– А вот от меня не будет никакой пользы, – пробормотала Дафна. – К сожалению, у меня нет пожилых родственниц. А мужчины, даже если и знают что-либо, могут промолчать.

Прощаясь с подругами, Селия обняла их по очереди.

– Возможно, поначалу мы ничего не узнаем, – сказала она. – Но я уверена, что в конце концов я все же узнаю, кто мой отец.

– А что потом?… – спросила Дафна.

– Потом? Право, не знаю. – Но в глубине души она, конечно, знала, как поступит.

Селия давно уже решила: узнав имя этого человека, она сделает все возможное, чтобы встретиться с ним. У нее состоится хотя бы один разговор с отцом. А потом – как получится.

Весь день занимаясь своими делами, Джонатан постоянно думал о Селии; он вспоминал прошедшую ночь и предвкушал грядущую – эти мысли настолько отвлекали его, что временами он даже забывал, чем, собственно, занимается.

К концу дня, покончив почти со всеми делами, он шагал по Стрэнд-стрит и, конечно же, представлял, как войдет в спальню Селии поздно вечером.

– Только бы быстрее он наступал, этот поздний вечер, – пробормотал Джонатан со вздохом; иногда ему казалось, что он сойдет с ума, не выдержав ожидания.

Внезапно у тротуара, прямо напротив него, остановилась роскошная карета, вынырнувшая из потока экипажей. Дверца кареты тотчас же распахнулась, и раздался знакомый голос:

– Олбрайтон, садись быстрее!

Шагнув к экипажу, Джонатан увидел развалившегося Каслфорда с женщиной в обнимку.

– Может быть, в другой раз? – проворчал он, нахмурившись.

– Садись, тебе говорят! Мы с этой голубкой уже все закончили на сегодня. Так что не беспокойся, не помешаешь. Милая, вот возьми… – В полутьме кареты блеснуло несколько монет. – А теперь иди быстрее. Мой человек посадит тебя в наемный экипаж.

– Но ты сказал, что отвезешь меня домой, – жалобно проговорила женщина. – И ты обещал покатать меня в своей карете.

– Ты уже покаталась, разве не так? Так что иди, не обижайся. А мне надо срочно поговорить с приятелем. Помоги же ей, – добавил герцог, повернувшись к кому-то.

Из кареты тотчас выскочил слуга в ливрее. Он помог женщине выбраться на тротуар и молча кивнул хозяину, давая понять, что готов выполнить задание.

А женщина, взглянув на герцога, сказала:

– Ты обещал, что я буду в той книге, помнишь? Не забудешь, а?

– У тебя будет целая глава, моя дорогая. А теперь иди. Скоро увидимся.

Женщина со слугой тут же отошли в сторону, и Джонатан забрался в карету.

– Как хорошо, что мы с тобой встретились, – сказал Каслфорд с улыбкой. Велев кучеру ехать, он добавил: – У меня для тебя новости, Олбрайтон.

– Какие именно? Что-то о Торнридже?

– Пока нет. До него не так-то легко добраться. Он снова отправился в свое поместье. Так что придется подождать две-три недели. Но есть кое-что другое… Я имею в виду Дарджента.

– Отца или сына?

– Обоих. Так вот. Дарджент-старший действительно общался с нашими офицерами во время войны – давал им всевозможные советы, так как неплохо знал французскую провинцию. Новость же в том, что Энтони часто сопровождал отца во время его поездок. И нет ни малейших сомнений в том, что Дарджент-младший кое-что узнал во время этих путешествий.

– Многие ли об этом знают?

Каслфорд пожал плечами:

– Думаю, об этом знают люди, способные замечать что-либо. Конечно, таких людей не очень много, но они существуют.

– Что ж, понятно… – в задумчивости пробормотал Джонатан. Но понятно ему было далеко не все. Разумеется, Энтони не мог не знать каких-то военных секретов, но что это означало? Мог ли он утверждать, что Алессандра Нортроп бросала свою дочь в объятия Энтони только для того, чтобы с ее помощью выведать эти секреты? Конечно же, кое-какие подозрения у него и прежде были, но ничего определенного. И сейчас он по-прежнему не мог утверждать, что Алессандра передавала французам какие-то секретные сведения. И ему очень хотелось, чтобы и после окончания расследования у него не было оснований для подобных утверждений.

