— Я тоже считаю, ваше величество, — сказал генерал-квартирмейстер Гилленкрок, — что это направление движения может принести нам успех.

— А вы что молчите, фельдмаршал? — взглянул Карл на Реншильда. — Вы тоже так считаете?

— Нет, государь, я не могу согласиться ни с графом, ни с генерал-квартирмейстером. Удар надо наносить в сердце, а сердце России — Москва, ваше величество. Что бы там ни говорили о Петербурге, но исконной столицей России является Москва. Там царей венчают на царство, там же после взятия вы можете и развенчать царя, — улыбнулся Реншильд своему внезапно родившемуся каламбуру.

— Я именно так и поступлю, фельдмаршал, — заметил серьезно король. — Россия трижды оплатит нам все затраты на войну, вернет Прибалтику, а само государство я ворочу в его прежнее состояние, разделю на княжества под эгидой нашей короны.

— Вот поэтому-то я считаю, что надо в первую очередь брать Москву, ваше величество, — обрадовался Реншильд, решив, что король уже согласился с ним. — Как только Москва будет наша… Простите, ваше величество, ваша, то и Петербург, и Нарва, и вся Прибалтика упадут к вашим ногам сами, как перезревшие яблоки.

— Но не надо забывать, — заговорил граф Пипер, — что царь столицей считает Петербург, а главное, там строится флот, наконец, там большая армия под командой Апраксина. И я уже неоднократно напоминал вашему величеству, что царь там очень много строит.

— Пусть строит, граф, что вы переживаете? Ведь это все будет наше. И город, и верфи, — усмехнулся наконец Карл. — И я вам так отвечал не однажды.

Король покосился в дальний угол, где, приткнувшись к походному столику, камергер Густав Адлерфельд что-то быстро записывал в тетрадь. Король знал — что. Камергер вел летопись славных дел короля, историю его битв и походов. И поэтому жадно ловил каждое слово повелителя, тут же записывая, чтобы сохранить все для истории в назидание и поучение потомкам.

Карл был тщеславен и поэтому никогда не расставался со своим летописцем, он считал себя вторым Александром Македонским — полководцем, не проигравшим ни одной битвы. Вся Европа восхищалась его военным гением. Семь лет назад он показал русскому царю, как надо воевать, разгромив его армию под Нарвой. Потом отправился на покорение Европы и, разбив армии нескольких государств, заставил трепетать своего имени. За время отсутствия короля Петр, правда, вышел к Балтийскому морю, захватил некоторые города. Но теперь-то этому он — Карл XII — положит конец.

— …и все-таки я настаиваю: надо идти на Москву, — гудел бас Реншильда, выводя короля из задумчивости. — Это же самое советуют нам офицеры, служившие у царя и добровольно перешедшие на нашу сторону.

— Что, уже есть и такие? — поинтересовался король.

— Да, ваше величество. На моей квартире находится бригадир Мюленфельдт, перешедший на нашу сторону. Он хорошо знает русскую армию, русские порядки, и он утверждает, что Москва сама падет к стопам вашего величества.

— Я бы хотел сам поговорить с бригадиром.

— Я пошлю за ним, — сразу вызвался Реншильд.

— Сюда не надо. Я приду к вам сам, фельдмаршал.

Неизвестно, сколько бы продлился спор генералов, если б не явился в дверях генерал-адъютант короля Канифер, чем-то неуловимо смахивающий на своего повелителя — такой же рослый, с такими же длинными светлыми волосами. Вот только нос у адъютанта подкачал, не дорос до королевского и вполовину.

Король поймал преданный взгляд Канифера и по глазам его понял: есть новость. Кивнул ему едва приметно: подойди. Канифер приблизился, обогнул стол и наклонился к королю:

— Ваше величество, там два капитана из русской армии. Они перешли на нашу сторону и хотят вам сообщить что-то касательно русского царя.

«Ну вот, — подумал с удовлетворением Карл, — я еще не вошел в Россию, а уже офицеры царя бегут ко мне».

Военный совет, так и не пришедший к единому мнению и не принявший никакого решения, был королем тут же отпущен. В горнице позволено было остаться лишь камергеру Адлерфельду, на тот случай, если король произнесет историческую фразу, дабы оная не пропала втуне, и генерал-адъютанту Каниферу.

