарь.Тетушка, я не держу денег в аптеке. Пойдемте со мной в деревню, там я с вами и рассчитаюсь.
Цай.Что ж, пойдемте.
Идут.
Лекарь.Вот мы и дошли до удобного местечка — ни на востоке, ни на западе ни души. Где же и приступать к делу, коль не здесь? У меня тут припасена веревка… Эй, тетушка, кто это вас кличет?
Цай.Где?
Лекарь начинает душить старуху. Вдруг появляются старый Чжан и "фуцзин" [91]в роли Чжана Осленка. Лекарь Сай-лу в испуге убегает. Старый Чжан приводит тетушку в чувство.
Осленок.Смотри-ка, отец, эту старуху едва не задушили.
Чжан.Эй, тетушка! Откуда ты, как тебя зовут? За что хотел задушить тебя этот человек?
Цай.Меня зовут Цай, живу я в этом городе со своей невесткой-вдовой. А этот лекарь Сай-лу задолжал мне двадцать лянов серебра, вот я и пришла к нему сегодня требовать долг. Кто же мог знать, что он решил заманить меня в безлюдное место и задушить, лишь бы не платить долга! Не окажись здесь вы, почтенный, и этот молодой человек, не быть бы мне, старухе, в живых!
Осленок.Слыхал, отец? Она говорит, что живет с невесткой. Коли я спас ей жизнь, она должна меня отблагодарить. Ты, если хочешь, бери эту тетку, а я возьму ее невестку — нам обоим будет хорошо. Поговори-ка с ней!
Чжан.Слушай-ка, тетушка! У тебя нет мужа, у меня нет в доме хозяйки. Может, пойдешь ко мне в жены, а?
Цай.Как вы можете говорить такое? Пойдемте ко мне, я хорошо отблагодарю вас деньгами.
Осленок.Значит, ты не согласна, хочешь откупиться от нас деньгами? Тут валяется веревка лекаря Сай-лу, задушу-ка я тебя, доведу до конца его дело! (Подбирает веревку.)
Цай.Братец, позволь мне немного поразмыслить!
Осленок.Да чего тут размышлять? Ты пойдешь к моему папаше, а я возьму твою невестку.
Цай.Если я буду противиться, он меня придушит. Ну хорошо, хорошо! Пойдемте ко мне домой.
Все уходят.
Доу Э (входит.)Моя фамилия — Доу, детское имя — Дуань-юнь, предки мои родом из Чучжоу. На третьем году жизни я лишилась матери, на седьмом рассталась с отцом. Отец отдал меня в невестки тетушке Цай. На семнадцатом году я стала женой ее сына. На беду мою, муж умер вот уже три года тому назад. Сейчас мне идет двадцатый год. За Южными воротами живет лекарь Сай-лу, — задолжал моей свекрови, считая с процентами, двадцать лянов серебра и, сколько ни напоминали, не возвращает долга. Сегодня моя свекровь сама отправилась к нему за деньгами. Эх, Доу Э! До чего же горька твоя судьба!
(Поет.).
На мотив "Алые губы"
Нутро изболело, томится тело
который год.
Ныне и впредь суждено терпеть
бремя невзгод.
Знает ли Небо, как тяжек
подобный гнет?
Оно исхудало бы, услыхав мои жалобы,
и со мною рыдало бы
ночь напролет.
И никто не знает, когда придет конец этой скорби! (Поет.)
На мотив "Замутивший реку дракон"
В желтые сумерки, в белые дни,
безмерно грустна и сна лишена,
Забыв о еде, вопрошаю: где окончанье беде,
ужель мне без меры она суждена!
На вдовьем ложе одно и то же
я вижу в мареве сна,
Весь день-деньской той же тоской
томлюсь допоздна.
Если ветка в цвету, блестя, как парча,
коснется расшитого полога
исторгнет слезы она.
Сердце рвется, когда гляжу из окна,
и вижу, как, совершенно кругла,
над женским покоем повисла луна.
Душу жжет непонятный пламень палящий,
неуемные мысли все чаще и чаще
бегут за волною волна.
Грузно гнетет тоска, складка на лбу глубока,
с бровью бровь сведена.
Хочу с собой совладать, но вдвойне нарастает
смятенье во мне
и горшим горем душа полна.
На мотив "Полевой сверчок"
Неужто гласили "восемь примет"
[92]и сочетанье планет,
что мне горевать до конца моих лет?
Кто несчастней меня?
Дайте ответ!
Не могут сердца, как воду, точить без конца
боль безысходную.
Я трехлетней была, когда мать умерла,
покинула свет.
На седьмом году с отцом в разлуке,
он ушел, и я потеряла след.
Выдали замуж,
супругом стал наш сосед,
Но краток был его жребий,
быстро поблек его цвет.
Со свекровью вдвоем
сторожим мы пустынный дом,
Кто проявит заботу о нас, —
никому дела нет!
На мотив "Радость Поднебесной"
В прежнем рожденье, быть может, мало
благовонья во храме я воскуряла:
не потому ль на себя навлекла
В жизни нынешней столько горя и зла?
О бытии предстоящем заботясь, спешите
сегодня творить благие дела!
Стану свекрови служить —
жизнедатна ее похвала.
Буду траур носить —
сколько бы я ни прожила!