Джонатан еще днем решил, что отправится к Селии после одиннадцати вечера, однако, как ни старался, сумел выдержать только до десяти. После того как Мэриан и Белла ушли в свою комнату – он слышал, как за ними закрылась их дверь, – каждая минута казалась ему вечностью.

«А может, осторожность не столь уж необходима? – спрашивал он себя. – Ведь Мэриан прекрасно знает, что произошло прошлой ночью…» Утром она вежливо, с непроницаемым лицом предложила ему принять ванну – и он сразу понял, что она все знает. Но отчитала ли она Селию за опрометчивость? Возможно, не отчитала – решила, что с ее-то, Мэриан, прошлым не подобает заводить такие разговоры.

Покинув свою комнату, Джонатан осторожно спустился по черной лестнице и подошел к спальне Селии. Стучать ему не пришлось; едва лишь он приблизился к двери, как она позвала его по имени. Переступив порог, он увидел Селию, сидевшую у пылавшего камина. На ней было одно из ее «особых» платьев, под полупрозрачным лифом отчетливо виднелась высокая грудь – необычайно соблазнительная в свете камина. Волосы же ее были распущены, а лицо, казалось, сияло. Она сидела в кресле, рядом стояло еще одно, а на низеньком столике перед креслами Джонатан увидел бутылку вина.

– Садись, – сказала Селия.

Ему совершенно не хотелось сидеть – хотелось подхватить ее на руки, бросить на постель и…

Но он все-таки сел. Селия налила ему вина, и он сделал несколько глотков. Ее бокал был уже наполнен, и она тоже немного выпила. Какое-то время они молча сидели у камина, потягивая вино из своих бокалов. Наконец Селия, отставив бокал, поднялась. Джонатан тотчас потянулся к ней, но она остановила его движением руки.

– Оставайся там, Джонатан. Ты получишь все, что хочешь, даже больше…

Она отступила на несколько шагов и скинула туфли. Затем расстегнула застежки, державшие платье на плечах, и блестящая ткань соскользнула к ее ногам – Селия же предстала перед ним совершенно обнаженная. Немного помедлив, она снова приблизилась к креслам и теперь стояла прямо перед Джонатаном, необыкновенно прекрасная в золотистых отблесках камина. Глядя на него огромными сияющими глазами, Селия тихо проговорила:

– Я сидела здесь в ожидании два часа. Сидела и думала о тебе, Джонатан.

– Я тоже… – пробормотал он хриплым голосом. – Я весь день о тебе думал.

Он положил ладони ей на бедра, но тут она, к его удивлению, взяла его за руку и направила руку к своему бугорку.

– Поласкай меня немного. Я так долго ждала…

Его пальцы коснулись ее лона, и Селия, содрогнувшись, тихонько застонала. Джонатан же, лаская ее, чувствовал, что и сам все сильнее возбуждается. А потом она вдруг снова его удивила, возможно – в последний раз.

Отступив на шаг, Селия грациозно опустилась перед ним на колени и тут же принялась расстегивать пуговицы у него на рубашке. Затем, чуть подавшись вперед, начала покрывать поцелуями его обнаженную грудь, и губы ее при этом спускались все ниже. Добравшись до ремня, она немного отстранилась и стала расстегивать пуговицы на его брюках. После чего распустила ремень и снова принялась целовать его. Поцелуи ее по-прежнему опускались все ниже, и вот наконец…

Почувствовав, как губы Селии коснулись его возбужденной плоти, Джонатан глухо застонал и закрыл глаза, всецело отдаваясь этой сладостной пытке.

– Как случилось, что ты познакомился с моей матерью? – спросила Селия, чуть приподнявшись и опершись на локоть.

Теперь любовники, оба обнаженные, лежали в постели и поглядывали на потрескивавшие в камине поленья.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Джонатан, неужели ты не способен просто ответить на простой вопрос? Почему ты всегда уклоняешься от прямого ответа? Я спросила о матери, потому что сегодня много думала о ней.

– Из-за меня?

Селия рассмеялась.

– Боже, какой ты тщеславный! – Однако она знала, что он имел в виду. И могла предположить, чего он боялся. – Возможно, отчасти из-за тебя. Но главное – я вдруг осознала, как мало знаю о ней и о ее прошлом. Даже об этом доме почти ничего не знаю.