В горницу вошли два пехотных офицера русской армии. Увидев короля, они вытянулись во фрунт.

— Капитан Саксе, — представился старший из них.

— Капитан Фок.

Карл внимательно осмотрел их и, не найдя в их лицах ничего примечательного, спросил:

— Почему вы решили уйти из армии царя?

— Потому что там не ценят офицеров, ваше величество, — бойко отвечал Саксе. — И потом, нам хотелось бы служить под рукой действительно полководца, а не плотника, именующего себя царем.

— И еще, — заговорил Фок, — мы офицеры, а ведь любой офицер хотел бы принадлежать армии-победительнице.

— Значит, вы считаете, что армия царя будет побеждена? — спросил Карл.

— В этом нет никакого сомнения, ваше величество. Военное счастье всегда сопутствовало вам. И на этот раз оно в ваших руках. Поверьте старым воякам.

— Охотно верю, — вдруг улыбнулся Карл, настолько наивным показалось ему предсказание «старых вояк». У него и без них была неколебимая вера в себя, в свой успех.

— Что ж касательное царя вы хотели сообщить мне?

— У нас есть план похищения царя Петра, ваше величество, — понизив голос, сказал Саксе.

— Похищение царя?! — Король в искреннем удивлении поднял брови.

— Да, ваше величество. Царя и его фаворита Меншикова.

Король взглянул на Канифера, пытаясь угадать, что думает на этот счет его генерал-адъютант, но тот, встретив взгляд короля полупоклоном, сам пытался угадать мысли повелителя, дабы тут же поддакнуть ему.

— Ну, что скажешь, Канифер? — спросил король.

— Я, ваше величество, сказал бы… э-э, конечно, если, разумеется, то в этом что-то… Но с другой стороны, если взглянуть с политической, то, однако… Однако пусть господа офицеры выскажутся, как они себе это представляют, — наконец-то нашелся Канифер.

— Да, да, — поддержал Карл. — Как вы себе это представляете?

— Все очень просто, ваше величество, — начал Саксе уверенно, как о деле давно обдуманном. — Царь Петр очень много ездит: то скачет в Псков, то в Петербург, то в Смоленск, то в одну дивизию, то в другую. Устроит смотр — и дальше поскакал. Людей с ним, как правило, мало — десятка два-три.

— К нам однажды он прискакал лишь в сопровождении денщика, — вставил Фок.

— Да, да, с ним и такое случается. Так вот, захватить его ничего не стоит. Надо всего сотню-полторы драгун — и царь в ваших руках, ваше величество.

Карл усмехнулся каким-то своим мыслям. Саксе воспринял это как признак сомнения или недоверия.

— Вы сомневаетесь, ваше величество?

— В чем?

— В том, что царь окажется в ваших руках?

— Отчего ж, капитан. Рано или поздно он будет в моих руках, в этом я не сомневаюсь.

— Но это можно сделать уже сейчас, ваше величество. Это обезглавит Россию, посеет растерянность. Наследник Петра мал еще.

Карл взглянул на камергера, тот, словно охотничий пес, насторожился, придвинул тетрадь — он понял повелителя.

— Я привык побеждать в честном бою, — сказал Карл, краем глаза наблюдая за пером камергера. — Царь будет в моих руках, в этом вы сами убедитесь, если останетесь служить мне.

— Мы для того и прибыли к вам, ваше величество, чтобы служить под вашим штандартом, — сказал Саксе с пафосом, за которым едва угадывались нотки разочарования.

— Вы свободны, господа, — кивнул король.

Капитаны вышли, Карл взглянул на Канифера:

— Как вам это нравится, генерал?

— Мы еще не дрались с ними, а офицеры у царя уже разбегаются. Что будет, когда мы начнем русских бить? — сказал, не скрывая ликования, Канифер.

— Заметьте, Канифер, не только разбегаются, но и предлагают своего главнокомандующего в качестве презента. А? Каково? — Карл засмеялся. — Канальи все же эти немцы. А?

— Вы зря у них о цене не справились, ваше величество. Наверняка они уже оценили голову царя.

— Вы так думаете?